Что же представляли собой «пешки», которыми играл полковник Ванн? С самого начала до конца войны бо́льшая часть тягот, лишений и потерь лежала на плечах простых солдат ВСРВ. Ничто не могло оттолкнуть крестьян от сайгонского правительства сильнее, чем воинская повинность, которая лишала крестьянские семьи рабочих рук. Солдат отправляли служить в другие районы страны, где многие вели себя в отношении местного населения как пришлые оккупанты. О бесчеловечности солдат ВСРВ ходили мрачные истории, часть из которых, возможно, была правдива. Например, рассказывали, что однажды двое солдат поспорили на пачку сигарет, кто из них попадет из винтовки в ребенка, ехавшего верхом на буйволе. Если в 1955–1959 гг. в армию призывались молодые мужчины в возрасте 20–22 лет сроком всего на год, то затем этот срок был увеличен до двух лет, а в 1964 г. — до трех. Многие возвращались из армии в инвалидных колясках, а то и в мешках для трупов. Парадоксально, но между обоими Вьетнамами и США было кое-что общее: во всех трех странах дети из привилегированных семей избегали военной службы. На Юге семьи платили взятки, на Севере высокопоставленные партработники отправляли своих отпрысков учиться в зарубежные вузы. Хотя на южновьетнамскую армию тратилось 15 % ВВП страны, ее солдаты получали нищенское довольствие. Большинство из них проходили всего пять — шесть недель элементарной боевой подготовки, после чего отправлялись в боевые части «учиться на местах». Офицер ВСРВ выразил мнение большинства своих товарищей, с горечью констатировав: «Коммунисты знали, за что воевали. Мы — нет. Вся наша политическая подготовка состояла в том, что нам расхваливали личность Зьема»[252].
План операции 2 января 1963 г., разработанный Джоном Ванном, мог бы удостоиться похвалы военных экспертов, если бы человеческий фактор сработал так, как было задумано. Однако военные подразделения, вместо того чтобы выполнить точно выверенный захват в клещи, прибывали на поле битвы вразнобой, словно высыпанные из коробки игрушки. Ранний утренний туман задержал высадку вертолетного десанта, в результате чего шедшие пешим маршем подразделения Гражданской гвардии первыми наткнулись на укрепленные позиции вьетконговцев вскоре после 07:00. Их командиры погибли, а сами они были прижаты к земле затянувшейся хаотичной перестрелкой. Глава провинции, который лично командовал Гражданской гвардией, отказался посылать в атаку второй батальон. Вскоре после 10:00, вопреки указаниям Ванна, вертолеты H-21 с пехотинцами на борту снизились над рисовым полем в зоне обстрела «Викторов Чарли»{27}. Чтобы научить своих новобранцев не бояться вертолетов, вьетконговские командиры говорили им, что это просто металлические каркасы, обшитые картонными листами[253]. В то утро под Апбаком казалось, что это действительно так: партизаны быстро сбили два H-21 и серьезно повредили третий. Huey, который попытался спасти американские экипажи, был превращен в решето, после чего рухнул рядом с другими обломками.
Злополучная пехота застряла на открытом пространстве и несла тяжелые потери под плотным огнем противника. Практически все вертолеты получили пробоины. При этом ни воздушные удары, ни неточный артиллерийский огонь не наносили большого урона хорошо окопавшимся вьетконговцам. Из кружившего над полем боя самолета-корректировщика L-19 Ванн беспомощно наблюдал за тем, как разработанная им операция тонет в крови, грязи и хаосе. Капитан Ли Тонг Ба, командир роты бронетранспортеров, отказался лезть в пекло, чтобы спасти пехоту и летные экипажи: угрозы Ванна в радиоэфире только укрепили его упорство[254].
«У меня проблема, Топпер Шесть, — в отчаянии сообщил Ванну капитан Джим Сканлон, прикомандированный к Ба военный советник. — Мой напарник отказывается двигаться с места».
«Черт побери, разве он не понимает, что ситуация чрезвычайная?!»
«Он говорит, что не принимает приказы от американцев».
Ванн взревел в трубку: «Ба! Если ты не двинешь свои чертовы машины через канал, мне придется потребовать у генерала Ле Ван Ти, чтобы тебя посадили в тюрьму!»[255]
Вьетнамское командование запоздало продублировало приказ Ванна, и следующие два часа рота бронетранспортеров медленно ползла через череду дамб и каналов: капитан Ба впоследствии утверждал, что ни Ванн, ни Сканлон не понимали всех трудностей преодоления водных препятствий. Как только бэтээры приблизились настолько, чтобы открыть огонь из своих пулеметов М-113.50 калибра, вьетконговцы, которые целый день незамеченными скрывались в зарослях бананов и кокосовых пальм, меткими выстрелами убили нескольких пулеметчиков. Один БТР попытался использовать огнемет, но оказалось, что экипаж неправильно намешал горючий состав, и вместо потока огня тот выбросил слабую струйку. Примерно в 14:30 бронированные крабы начали отступать; к тому времени вьетконговцы сбили еще два вертолета.
Ванн вновь и вновь приказывал экипажу L-19 пролетать на бреющем полете над полем боя в тщетной попытке обнаружить позиции вьетконговцев и активизировать застопорившееся наступление. В 18:05 выброска парашютного десанта увенчала собой катастрофу: десант приземлился в километре от намеченного места, в зоне обстрела окопавшихся под деревушкой Тантхой вьетконговцев, которые немедленно открыли по десанту шквальный огонь. 19 парашютистов были убиты, 33 ранены, включая двух американцев. Таким образом, за день сражения партизаны сумели удержать практически все позиции, которые занимали утром, а с наступлением темноты без труда ускользнули в безопасные болотистые заросли близлежащей Камышовой равнины.
Конечно, фортуна не пребывала безоговорочно на стороне вьетконговцев, которые потеряли 18 человек убитыми и 35 ранеными, главным образом от артиллерийских и воздушных бомбардировок. Но потери правительственных сил составили 63 человека убитыми и 109 ранеными; кроме того, погибли трое американцев и пятеро получили ранения. В городке Мейс Лендинг в штате Нью-Джерси семилетний мальчик увидел по телевизору кадры, на которых воздушный стрелок вел огонь через дверной проем вертолета, и воскликнул: «Смотрите, это мой папа!» Всего через шесть часов им пришла телеграмма с известием о смерти его отца, командира вертолетного экипажа Уильяма Дила, в сражении при Апбаке[256].
Это было постыдное поражение, однако гораздо большее влияние на дальнейший ход событий оказала не столько сама битва, сколько то, с чем столкнулись журналисты на следующий день, 3 января. Утром генерал Пол Харкинс прибыл в штаб-квартиру 4-го корпуса якобы для того, чтобы присутствовать при продолжении штурма Апбака. По словам Дэвида Халберстама и Питера Арнетта, он сообщил им: «Мы загнали их [вьетконговцев] в ловушку и собираемся возобновить наступление через полчаса». Однако репортеры уже знали, что противник покинул позиции, так что предполагаемый «штурм» был не более чем клоунадой. Из слов Харкинса можно было сделать вывод, что он либо сознательный лгун, либо полный идиот — последнее представлялось вполне правдоподобным, поскольку генерал обладал уникальным даром видеть только то, что хотел видеть.
В нескольких километрах отсюда события разворачивались еще хуже. Нил Шиэн и Ник Тернер из Reuters прилетели на место вчерашнего сражения и обнаружили, что южновьетнамские солдаты не потрудились убрать трупы своих сослуживцев и американцев с поля боя; превозмогая себя, журналистам пришлось самим грузить трупы на вертолеты. В тот момент, когда они разговаривали с бригадным генералом Робертом Уорком, ветераном Второй мировой войны из Алабамы, вокруг неожиданно начали рваться снаряды, поднимая в воздух гейзеры жидкой грязи. Это началась артподготовка перед новым «штурмом». Йорк сказал репортерам: «Парни, бежим!» Они рванули со всех ног через рисовое поле, пока не рухнули на землю. По словам Шиэна, он был уверен, что им конец. Когда обстрел прекратился, он и Тернер были покрыты грязью с головы до ног. В отличие от них, Йорк остался почти чистым: опытный генерал простоял весь обстрел оперевшись на руки. «Я не хотел промочить сигареты», — объяснил он. «Никогда не связывайтесь с человеком, который так спокойно ведет себя под обстрелом», — позже констатировал Шиэн. На рисовое поле попало около полусотни снарядов; 4 солдата ВСРВ погибли и 12 получили ранения. Разъяренный командир пехотного батальона выхватил пистолет и пристрелил молодого лейтенанта, отвечавшего за корректировку артиллерийского огня.
Поражение при Апбаке было менее значительным в военном плане, чем, например, поражение при Туахай в провинции Тэйнинь в 1960 г., когда вьетконговцы также взяли верх над превосходящими правительственными силами. Разница была в том, что в Туахай не было иностранных свидетелей, тогда как события в Апбаке развернулись на глазах у самых бескомпромиссных и красноречивых наблюдателей. Позже Шиэн писал: «Мы знали, что это была самая серьезная история, с которой мы когда-либо сталкивались»[257]. В своих депешах он и Халберстам анонимно цитировали американского советника, который назвал операцию 2 января «полным, жалким провалом» в тот момент, когда Харкинс все еще настаивал, что в Апбаке была одержана победа. Генерал не сомневался, что этот унизительный комментарий исходил от Джона Ванна, и требовал его головы.
В итоге КОВПВ решило не вступать в конфликт с горячим и несдержанным на язык полковником, тем более что срок его командировки истекал в марте. Через пару лет Ванн вернулся во Вьетнам уже в качестве гражданского лица и оставался влиятельной фигурой на вьетнамской сцене вплоть до своей трагической гибели в 1972 г., но именно в 1963 г. он сыграл важнейшую роль, щедро делясь с Шиэном, Халберстамом и другими журналистами информацией о некомпетентности и малодушии правительственных сил и беспощадно разоблачая любые попытки скрыть это. Полков