[547]. Позже критики осуждали Макнамару и его протеже за чрезмерный акцент на статистических показателях прогресса, но Драконий двор в Ханое, похоже, страдал таким же пристрастием.
В феврале в провинцию Куангчи, находившуюся в зоне ответственности I корпуса, были переброшены две новые дивизии ВНА. Это вызвало у союзного командования опасения, что враг может отрезать северную оконечность страны, взяв под контроль всю территорию за горным хребтом к северу от Дананга. В результате Корпус морской пехоты США потратил бо́льшую часть года и на самом деле бо́льшую часть войны на то, чтобы предотвратить этот сценарий. До сих пор не утихают споры, не совершил ли Уэстморенд ошибку, задействовав слишком много своих сил на то, чтобы «искать и уничтожать», вместо того чтобы «очищать и удерживать», обеспечивая безопасность на подконтрольных территориях. 30 января 1966 г. капитан Чак Рейнденлаф, военный советник в Сюанлоке, к востоку от Сайгона, выразил восхищение тем, каких результатов враг добивается одним только стрелковым оружием, минометами и дерзостью: «Наша слабость в том, что мы не можем защитить гарнизонами каждую деревню и поселок… Они нападают там, где не размещены наши силы… Представьте себе футбольный матч, в котором одна команда одета в традиционную форму и соблюдает правила игры. В команде же противника игроки намеренно одеты так, чтобы быть неотличимыми от зрителей. Они играют без всяких правил, не соблюдают границы поля, игнорируют свистки судей, а когда на них напирают возле их ворот и возникает опасность пропустить гол, защитник прячет мяч под рубашку и скрывается на зрительских трибунах. Некоторые начинают кричать: „Давайте убьем всех их, сотрем с лица земли деревни, которые укрывают вьетконговцев!“ От этого очень трудно удержаться, но именно на это ВК и рассчитывает»[548].
Роберт Комер — легендарный бывший сотрудник ЦРУ и член СНБ, из-за своей неуемной энергии получивший прозвище Боб Реактивный Двигатель, — прибыл во Вьетнам в малоподходящей ему должности специального помощника президента по вопросам умиротворения, а в мае 1967 г. возглавил программу Поддержки гражданских операций и революционного развития (Civil Operations and Revolutionary Development Support, CORDS). Он был ярым критиком стратегии «искать и уничтожать», считая, что та не позволяет завоевать умы и сердца вьетнамского народа. В какой-то мере он был прав: южновьетнамский народ действительно не видел от военных усилий Уэстморленда ощутимых результатов, впрочем, как и от «более эффективной войны», которую, как утверждают некоторые, начал вести его преемник Крейтон Абрамс. Не видели их и многие американцы: лейтенант морской пехоты раздосадовано сказал журналисту, что «мы пытаемся ловить дым: разжимаешь кулак — а там пусто»[549]. На самом деле не было хорошего ответа на вопрос, как КОВПВ следовало использовать имевшиеся силы: никаких американских войск не хватило бы на то, чтобы искать и уничтожать врага и одновременно защищать населенные пункты на всей территории Южного Вьетнама.
Вечером 17 января в руки вьетконговцев попалась важная птица. Руководитель провинциальной программы принуждения к миру Даг Рэмзи отправился с грузом гуманитарной помощи в деревню рядом с Кути — поездка, от которой его настоятельно отговаривала дочь местного главы провинции. Они преодолели полпути, когда вдруг его водитель Ло вскрикнул: в нескольких метрах перед ними у обочины притаились два вооруженных человека в синих рубашках и черных штанах; голова третьего высовывалась из-за насыпи[550]. Рэмзи схватил свой карабин AR-15, но, будучи неуверенным в намерениях этих людей, не стал стрелять. Он уже понадеялся, что им позволят спокойно проехать мимо, как в этот момент на их грузовик обрушился град пуль — из мешков в кузове посыпался рис, и вскоре машина остановилась: одна из пуль ранила водителя в ногу. Рэмзи высунулся из окна и сделал десяток одиночных выстрелов. Ло сказал, что двигателю конец. Американец выругался — он ругался бы куда сильнее, если бы знал, что двигатель просто заглох. Ло выбрался из кабины и сначала встал посреди дороги с поднятыми руками, а потом рухнул на колени в умоляющей позе. В этот момент пули вьетконговцев пробили 20-литровую канистру, стоявшую у ног Рэмзи, и струя бензина плеснула ему прямо в лицо.
Пока он пытался прочистить глаза, рядом с грузовиком раздались шаги. Он крикнул: «Той дау ханг!» — «Я сдаюсь!» — и, оставив карабин на сиденье, вылез из кабины с поднятыми руками. Американец приготовился к неминуемой смерти, чувствуя, как его живот скручивает от страха. «Вот дерьмо!» — пробормотал он про себя. Но вьетконговцы были слишком обрадованы своей добычей, чтобы убивать. Они с удовольствием рассматривали карабин Рэмзи, его наручные часы и бумажник. В конце концов они отпустили водителя, а Рэмзи связали веревкой и отвели в лагерь. Следующие семь лет он провел в плену в ужасающих условиях, иногда сидя в бамбуковой клетке. Такова была печальная плата за красивые фантазии о Лоуренсе Индокитайском, которые так любили лелеять Рэмзи, Ванн, Скоттон и Фрэнк Снепп.
Огонь по чужим и по своим
В феврале 1966 г., узнав о том, что 1-я кавалерийская (аэромобильная) дивизия назвала операцию по поиску и уничтожению вражеских формирований «Давилкой», Линдон Джонсон лично вмешался и потребовал сменить название на более благозвучное. В ходе этой операции, которая в итоге была переименована в «Белое крыло», было предположительно уничтожено 1342 солдата противника. Кавалеристы также утверждали, что на протяжении всего года убивали по десять вьетконговцев в день, а, по оценкам КОВПВ, в 1966 г. каждое боевое подразделение в стране убивало по одному вьетконговцу в день. Однако этого было явно недостаточно, чтобы «истощать» врага быстрее, чем тот наращивает силы. 5 февраля офицер штаба морской пехоты полковник Джон Чейссон писал своей жене Маргарет в Мэне: «Чем больше я наблюдаю за этой войной с ее укрепленными гарнизонами, тем больше она напоминает мне индейские войны на фронтире»[551]. По словам Чейссона, «высвобождение страны из когтей коммунистического террора происходит очень медленно и мучительно… Мы можем оборонять наши позиции вечно, но это ни к чему не приведет». В покрытых густыми джунглями горах патрулям требовалось почти неделя, чтобы преодолеть расстояние в полсотни километров.
9 марта союзники потерпели очередное постыдное поражение — на этот раз в тренировочном лагере спецназа в долине Ашау в 50 км к юго-западу от Хюэ. Когда подразделения ВНА атаковали лагерь, среди 360 местных ополченцев началась паника. Они толпой бросились к вертолетам, присланным в лагерь для эвакуации 17 американских советников: чтобы сдержать своих подопечных, американцам пришлось открыть по ним огонь. В хаосе пять американцев погибли, а из вьетнамских ополченцев только половина впоследствии вернулась на службу. Подполковник морской пехоты Чарльз Хаус, руководивший операцией спасения, получил Военно-морской крест — и строгий выговор, за то что честно рассказал журналистам о деталях произошедшего.
В апреле начальник оперативного отдела штаба Уэстморленда генерал-майор Уильям Депью принял командование 1-й пехотной дивизией, отвечавшей за северо-западные подходы к Сайгону со стороны Камбоджи. На этом посту он заработал себе сомнительную славу самого фанатичного командующего боевым формированием в стране, проводя одинаково безжалостную кампанию террора против Вьетконга и собственных офицеров. Операции «Абилин», «Лексингтон», «Бирмингем», «Эль-Пасо» и «Амарилло» по зачистке сельской местности сопровождались ночным «изматывающим огнем» по ненаблюдаемым целям: артиллерия наносила спорадические залповые удары по предполагаемым маршрутам перемещения противника, а также по районам возможного расположения вьетконговских лагерей. При этом миниатюрный генерал не прощал своим подчиненным ни малейших слабостей и промашек. В дивизии стала ходить мрачная легенда о «полуночном чинуке», пожирающем командиров батальонов. Уволенные им офицеры говорили, что их «DePuyed» — «отдепьюили».
Его непримиримость привлекла внимание начальника штаба армии генерала Гарольда Джонсона, который в раздражении написал своему подчиненному: «Для меня признак хорошего командира — способность добиваться наилучших результатов с теми людьми, которые есть»[552]. Но Депью, нисколько не смущенный упреком босса, ответил, что уволенный им штабной офицер из G-2, отвечавший за военную разведку, был «неопрятным толстяком без каких бы то ни было воинских качеств». Его собрат по несчастью из отдела G-5, отвечавший за взаимодействие между военными и гражданскими, «не соответствовал никаким требованиям, предъявляемым к офицерам: никакой инициативы, воображения, энергии. Абсолютно бесполезен». О снятом с должности командире батальона он написал так: «С первой нашей встречи у меня возникли подозрения, что он — слабый офицер… Он полностью потерял контроль над ситуацией, и его батальон понес ряд бесполезных потерь, не уничтожив ни одного ВК». Энергичность Депью не вызывала сомнений, но его пребывание на посту командира дивизии никак не способствовало завоеванию умов и сердец вьетнамского народа, ни даже американских солдат. Гарольд Джонсон попытался вразумить его и в плане ведения войны: «У нас принято говорить: „Не надо посылать солдата туда, куда можно послать пулю“… Но я считаю, что мы переоцениваем эффективность огневой мощи»[553]. Несмотря на увещевания начальства, Депью продолжил гнуть свою линию.
Советник Джордж Бонвилл был физически вымотан требованиями повседневной службы в подразделении ВСРВ: «Встаем в 3:30 утра, быстро перекусываем, едем на грузовиках до Митхо, грузимся на борт [десантных катеров], высаживаемся где-то в дельте Меконга и на рассвете атакуем ВК; другой вариант — грузимся на вертолеты Huey, высаживаемся где-то посреди Камышовой равнины, убиваем / берем в плен нескольких ВК, уходим. Чтобы выйти из оперативной зоны [10–15 км], обычно приходится тащиться по рисовым полям, по жаре, пробираться через каналы с топкими берегами, заросли бамбука и пальм нипа, каждую минуту рискуя быть атакованными партизанами. Если повезет, к вечеру добираемся до Тьогао… Пресный рис с какой-то костлявой местной курицей и безвкусными овощными консервами отбивает любой аппетит. Я заметил, как начала отступать линия десен… Мы также ввели дежурство у радиостанции по ночам — по 2 часа на человека — потому что поняли, что так сильно устаем, что не проснемся, даже если гарнизон атакует ВК и вокруг нас начнут палить из всех орудий»