[508]. Между тем сами партизаны научились использовать[509] эту манеру американских пилотов и, когда те пролетали над их головами, неподвижно замирали на месте, убеждая их в своей невиновности.
Как бы то ни было, огневая мощь противника и тяжелые условия жизни наносили значительные потери и регулярным формированиям ВНА, воюющим на Юге, и местным силам НФОЮВ. К маю 1965 г. Ле Зуан стал заметно осторожнее в своих прогнозах. В очередном письме в ЦУЮВ он предупредил, что никакого политического урегулирования пока не предвидится: «Мы еще не в том положении, чтобы вести переговоры и торговаться». Он признал, что недооценил решимость американцев. За месяц, начиная с 19 октября 1965 г., 32-й полк ВНА потерял 166 человек убитыми и 199 ранеными, 33-й полк — 170 убитыми и 232 ранеными, 66-й полк — 208 убитыми и 146 ранеными, и, скорее всего, реальные цифры были еще выше. Кроме того, в некоторых подразделениях ВНА на Юге до половины личного состава страдали хронической малярией и болезнью бери-бери, делавшими их непригодными к военной службе. Позже один из офицеров ВНА писал, что боевой дух заметно упал, солдаты стали подвержены внезапным приступам плача[510]. Началась антисанитария: люди, которые считали, что скоро умрут, перестали мыться и следить за собой. Политработники, занимавшиеся цензурой писем, были встревожены настроениями среди солдат: те были убеждены, что их ждет неминуемая смерть, если не под пулями и бомбами, то от голода и болезней. Вокруг лагерных костров звучали заунывные песни:
Маршировать в Нагорье проще, чем найти дорогу домой,
Мы слабеем без риса и соли.
Когда мы болеем, у нас нет лекарств,
Так чего ради людям любить друг друга?
Краб неподвижно лежит на колоде,
Не ведая, когда на него обрушится нож.
Атаки Вьетконга на города, хотя и подрывали доверие к сайгонскому правительству, всегда встречали жесткий отпор. Однажды ночью 261-й батальон НФОЮВ атаковал районный центр Кайбе в дельте Меконга, сосредоточив удары на почтамте, полицейском управлении и казармах Гражданской гвардии. В результате, потеряв около 200 человек под интенсивным артиллерийским огнем и налетами Skyraider, он был вынужден отступить. Один гражданский очевидец на рассвете наблюдал за отходом выживших: «Они выглядели грустными и изнуренными, а их ряды заметно поредели. Большинство несло по две-три винтовки, которые принадлежали убитым товарищам»[511]. Атака на крупный гарнизон в Фуми одной из рот 514-го батальона НФОЮВ также провалилась, после того как партизаны потеряли 42 человека убитыми.
17 мая 1965 г. ЦУЮВ выпустило директиву под названием «Операции против марионеточной полиции»[512], которая призывала местные кадры «использовать любую возможность для уничтожения представителей вражеской власти и их кровавых приспешников, активизировать политические акции, направленные на распространение страха и растерянности среди врагов, и… вербовать сторонников среди низших чинов полиции». Член северовьетнамского Политбюро как-то похвастался баронессе Дафне Парк, на тот момент возглавлявшей резидентуру британской Секретной разведывательной службы в Ханое, что у них есть агенты не только в каждом сайгонском министерстве, но и в каждой деревне на Юге. «Почему же тогда вы считаете необходимым вешать деревенских старост?» — с вызовом спросила она[513]. На что вьетнамец спокойно ответил: «Потому что мы — ленинцы, а Ленин верил в революционный террор».
Подпольная коммунистическая ячейка в Сайгоне составила список из примерно 200 представителей режима, которые подлежали уничтожению. Одним из самых громких стало убийство председателя Национального учредительного собрания. На него было совершено три покушения, но ему удалось выжить. Наконец как-то утром четверо боевиков на мотоциклах обогнали его автомобиль и расстреляли председателя из пистолетов. К вящей радости Ханоя, Би-би-си заявила, что убийство было заказано сайгонским режимом, который устранил влиятельного политического конкурента[514]. Президенту Тхиеу пришлось выступить с публичным опровержением. Та же коммунистическая ячейка заложила бомбу в багажник автомобиля и взорвала его на территории Главного управления национальной полиции, убив и ранив 18 офицеров.
Работая полевым исследователем RAND, Зыонг Ван Май была впечатлена непреклонной решимостью одного из старших офицеров НФОЮВ, с которым ей удалось побеседовать в лагере для военнопленных: «Конечно, это не сделало меня коммунисткой. Но вселило в меня страх, потому что я поняла: такие люди могут победить»[515]. Она высказала непоследовательную, но широко распространенную точку зрения: «Я ненавидела войну и хотела мира, но мира без победы коммунистов»[516]. Фрэнк Скоттон также пребывал в замешательстве: «Внезапно меня поразила мысль, что мы перебросим сюда сотни тысяч солдат, задействуем огромные ресурсы и победим, но это будет неправильная победа… достигнутая за счет того, что мы выжжем эту страну бомбами и раздавим военной техникой»[517]. По всей Америке, и особенно в Вашингтоне, антивоенные демонстрации начали собирать тысячи людей, не только потенциальных призывников. 2 ноября 1965 г. 31-летний квакер из Балтимора Норман Моррисон облился керосином под окнами кабинета Макнамары и поджег себя в знак протеста против войны во Вьетнаме.
Первое крупное сражение новой войны состоялось в долине Йа-Дранг на Центральном нагорье, которое использовалось ВНА как учебный полигон для обучения прибывающих с Севера свежих войск. Предпочитаемыми объектами для атак были лагеря спецназа — к тому моменту их насчитывалось около сотни по всему Вьетнаму и почти все они были расположены вне зоны досягаемости для американской огневой поддержки. Начальник штаба Армии США Гарольд Джонсон назвал операции спецназа «чистым ужасом» — бесполезным разбазариванием ресурсов. Как он с презрением заметил, спецназ был «прибежищем для тех, кто хотел избежать ответственности… никто толком не знал, чем они там занимаются»[518]. Офицер спецназа Майк Эйланд, отвечавший за разведывательные команды кхмер-кромов в Лаосе и Камбодже, разделял скептицизм Джонсона: «Ключевой вопрос: „Что полезного мы делали?“ К сожалению, честный ответ: „Не очень много“. Информация, которую добывали команды, была довольно низкого качества»[519].
Вьетконговцы регулярно нападали на лагеря спецназа, подчас нанося довольно весомые потери. В конце концов после нападения на лагерь Плейме 19 октября 1965 г. Уэстморленд направил в район подразделения 1-й кавалерийской (аэромобильной) дивизии, поставив перед ними задачу «найти и уничтожить» вражеские формирования в долине реки Йа-Дранг. Это как нельзя лучше соответствовало планам командования ВНА, которое давно искало возможность опробовать нового врага в настоящем бою. Полковник Нгуен Хыу Ан заявил, что операция КОВПВ «Серебряный штык» «дает нам шанс начать убивать американцев»[520]. На двухчасовом совещании командного состава 13 ноября, которое он назвал историческим, Ан сформулировал цель — научиться сражаться с новым противником, вовлекая его в череду отдельных столкновений на уровне роты и батальона: «Мы победим американцев так же, как победили их марионеток».
14 ноября в район концентрации сил Вьетконга — в так называемую зону высадки X-Ray — начали прибывать подразделения 1-го батальона 7-го кавалерийского полка под командованием полковника Гарольда Мура. В то утро полковник Ан, опираясь на трость, лично совершил утомительный марш по скользким, грязным тропам на склон массива Чу-Понг. Его сопровождала командная группа из 30 человек. Незадолго до полудня, невзирая на рвущиеся вокруг снаряды, полковник изучал местность в зоне высадки X-Ray, когда штабной офицер схватил его и повалил на землю. В то же мгновение склон вокруг них сотрясли мощные взрывы бомб стратегических Stratofortress. Когда налет закончился, полковник встал, отряхнулся и спокойно сказал, что, когда тебе на голову сыплется столько бомб, твое выживание зависит от счастливой случайности, а не от того, лежишь ты или стоишь. Он распорядился обустроить командный пункт в воронках от снарядов и приказал одному батальону атаковать американцев перед рассветом на следующий день, 15 ноября. Из дневника Ана: «[После начала атаки] противник минут пятнадцать был в замешательстве, но потом начал ожесточенно отбиваться». Сражение продолжалось весь день; с наступлением темноты кружившие в небе C-130 начали сбрасывать осветительные бомбы; 105-мм гаубицы огневой поддержки произвели 33 000 выстрелов. Рано утром на следующий день вьетконговцы возобновили атаки, но один из батальонов ВНА заблудился по пути на исходные позиции, а остальные были втянуты в яростную схватку. Один американский генерал позже писал: «Одно из самых ожесточенных сражений в американской истории произошло на участке местности размером с футбольное поле».
Самый смертоносный этап операции для обеих сторон пришелся на 17 ноября. В полдень один из батальонов ВНА только закончил обедать, когда разведчики сообщили о приближении вражеских войск. Люди Ана поспешно заняли позиции и устроили засаду на неопытных солдат 2-го батальона 7-го кавалерийского полка, которые двигались растянутой цепочкой по высокой слоновьей траве. В течение следующих двух часов разрозненные группы американцев вели с вьетконговцами ближний бой, что не позволяло им вызвать артиллерийскую или воздушную поддержку. Полковник Ан также считал, что самые «напряженные, сложные и трудные»