Контузионный невроз, как следствие воздействия ударной волны, был не редкостью. Гарину еще повезло, иным доставалось больше. Самые невезучие впадали в кому, другие теряли сознание — на пять минут, на сутки, на неделю. Терялся слух, зрение, утрачивался дар речи — а впоследствии очень трудно восстанавливался. Удар воздушной волны мог вызвать нарушение психики. Люди мучились головными болями, тошнило, рвало, были нормой головокружения, больные теряли память, быстро уставали, испытывали повышенную раздражительность…
Новую позицию вьетнамские товарищи выбрали к западу от города, где еще остались не обработанные авиацией объекты: пара замаскированных аэродромов, запасной командный пункт, оснащенный новейшей техникой связи, крупное подземное нефтехранилище. Возможность для маскировки имелась — местность сложная, озера, лесистые участки. Работали оперативно — пока не поступила информация о новом подлете. На первых порах, согласно нормативам, время свертывания и развертывания комплекса составляло шесть часов. Сюда входила работа со всеми элементами: антенный пост, кабина станции наведения с настройкой аппаратуры, дизельная электростанция, станция разведки и целеуказания, шесть пусковых установок. Жизнь вносила коррективы. Позднее это время сократили до четырех часов, а уже в шестидесятые годы — довели до 2 часов 20 минут. На учениях, на соревнованиях между подразделениями даже этот норматив многократно перекрывался — ракетчики работали как факиры, свертывали и разворачивали комплекс за 30–40 минут! Самое сложное — антенный пост и пусковые установки. А дальше дело техники — накрыть маскировкой, соединить все боевые элементы кабелями — для централизованного обеспечения электроэнергией, обеспечить синхронную связь систем наведения…
Операция по переводу в походное, а затем в боевое положение заняла чуть больше двух часов, включая получасовой переезд. Все расчеты работали на пределе. Плотный учебный график приносил плоды — вьетнамцы трудились, как пчелы. Среди них было много способных ребят — даже выпускники технических вузов и средних специальных заведений. В 65-м году Советский Союз принял на безвозмездной основе десять тысяч молодых людей из Вьетнама — для обучения в советских заведениях военным специальностям. Студенты учились на совесть, корпели над лекциями, бились на практических занятиях. Впоследствии выпускники вливались в командный состав ВНА, становились специалистами в авиатехнике, в системах ПВО, именно они превратили вооруженные силы ДРВ в одну из самых эффективных армий мира…
Разведка не подвела — старые позиции противник выявил. Бомбардировщик «В‐52» прошел на бреющем полете, из люка посыпались бомбы. Взрывы валили деревья, выдирали пласты земли, выворачивали наизнанку уже никому не нужные подземные убежища. Для ввода в заблуждение оставили пару муляжей ракет — и пилоты повелись! Бомбардировщик, закончив работу, с достоинством удалился. Люди выходили из укрытий, озадаченно смотрели, как в полутора километрах к юго-западу на опушке разгорается пожар. Именно там три часа назад стоял ракетный комплекс!
— Вот черт, — почесал макушку Газарян и честно признался: — Даже не знаю, что сказать, товарищ майор. Ни одна шутка в горло не лезет…
— А если не лезет, то стой и молчи, — проворчал Андрей. — Самое время задуматься над насущными жизненными вещами. Что так побледнел, клен мой опавший? Пустяки, дело житейское, как сказал бы наш друг Карлсон…
Начавшийся дождь потушил пожар в джунглях. Но не смог остановить налет «Скайхоков», поднявшихся с палуб авианосцев в Тонкинском заливе. «А‐4» налетели на город — шли небольшими звеньями, пакостили, уходили, прилетали следующие. За сутки ЗРК Раевского сбил два самолета, столько же восстановленный комплекс Овчарова — он тоже сменил позицию. Это остудило головы американским военным — в них закрадывались страшные подозрения, что ЗРК в районе Ханьхо вовсе не уничтожены, как им было подано на блюде! Но пилоты упорно отрабатывали свои задания, шли на город, не считаясь с потерями…
Люди работали как роботы, не замечали пройденного времени. Спали урывками, а большей частью вообще не спали. Вьетнамские снабженцы подвозили еду — ели суп из концентратов, консервы, вездесущий вьетнамский рис — главный продукт питания в Юго-Восточной (и не только) Азии. Рис уже вызывал тихое бешенство. Андрей и в Союзе был не в восторге от данного продукта, а здесь он его просто возненавидел. Вьетнамцы же ели рис постоянно, и не потому, что больше нечего, а потому, что нравилось! Вьетнамец мог прожить без риса день, мог прожить два, но потом начиналась ломка, человек впадал в глухую меланхолию, испытывал нервозность…
17 мая был самый трудный день. Разведка доложила: американское командование склоняется к мысли прекратить налеты. Свои задачи авиация выполнила: нарушены линии коммуникации и пути снабжения между Севером и Югом, нанесен урон инфраструктуре ДРВ, оказано воздействие на северовьетнамскую делегацию в Париже. Потери не в счет — самая мощная экономика в мире их даже не почувствует, а погибшие летчики станут национальными героями. Дальнейшие удары отправятся в пассив — всему нужна мера. В выводах аналитиков имелись резоны, но к 17 мая налеты только участились.
— Имею недобрые предчувствия, товарищ майор, — сообщил Газарян, наблюдая, как по экрану радара ползут четыре точки (разведка известила, что это две «летающие крепости» в сопровождении пары истребителей прикрытия). — В нашу сторону идут, от города отворачивают. Хотите, поделюсь с вами предчувствиями?
Свои девать было некуда! ЗРК стрелял залпами — по две ракеты. Один бомбардировщик пропал с экрана, аппаратура донесла: цель ликвидирована! Где он упал, мало беспокоило, главное, что не на голову. В воздух поднялись вьетнамские истребители-перехватчики. Вполне вероятно, что экипажи были советские, но об этом история умалчивает. «МиГи» шли на перехват, сцепились с самолетами прикрытия. Крылатые машины носились в небе, как стрижи, трассирующие очереди вспарывали воздух. «МиГ» потерял хвостовое оперение, штопором ушел в землю, но пилот успел покинуть кабину. Второй свалился со стороны солнца, расстрелял американца показательно, как на полигоне. «Фантом», не имеющий в этот день бомбовой загрузки, клюнул носом, стал заваливаться. Пилот советского истребителя проделал смелый маневр — подставил брюхо под пулемет, но не стал искушать судьбу: истребитель лихо накренился и помчался вниз по наклонной траектории, проделав «бочку» — однократный оборот вокруг продольной оси. Он сбил противника с толку, тот замешкался, и пулеметная очередь пропорола фюзеляж «Фантома». Тот тоже опустошал боезапас, но летчику-асу удалось увернуться — машина резко провалилась в яму, и над ним с ревом прошел «Фантом», за которым волочился дым…
Но второму бомбардировщику удалось прорваться на западные окраины Ханьхо. Он воспользовался моментом, когда советские истребители были заняты. «В‐52» шел на малой высоте — аккурат на стартовые позиции ЗРК! Иллюзий не осталось — никаких объектов, достойных внимания, за спиной Раевского не было. Ревела сирена. Люди ныряли в наспех вырытые укрытия, кто-то прыгал в овраг, проходящий под боком. Надвинулась крылатая тень, заслонила солнце. Размах крыльев у этой «птицы» был впечатляющим. Андрей не чувствовал страха — лишь бы спасти своих бойцов! Он орал дурным голосом: Чего стоим и рты разинули?! Валите к чертовой матери!» Офицеры уносились кто куда. Овраг пролегал за станцией наведения, туда и помчались втроем плюс Газарян и Романчук. Овраг был уже набит до отказа. Не успели как следует подготовить укрытия — вечно куда-то торопятся, нет времени на элементарные удобства!.. С запозданием заработала зенитная батарея на западной городской окраине. Гавкали старые советские пушки, опробованные еще на Курской дуге. До начала бомбометания остались секунды. Но пилот машинально отклонился от курса, решил не рисковать — слишком уж плотно работали зенитчики. Именно это и спасло людям жизни: весь бомбовый запас вывалился на правый фланг стартовых позиций. Грохот стоял ужасный, бомбы рвали землю, выдирали с корнями деревья. Все закончилось за полминуты. Бомбардировщик, злобно рыча двигателями, убрался восвояси. Народ валялся вповалку — сплющенный, оглушенный. Потом выбирались из оврага с какими-то блаженными ухмылками, прочищали уши. «У меня психическая травма, — драматично стонал Газарян. — Дайте денег…» — «А вам тоже нравится запах пороховой гари поутру, товарищ майор?» — настойчиво спрашивал Романчук. Обслуживающий персонал практически не пострадал. Один из операторов сломал ногу, другого повредила ударная волна — это оказался переводчик, единственный из всей обслуги, владеющий русским языком. «Ну все, братец, отвоевался, — хлопнул его по плечу Газарян. — Теперь родное правительство тебя на пенсию отправит». Тот только моргал и не мог взять в толк, о чем говорит русский. Слова «пенсия» во вьетнамском языке не существовало, они не знали, что это такое. А если бы узнали, то несказанно бы удивились: почему государство должно обеспечивать стариков, у которых есть дети, внуки, и те это сами могут делать?
Блаженно улыбался Саня Давыдов. Окончательно помрачнел и провалился в буддийское самосозерцание Вадим Гарин. Зенитчики здорово помогли, но комплекс получил серьезные повреждения. Взрывной волной сорвало антенны, превратились в куски металла две фланговые пусковые установки, перевернулась транспортно-заряжающая машина. Работать в штатном режиме ЗРК уже не мог. Ремонтные работы на месте ничего бы не дали. Андрей радировал в штаб: отстрелялись, товарищ подполковник! Личный состав на месте, техника отсутствует. Хоть из пушки по воробьям стреляй! Посмеивался Газарян со свежим анекдотом: американцы изобрели страшное оружие — водородную бомбу. Личный состав уничтожается, материальные ценности остаются. А русские и здесь всех переплюнули, их новое оружие еще страшнее, «прапорщик» называется: личный состав остается, материальные ценности исчезают… «Не прилетят больше твои воробьи, майор! — известил по защищенной линии подполковник Коняев. — К тебе высылаются вездеходы для транспортировки поврежденной техники. С заданием ты справился, молодец. Не без огрехов, но все равно молодец. Пусть знают, что безнаказанно хозяйничать в небе уже не будут! Твой комплекс выводится под Ханой, в местечко Чонг Линь. Там оборудованы замаскированные позиции, рядом — ремонтная база. Сдашь ЗРК вьетнамским товарищам — и домой… ну, в смысле, в учебный центр — до дальнейших распоряжений. Американцы сбавили обороты, можем позволить передышку. Действуй, майор! По прибытии доложишь генерал-майору Малашенко и начальнику центра полковнику Бахметьеву».