Томас ненадолго замолчал, чтобы съесть кусочек утиной колбасы и глотнуть кофе. Брюс последовал его примеру, а потом спросил:
— Так что, в чем причина?
— В препарате даксапен, о котором никто не знает. Он, естественно, вымышленный, ведь это роман.
— Ясно, — кивнул Брюс.
— Даксапен невозможно купить. Он зарегистрирован, у него есть название, но его никогда не одобрят. Он не совсем легален, но и не совсем нелегален. Да и его сложно назвать лекарством — это не стимулятор, не барбитурат, вообще ничто толком. Его случайно изобрели в китайской лаборатории около двадцати лет назад и продают только на черном рынке США.
Томас съел еще кусок колбасы.
— И что же делает даксапен? — поинтересовался Брюс.
— Продляет жизнь, поддерживает сердцебиение.
— Тогда почему же он не считается чудодейственным лекарством? Я бы хотел в него инвестировать.
— У него весьма ограниченный рынок. Неизвестно, понимают ли ученые и исследователи, как он работает, но суть в том, что он стимулирует продолговатый мозг — это область, контролирующая сердечную мышцу. И действует только на пациентов, у которых, как говорится, мозг уже спекся.
Брюс и Ноэль какое-то время размышляли над этой информацией, затем Ноэль произнесла:
— Я правильно понимаю, что мозговой деятельности практически нет, но ее достаточно, чтобы поддерживать сердцебиение?
— Верно, — подтвердила Мерсер.
— А есть побочные эффекты? — спросил Брюс.
— Только слепота и сильная рвота, но это случайно обнаружили в Китае. Никаких клинических испытаний среди пациентов с тяжелой деменцией и немного участившимся пульсом не проводится — какой смысл?
Брюс с улыбкой уточнил:
— Итак, мутная компания покупает даксапен в мутной китайской лаборатории и накачивает им всех пациентов с деменцией, которые одной ногой в могиле, чтобы выгадать себе еще несколько месяцев и получить за них чеки.
— Как не любить художественный вымысел? — усмехнулся Томас.
— А о какой сумме идет речь в романе?
— Мутная компания владеет тремя сотнями домов престарелых, в них сорок пять тысяч коек. Десять тысяч из них занято пациентами с Альцгеймером, и все они получают дозу даксапена через питательную трубку или апельсиновый сок. Упакован он так, будто это просто очередной витамин или добавка. Большинству пациентов в домах престарелых в любом случае каждый день выдается по пригоршне таблеток, так что он выглядит просто как еще одна витаминка.
— Сотрудники не в курсе? — спросила Ноэль.
— В романе — нет. У них там такая традиция: «Если сомневаешься — дай еще одну таблетку»; это тоже часть художественного вымысла.
— Так что с деньгами? — поинтересовался Брюс.
— С деньгами непонятно, поскольку в конце концов люди умирают. Именно поэтому лекарство никогда не тестировали. Один пациент может протянуть на даксапене еще месяцев шесть, другой — два года. В вымышленном мире Нельсона средний срок — год. Это еще по сорок тысяч на пациента, и в романе упоминается пять тысяч ожидаемых смертей в год, так что получается две сотни миллионов дополнительных деньжат от государства.
— А какой у компании общий годовой доход?
— Примерно три миллиарда.
— Если препарат продлевает жизнь, что в нем незаконного? — удивилась Ноэль.
— Ну, в романе злодеи как раз занимают такую позицию — они не совершают ничего незаконного, — ответила Мерсер. — Но хорошие парни считают, что это мошенничество.
— Давайте вернемся к сюжету, — попросил Брюс. — Если, конечно, он вообще имеется.
— А, сюжет! — хохотнул Томас. — Ну, на этого самого юриста снисходит озарение, он бросает свою успешную карьеру, судится с мутной компанией из-за того, что они не дают его бедной маме умереть, его несколько раз чуть не убивают, но потом суд выносит решение в его пользу, и плохим парням приходит конец.
— Предсказуемо, — объявил Брюс.
— Да, — кивнула Мерсер. — Я поняла, что к чему, еще на середине книги. Он действительно хорошо продается?
— Продавался. Нельсон был талантливым, но немного ленивым. Вряд ли он ставил задачу привлечь женскую аудиторию.
— Которая составляет больше половины всех читателей, так?
— Шестьдесят процентов.
— Ну, тогда я продолжу читать книги, написанные женщинами. И не надо называть их дамским чтивом.
— Ты ни разу не слышала от меня этого выражения.
— Так, давайте вернемся к книге! — воскликнула Ноэль. — И мы что, должны поверить, будто Нельсона убили из-за нее? По мне, так это немного надуманно.
Томас сказал:
— Я ищу уже две недели и не смог найти ничего, хотя бы отдаленно похожего на эту историю. В том, что касается пациентов с деменцией, количества коек в домах престарелых, огромных выплат и всего прочего, Нельсон указывает довольно точные цифры, а вот насчет препарата — пустота. Выглядит чистой выдумкой.
— Кто же его убил? — спросила Ноэль.
В разговоре наступила долгая пауза; на какое-то время присутствующие сосредоточились на еде.
— Так мы думаем, что это убийство, вне зависимости от того, что считает полиция? — наконец нарушила тишину Мерсер.
Все посмотрели на Брюса, который ответил легким кивком и уверенной улыбкой, будто у него самого не возникало никаких сомнений.
— Согласен, — сказал Томас. — Но, полагаю, книга нам не поможет. Его первый роман «Суон-Сити» был о торговле оружием и написан, кстати, намного лучше. Второй, «Отмыватели», был посвящен одной юридической фирме с Уолл-стрит, которая отмывала миллиарды, вырученные от торговли наркотиками, для латиноамериканских диктаторов. В третьем, «Жесткая вода», речь шла о русских головорезах, торговавших запчастями к ядерному оружию. Этими книгами, по-моему, Нельсон должен был нажить себе гораздо более серьезных врагов.
— Но он, по сути, никого в них не раскрывал, насколько я помню, — возразил Брюс.
— А Нельсона что-нибудь связывало с фармацевтикой? — спросила Ноэль.
Брюс, покачав головой, ответил:
— Нет. Его клиентами были фирмы, продававшие за границу специализированное программное обеспечение.
— Чем заканчивается роман?
— Плохих парней ловят, заставляют заплатить за содеянное, отправляют в тюрьму. Даксапен исчезает, и старики начинают умирать.
— Ужасный финал!
— Да, — кивнула Мерсер. — Мне и финал не понравился, и начало, и все, что в романе происходило.
— Что теперь будет с книгой? — поинтересовалась Ноэль.
— Наверняка семья Нельсона попытается ее продать, — предположил Брюс. — Кое-что за нее на рынке дадут. У Нельсона было много поклонников, а ранняя смерть — это обычно удачный карьерный ход.
— Постараюсь запомнить, — усмехнулась Мерсер.
Брюс с улыбкой налил себе еще кофе, а потом посмотрел на Томаса и предложил:
— В этом бизнесе с домами престарелых наверняка что-то не чисто. Вспомните, сколько билбордов и рекламных роликов юридических фирм посвящены случаям жестокого обращения.
— К тому же их пациенты самые уязвимые, — вставила Ноэль.
— На рынке действуют восемь основных игроков, — произнес Томас. — Они контролируют девяносто процентов коек. Шесть компаний — публичные, две — в частном владении. Некоторые получают высокие оценки за уход, другие не вылезают из проблем с органами надзора и судами. Тяжбы по таким делам — выгодное дело, особенно здесь, во Флориде. Очень много стариков и голодных адвокатов. Я нашел блоги с жуткими историями о пренебрежении и физическом насилии. Есть даже периодическое издание «Ежеквартальный отчет о злоупотреблениях в уходе за пожилыми людьми», его публикуют какие-то калифорнийские юристы. Но, как я сказал, бизнес настолько прибыльный — из-за «Медикэр» и «Медикейд», — что многие компании хотят отхватить свой кусок. И есть прогноз, что расценки взлетят до небес.
— Очень утешает, — заметила Ноэль.
— Ну, дорогая, меня ты в подобное место не засунешь, — усмехнулся Брюс. — Я всегда повторяю — когда дело доходит до подгузников, пора принимать черную пилюлю.
— Давайте поговорим о чем-нибудь другом, — предложила Мерсер.
Ник, по его словам, сидел в библиотеке, но на заднем плане звучала тихая музыка. Поклявшись хранить тайну, он внимательно выслушал рассказ Брюса о последнем романе Нельсона. Ник перечитал первые три его книги, но ему не показалось, что они достаточно откровенны, чтобы убивать автора из-за них.
Когда Брюс замолчал, он заметил:
— Нельсон ни черта не знал про дома престарелых.
— Согласен.
— Значит, у него наверняка был источник, информатор, который сам его нашел. Возможно, он читал книги Нельсона и был его поклонником.
Информатор? Брюс опять не успевал за мыслями Ника.
— Так, я слушаю.
— Вряд ли в первых трех его книгах есть нечто серьезное, Брюс. Получается, дело в четвертой. И раз Нельсон вышел за пределы своей сферы, значит, кто-то явился к нему с этой историей. Какой-то инсайдер. Вот кого надо разыскать.
Брюс напомнил себе, что Нику лишь двадцать один год. Пусть он и начитанный, но все равно совсем молодой.
— Как же нам его найти?
— Он, не исключено, сам тебя найдет. Может, Нельсон ему что-то пообещал — часть прибыли, например, или часть денег перед публикацией, а остальное после? Если бы ты нарыл что-то подобное и решил опубликовать, разве тебе не хотелось бы немного заработать на этом?
— Почему же не пойти в ФБР, как сделал Нельсон?
— Нельсона в ФБР обманули, разве нет?
— Говорят, он получил пять миллионов. Мечтал больше, а взял, что дали.
— Но сделкой остался недоволен. Плюс с этого еще налоги нужно платить.
— Да.
— Может, у его источника были причины держаться подальше от парней со значками, но он все равно хотел, чтобы историю рассказали — и чтобы за нее заплатили. Он сговорился с Нельсоном, но того прихлопнули. Он, наверное, сейчас начнет разнюхивать, искать свои деньги.
— Нет никаких денег. Книга пока не продана издательству.
— Может, он об этом не знает. А