Еще один «козел»
Всем было очевидно, что, как бы ни разворачивались дальнейшие военные действия, наземные войска США больше не будут играть в них сколь-нибудь значимой роли. В мае 1971 г. Фред Вейанд пожаловался: «Наша авиация — единственный „клей“, который не дает всему этому развалиться… Если бы не она, сдерживающая этих парней [коммунистов], мы бы сейчас находились в очень тяжелом положении… Но эти люди в Вашингтоне хотят урезать и ее тоже»[1204]. Он имел в виду неуклонное сокращение финансирования, которое выделялось конгрессом на поддержание не только наземного, но и воздушного присутствия США во Вьетнаме. Когда начался вывод войск, авиация осталась единственным оружием в распоряжении Никсона и Киссинджера. С марта 1969 г. по май 1970 г. президент лично санкционировал 4308 боевых вылетов В-52 против целей в Камбодже, которые не были раскрыты даже начальнику штаба ВВС США генералу Джону Райану. Перед вылетами на Лаос и Камбоджу штурманов заставляли подписать соглашение о неразглашении. Со своей стороны, Ханой, который категорически отрицал присутствие своих войск в этих странах, не мог извлечь никакой пропагандистской выгоды из нелегальных американских бомбардировок их территории. Стратегическое авиационное командование готовило два комплекта отчетов: один для очень ограниченного круга лиц о результатах ударов по реальным целям; другой — о фиктивных ударах по целям на территории Южного Вьетнама.
Еще один обманный маневр американского руководства не так широко известен, однако проливает яркий свет на их методы ведения войны в те дни. С 1969 г. Никсон требовал от авиационного командования, чтобы авиация наносила удары по северовьетнамским силам с максимальной мощью, когда и где это только возможно[1205]. Президент был невысокого мнения о своих военных и часто сетовал на их предполагаемую робость. В то же время по внутриполитическим причинам администрация не хотела вносить эскалационные поправки в «Правила применения военной силы», чтобы не привлечь нежелательного внимания конгресса и СМИ.
В последние месяцы 1971 г. президент лично санкционировал неоднократные удары по скоплениям бронетехники и транспортных средств к северу от ДМЗ. Это были абсолютно разумные меры против врага, который открыто наращивал силы для весеннего наступления, однако они нарушали установленные «Правила применения военной силы». В ноябре адмирал Томас Мурер, председатель Объединенного комитета начальников штабов, за закрытыми дверями рекомендовал генерал-лейтенанту Джеку Лавеллу, командующему 7-й воздушной армией в Сайгоне, отправлять в район авиабазы «Донгхой» в Северном Вьетнаме самолеты-разведчики, чтобы спровоцировать их обстрелы и таким образом получить предлог для бомбардировок. Эта военная хитрость впоследствии вылилась в так называемый скандал Лавелла. Согласно «Правилам применения военной силы», действующим с 1968 г., самолетам США разрешалось атаковать зенитные и ракетные позиции на территории ДРВ только при условии, если те первыми открыли по ним огонь, а радиолокационные станции только в том случае, если те уже наводили северовьетнамские МиГи на американские самолеты. При всей абсурдности таких ограничений эти Правила фактически имели статус «священного писания» в тот период, когда многие конгрессмены старались максимально использовать свои полномочия, чтобы положить конец войне.
Правила допускали некоторую свободу интерпретаций. Например, по умолчанию было разрешено атаковать радиолокационную станцию, которая захватила американский самолет, прежде чем связанные с ней ЗРК произведут запуск. Но с декабря 1971 г. северовьетнамцы научились запускать ракеты практически мгновенно, как только радар захватывал цель, так что американские пилоты перестали получать звуковые предупреждения. Летчики и их командование пребывали в замешательстве по поводу того, как далеко они могут зайти в нанесении «неспровоцированных ударов» по ЗРК противника, которые могут сбить самолет. Настрой Белого дома не оставлял сомнений: Никсон хотел причинить коммунистам как можно больше страданий. Он неоднократно жаловался на недостаточную эффективность американских ВВС, отчасти потому, что бомбометание с помощью радиолокационного прицеливания при плохих погодных условиях действительно не отличалось точностью. В декабре 1971 г. генерал Райан посетил авиабазу «Удорн» в Таиланде и заявил летным экипажам, что глубоко разочарован их «жалкими результатами». Тем не менее, когда Мелвин Лэйрд посетил Сайгон, и генерал-лейтенант Лавелл запросил дополнительно расширить свободу действий в рамках «Правил применения военной силы», он ответил отказом. Министр обороны посоветовал командующему 7-й воздушной армией «использовать по максимуму те полномочия, которые у него уже есть»[1206] и пообещал в ответ «обеспечить поддержку в Вашингтоне». Еще через месяц Лэйрд, исключенный из узкого круга принимающих решения лиц в Белом доме, предостерег, противореча собственным же предыдущим заявлениям, что радиолокационные станции могут быть атакованы только в том случае, если ведомые ими МиГи «уже находятся в воздухе и демонстрируют враждебные намерения».
2 февраля 1972 г. адмирал Мурер доложил Никсону, что он поручил Крейтону Абрамсу — боссу Лавелла — «нарастить интенсивность аэродромной разведки и обеспечить самолетам-разведчикам поддержку бомбардировочной авиации» и «в случае обстрела наблюдательных самолетов, что происходит почти всегда, отдавать приказ о нанесении ответных ударов по аэродромам. Таким образом, мы сможем провести серию таких операций, сэр»[1207]. Президент сказал: «Я просто хочу быть уверен, что они интерпретируют „Правила“ [применения военной силы] так широко, насколько это возможно». На следующий день Никсон вызвал к себе посла Эллсворта Бункера, прибывшего с визитом в Вашингтон, и сказал, чтобы тот передал Абрамсу следующее: «Он может наносить удары по ЗРК, ясно? Но без огласки… Если же это всплывет… пусть скажет, что это — защитные ответные удары».
Возможно, на начальном этапе войны эта уловка сошла бы всем с рук, но в 1972 г. она вылилась в громкий скандал. В январе Лавелл, ас-истребитель Второй мировой войны, как от него и ожидалось, приказал нанести несколько «защитных ответных ударов». Участвовавшие в них экипажи были предупреждены, чтобы в своих послеполетных отчетах в компьютеризированной системе OPREP-4 они не указывали тот факт, что противник не ответил на их атаки. В следующем месяце сержант разведывательной службы с авиабазы «Удорн» по имени Лонни Фрэнкс написал влиятельному сенатору Гарольду Хьюзу письмо, в котором сообщил, что летные экипажи составляют ложные отчеты для оправдания бомбардировок. Хьюз, известный противник войны, публично потребовал разобраться в происходящим. Генерал Райан, с которым у Лавелла были давние трения, немедленно отправил в Сайгон генерального инспектора ВВС Луи Уилсона. Собрав довольно-таки сомнительные доказательства, Уилсон подтвердил, что командующий 7-й воздушной армией отдавал приказы о проведении операций, которые явно нарушали действующие «Правила применения военной силы». Лавелл был незамедлительно отозван в Вашингтон и отправлен в отставку «по состоянию здоровья» в звании генерал-майора, лишившись звездочки на погонах.
Никсон ничего об этом не знал. Когда ему организовали личную встречу с генерал-лейтенантом Джоном Вогтом, новым командующим 7-й воздушной армией, президент сказал ему — в присутствии Киссинджера, — что хочет видеть гораздо более агрессивные усилия со стороны ВВС. Позже летчик писал, что на встрече у Никсона был «дикий взгляд». Вскоре новость об отставке Лавелла просочилась в СМИ. Журналисты подвергли генерала публичному бичеванию, обвинив его в «ведении частной воздушной войны» вопреки приказам начальства и в вовлечении пилотов и нижестоящих командиров в «преступный сговор». 14 июня на встрече с Киссинджером и госсекретарем Роджерсом Никсон впервые задал вопрос по поводу опального генерала. «Что это, черт возьми, за история? — спросил он. — Кто такой этот Лавелл? Из него сделали козла отпущения… и это неправильно». Киссинджер и Роджерс рассказали ему про письмо сержанта Фрэнкса и о том, что за этим последовало. Позже в тот же день Киссинджер сказал Никсону: «Лавелл сделал это потому, что считал, что мы ожидаем от него более агрессивных шагов… А потом вдруг Лэйрд обрушился на него, как тонна кирпичей». «Мне не нравится, когда преследуют человека, который сделал то, что считал правильным», — отреагировал Никсон. Киссинджер в ответ раскритиковал военных: «Они грызутся между собой хуже крыс», с чем президент согласился, после чего безжалостный политик в нем снова взял верх. «Можно ли что-нибудь сделать, чтобы положить конец этой чертовой истории?» — спросил он. На что Киссинджер ответил: «Думаю, все замнется. Нам нужно просто пообещать, что мы примем меры…» — «Проклятие, это такой ужасный удар для него… Он не заслуживает такого позора, Генри», — вздохнул президент. Это была эпитафия на могиле военной карьеры генерал-лейтенанта Лавелла.
Киссинджер был прав насчет «крысиной грызни» среди военных: в сентябре 1972 г. Мурер, давая свидетельские показания перед сенатским комитетом, заявил, что никогда не отдавал приказы о нанесении ответных защитных ударов по Северному Вьетнаму, что было откровенной ложью. На тех же слушаниях Абрамс сказал: «Лавелл действовал в нарушении „Правил“ [применения военной силы], но „Правила“ и политика, на мой взгляд, — не совсем одно и то же»[1208]. Уклончивые ответы Абрамса лишь подчеркивали, в какой клубок обмана превратилась эта война. Лавелл выполнил пожелания своего главнокомандующего, которые тот не раз высказывал вслух, а также неофициальные приказы своего начальства, однако Мурер и Райан сделали его козлом отпущения, как верно заметил Никсон, и сам президент закрыл на это глаза. «Правила применения военной силы», в рамках которых обязаны действовать ВВС США, были откровенно нелепыми и лицемерными. Если на то пошло, существовало всего два варианта: либо США ведут воздушную войну против Северного Вьетнама, либо нет. Однако во все более запутанном мире вашингтонской политики не было места ни для голоса разума, ни для честности.