Урбан. — Все наложили в штаны. Мы перестали быть ротой. Мы были просто кучкой людей, прижавшихся к земле»[985].
Норман Дусетт, сверхсрочник и ветеран Корейской войны, сказал сержанту: «Нам нужно добраться до границы деревьев — нужно выбить оттуда этих чертовых гуков!» Но тот отказался двигаться с места. Рядом с Дусеттом неподвижно лежал морпех; когда он потянулся проверить, что с ним, он сам был ранен — пуля пробила ему лицо, лишив бо́льшей части языка и зубов. Некоторое время он лежал и думал, что ему суждено истечь кровью и умереть. «Нас отправили сюда на верную бойню»[986], — с горечью думал он. Потом приполз бесстрашный санитар-филиппинец и сделал ему перевязку. Оставшиеся в живых морпехи захватили западную часть деревни Анлак, где чернокожий сержант Роберт Робинсон заслужил Серебряную звезду: будучи раненным в плечо, он замазал рану грязью, чтобы остановить кровотечение, и продолжил сражаться. Однако положение роты было незавидным: единственный выживший офицер, лейтенант, скрючился в укрытии и был неспособен осуществлять командирские функции.
Судя по плотности вражеского огня, Уэйс решил, что им противостоит целый полк. В действительности же там в то время находился всего один 6-й батальон 52-го полка ВНА, чьи офицеры также неадекватно оценили силы американцев, доложив в штаб, что их атакуют два батальона морской пехоты при поддержке 12 танков[987]. Командиры ВНА проклинали американскую артиллерию, которая постоянно повреждала их полевые телефонные линии, хотя и причиняла мало вреда глубоким подземным укрытиям. Уэйс с борта монитора вел огонь из 81-мм миномета, а его сержант-майор «Большой Джон» Малнар, легендарный 41-летний ветеран Тихоокеанских сражений Второй мировой войны и Корейской войны, поливал берег из.50-калиберного пулемета. У Малнара не было ни жены, ни детей — говорили, что он женат на Корпусе морской пехоты. В какой-то момент они увидели два плывущих вдоль берега сампана; возможно, это были рыбаки, которые, однако, вели себя так, будто занимались разведкой местности для коммунистов, — Уэйс и Малнар подняли их на воздух.
С наступлением сумерек Уэйс попытался убедить полковника Халла, что командование по-прежнему недооценивает силы противника, которые им противостоят: «Здесь сущий ад. Здесь целая туча плохих парней, а мы, кучка хороших парней, ничего не можем с ними сделать»[988]. Полковник сказал, что они не единственные, у кого проблемы: в 6 км на запад другой батальон также завяз в тяжелом бою и уже потерял 144 человека. Позже начальник оперативного отдела полка майор «Фриц» Уоррен написал: «Билл Уэйс попал в дерьмовый сэндвич»[989]. В конце концов Уэйс с трудом добился разрешения перебросить к Донгхоангу собственную роту G — «Гольф», которая в тот момент находилась в 3 км к северо-западу. Два взвода роты погрузились на борт Sea Knights, но при подлете к намеченной зоне высадки увидели такой плотный огонь вражеской артиллерии и трассеров, что ротный Джей Варгас принял решение повернуть назад. Вернувшись на патрульную базу, он сказал своим людям: «Покататься сегодня не выйдет — придется идти пешком». Они взяли только боевое снаряжение и отправились в трехкилометровый марш по заросшим джунглями горам. В сгущающейся темноте младшим командирам приходилось подгонять измученных людей криками, чтобы заставить их ускорить шаг. Вскоре противник обнаружил колонну, и вокруг начали падать снаряды и мины. По словам лейтенанта Джима Ферланда: «Люди были на грани паники, но капитан Варгас сумел удержать их под контролем»[990].
Ночью артиллерийская стрельба стихла, но обстановка по-прежнему оставалась напряженной. Прочесывая дома в Донгхоанге, капрал Ричард Тирелл нащупал в копне сена ногу в сандалии и подумал было, что это труп. Но это оказался живой солдат ВНА, который выскочил из сена и бросился наутек. Тирелл выстрелил по нему из своей М-16, но ту заклинило, поэтому он выхватил пистолет у другого солдата и разрядил его в убегающую фигуру. Один из недавно прибывших морпехов решил помочиться в открытый рот мертвого солдата ВНА, но его товарищ с отвращением его оттолкнул. Уэйс пришел в ярость, когда узнал, что в роте F Джеймса Батлера осталось 55 боеспособных солдат, а не 26, как он утверждал, когда просил разрешения разорвать огневой контакт и отступить. Уэйс сказал: «Я понял, что больше не могу на него полагаться». Другой офицер с пренебрежением отозвался о техасце как о «хорошем, порядочном и мягком парне типа Кларка Кента, которому никогда не суждено стать Суперменом».
Среди ночи несколько раз разгорались яростные перестрелки, когда солдаты ВНА, оказавшиеся в ловушке в американском периметре, пытались прорваться к своим. В соседней деревушке Анлак морпехи роты «Браво» обнаружили, что противник глушит их радиосвязь. Уэйс вышел на берег, чтобы запросить изменение частоты, и был ранен осколком минометной мины в бедро. В небе над Дайдо висели осветительные бомбы, которые, впрочем, больше выставляли морпехов на обозрение коммунистам, чем наоборот. Рядом с Джеем Варгасом взорвался снаряд, сбросив его в ручей; несмотря на осколки в голени и колене, капитан остался в строю. Из батальонного командного пункта ему сообщили, что к ним отправят десантные катера, которые доставят его роту вверх по реке последние несколько сотен метров, однако катера так и не появились: их командир счел слишком опасным передвигаться в темноте по реке, на берегах которой засел враг. Варгас сумел урвать полчаса сна, и в 01:00 1-го мая провел со своими взводными краткий инструктаж перед новой атакой на Дайдо.
На рассвете разведывательный патруль обнаружил, что ВНА отходят со своих позиций в удерживаемой ими части деревни Анлак, которую морпехи «Браво» захватили ценой потери еще пяти человек. Два часа спустя американцы с удивлением увидели, как на их позиции хаотично бежит масса вражеских солдат. Они встретили их шквальным огнем. «Это было как на стрельбище», — с удовлетворением вспоминал Уэйс. Боевой дух американцев поднялся еще больше после напалмовых ударов двух F-4. Когда корректировщик в самолете передового наблюдения Bird Dog предупредил самолеты Phantom в радиоэфире: «Вы под огнем! Вы под огнем!», один из пилотов злобно-насмешливо ответил: «Хо-хо, все справедливо — дашь на дашь». Но на берегу реки морпехи «Браво» так и не смогли сдвинуться с места ни в тот день, ни на следующий: после кровопролитной высадки оставшиеся в живых не были предрасположены геройствовать.
Дайдо, 30 апреля — 2 мая 1968 г.
Уэйс снова погрузился в свой монитор и доплыл вниз по реке до места нахождения роты G. В 12:53, после подготовительного удара Skyhawk, рота двинулась в новую атаку на Дайдо при поддержке двух танков. Эта фронтальная атака — 700 м по открытой местности, в ходе которой морские пехотинцы проявили впечатляющий героизм и самопожертвование, была абсолютно бессмысленной и бесполезной акцией. Коммунисты вели огонь из земляных укреплений — окопов с установленными внутри прочными А-образными рамами из бамбука, сверху покрытыми рисовыми циновками и толстым слоем земли. Кроме того, ночью 6-й батальон 52-го полка ВНА, сообщивший в штаб, что на его позиции ожидается наступление трех батальонов морской пехоты при поддержке 14 танков, был усилен ротой 48-го полка.
Многие морпехи считали эту атаку безумием, включая ланс-капрала Джима Лэшли, которому оставалось дослужить во Вьетнаме всего 17 дней: «Я свое отвоевал, чтобы участвовать в таком дерьме». Ланс-капрал Джеймс Паркинс из роты «Гольф» пожал плечами: «Да, многие были недовольны приказом, но ты не мог пойти и сказать; „Это глупо, я туда не пойду“, потому что, если бы ты отказался, а твоего товарища застрелили, ты бы никогда себе этого не простил… Поэтому ты держал свои мысли при себе, матерился под нос и шел вперед»[991]. Некоторые морпехи придумали способ крепить к пластиковым прикладам своих М-16 разборные шомпола, чтобы выталкивать застрявшие патроны, что по-прежнему часто случалось во время боя. Морпехи «Гольфа» продвинулись вперед всего на 200 м по зарослям высокой полевицы, доходившей до середины бедра, когда противник открыл интенсивный огонь из паучьих нор, усеивавших все поле. Лэшли был ранен в левую руку: пуля раздробила локоть. Несколько секунд он стоял на ногах, а потом рухнул на землю от невыносимой боли, которую не смогли снять даже две дозы морфия.
Взвод лейтенанта Ферланда, одно из отделений которого уже потеряло двоих убитыми и шестерых ранеными, остановился и залег под плотным огнем. Джей Варгас бросился к ним, заставил подняться и двинуться дальше. В этот момент застрявшая в Анлаке рота «Браво» предупредила по рации, что видит по левому флангу «Гольфа» около сотни солдат ВНА. Один из танков двинулся в их сторону; один морпех, стоя на его корпусе, корректировал огонь, пока его взрывом не сбросило на землю. В конце концов командир танка испугался все более плотного огня противника и дал задний ход. Тогда Джей Варгас рванул к нему, схватил переговорное устройство на корпусе танка и в бешенстве предупредил, что, если экипаж не продолжит бой, он отдаст командира под трибунал. «Иди к черту», — сказал танкист. Он неохотно задержался на поле боя, дождавшись, когда на его корпус погрузят нескольких раненых, после чего рванул в тыл.
Другой танк расстрелял все 67 своих 90-мм снарядов, после чего также попятился назад. Варгас по радиосвязи попытался его остановить, но командир танка ответил, что больше ничем не может ему помочь. Нет, можешь, возразил морпех: стальной монстр на поле боя устрашающе действует на врага и поднимает боевой дух своих солдат. Уэйс, следивший за ходом сражения в радиоэфире, был вынужден вмешаться и приказать: танк должен остаться. Внезапно артиллерия ВНА перевела огонь с роты «Гольф» на «Фокстрот», ранив восьмерых человек. Лейтенант Ферланд, ненавидевший свою М-16, был рад, когда нашел на поле брошенный АК-47. Некоторые морпехи неподвижно затаились среди травы в надежде на то, что их не заметят ни свои, ни чужие.