Доктор Эсу покачал головой.
– Вряд ли абсолютный. Видите ли, он учился творить чудеса совсем недолго. Смею полагать, в Группе Анжелики Недеевой были и гораздо более опытные ученики.
– О…
Тибо Эсу кивнул. Доктор Шнайдер повернулась и посмотрела на изображение спеленатой Анжелики Недеевой по-новому.
– Эта женщина – настоящий кладезь тайн. Когда человек медленно, шаг за шагом добивается выдающихся результатов в какой-то области, это не вызывает особых вопросов. Когда вспыхивает гений, выказывающий свою незаурядность чем-нибудь мало- или вообще невероятным, это тоже можно понять. Настоящая гениальность встречается редко, и часто идёт рука об руку с разного рода психическими отклонениями… – Доктор Эсу вздохнул, а потом сказал более резко, бессознательно подчиняя внимание слушательницы. – Но Недеева – не гений.
– Кто же она тогда?
– Не знаю.
Они поднимались. По лестнице карабкаться и в самом деле оказалось полегче, чем по зарос-шему склону. И у неё даже хватало сил болтать…
Нет, подумал он. Я несправедлив. Она не просто болтает, она таким образом что-то делает со мной. Или, может быть, маскирует за потоком слов какие-то более глубокие манипуляции. Отвлекает.
Надо быть внимательнее…
– Следует осознавать, что мы сейчас пребываем внутри частично воплощённой метафоры. Эта лестница могла бы быть и канатной дорогой в горах, и монорельсом, соединяющим районы гигаполиса, и небольшой парусной яхтой. Все варианты не перечесть. Именно такой вариант, однако, имеет большое преимущество: внутри него мы можем не особенно опасаться нежелательных встреч.
– Нежелательных?
– В Межреальности можно встретить самых разных… существ. И далеко не каждое из них отнесётся к нам благожелательно. А ты думал, что я первая, кто открыл для себя все эти просторы? Так вот, двигаясь коридорами Межреальности, надо помнить ещё одну вещь. В вольной формулировке Светланы это звучит так: никакого движения нет.
– Не понимаю.
– Тебе кажется, что ты карабкаешься по лестнице. На самом деле ты не двигаешься. Ведь вокруг нет ничего. Всё это – ступени, склон, перила, ограждающие от падения в пропасть, небо и солнечный свет, сила тяжести, пригодный для дыхания воздух – всё это материально лишь в малой степени. Единственная объективная точка отсчёта для тебя – это я, а для меня такая точка отсчёта – ты. И пока мы разговариваем, пока ты ощущаешь меня, а я – тебя, относительное расстояние между нами меняется мало. Если, разумеется, принять, что в Межреальности вообще существуют расстояния. То, что с нами происходит, нагляднее отразило бы сидение в уже поминавшейся мной камере декомпрессии. Это был бы ещё один вариант из множества равносильных: сидеть на скамейке, дышать как можно глубже и смотреть, как на электронном табло меняются числа, отражающие давление и время.
– Если этот вариант ближе к истине, – сказал он, остановившись и тяжело дыша, – почему ты не выбрала его?
– Подъём – нагляднее, – донеслось сверху. – И гораздо быстрее. Лезь.
Он вздохнул и полез.
– Вы завидуете Рустаму? Вы?!
Тибо Эсу покачал головой.
– Не так. Я вовсе не стремлюсь валяться без движения и видимых признаков жизни в хирургической сетке в соседней с ним палате.
– Но вы хотели бы знать то же, что знает он?
– Скорее – то же, что знает она. Недеева. И ещё – откуда она это знает. Вот вопрос, за ответом на который я почти готов отправиться в парадоксальную кому.
– Что же вам мешает?
– Отсутствие необходимых талантов. И я ведь не сказал – "готов". Я сказал – "почти готов".
Доктор Шнайдер прищурилась.
– Понятно, – почти пропела она. – Так вот зачем вам нужна я. Вы мастер загребать жар чужими руками, доктор Эсу.
– Ваш ответ – нет?
Прежде чем ответить, София Шнайдер не сдержалась от искушения, затянув тугую паузу на минуту с лишним. И лишь потом сказала:
– Мой ответ – да. Вы достаточно заинтриговали меня, чтобы я попыталась повторить попытку Рустама. Но, боюсь, вы всё равно будете разочарованы.
– Почему?
– Вы сами знаете ответ. Ключевое слово – "почти". – Шнайдер встала. – Разблокируйте, пожалуйста, доступ в палату Недеевой. И… прощайте, доктор Эсу.
– До свидания, доктор Шнайдер.
Замок в двери палаты Недеевой был закрыт приоритетным мультикодом. Теоретически открыть его можно было только так, как он был закрыт: последовательным введением личных код-ключей всех членов регионального Совета парамедиков. Но Тибо Эсу не стал спрашивать у Шнайдер, почему, по её мнению, он способен открыть дверь с мультикодом. Разумеется, он бы не стал предлагать ей то, что предложил, если бы не мог этого. Чистая логика, никаких тайных интриг. Хотя Совету совсем не понравится, если его члены узнают о происходящем. И не понравится ещё больше, если случится что-нибудь не то.
"Ещё одна проблема…" – подумал доктор Эсу, глядя, как за его собеседницей закрывается дверь. "Ну да ничего, Неттель Вири запутает Сетевые следы так, что концов вовек не сыщут".
– Фаза, – тихо сказал он в браслет связи, нажав на нём одну из активирующих кнопок.
– Понял, – откликнулись из браслета. – Начинаю "фазу".
Тибо Эсу откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. В данный момент от него больше ничего не зависело. Оставались ожидание, неутолённое любопытство… и надежда.
Подъём закончился внезапно. Как будто великанская пасть скусила десяток секунд. Безо всякого логически обусловленного перехода он, мгновение назад карабкавшийся по лестнице, оказался неподвижно стоящим на вершине, лицом к трёхметровой вертикальной плите из идеально чёрного материала. В сравнении с этой чернотой даже сажа показалась бы аляповатой.
– Что это?
– Ещё одна метафора, – откликнулась она. – Портал. Врата. Выход из Межреальности.
– Выход куда?
– Куда угодно.
– То есть…
– То есть в любую реальность. В любую точку пространства и времени.
– Так-таки любую?
– А это уже зависит от настроек. В полном соответствии с названием, Врата-без-границ не имеют внутренних ограничений. Во всяком случае, мне таковые не известны. Но пользуются этими вратами существа не всеведущие и не всемогущие.
На идеально чёрной поверхности постепенно проступали звёзды, цветные пятна, линии и плавные кривые. Неким странным образом он понимал, что это – отражение процедуры выбора, своего рода кодирование Врат, фиксирующих конечные координаты. И что в итоге, когда Врата получат достаточно данных, чёрный монолит превратится в открытую дверь… куда-то.
Куда угодно.
– Как ты это делаешь?
– Если не экспериментировать, обычно я ввожу большинство ограничений при помощи образов. Это почти как обыкновенный посыл, вернее, цепочка взаимосвязанных посылов. Блокируешь эмоциональную составляющую, чтобы не вносить помех, и вперёд. Итог процесса почти не отличается от того, что делает трансферт, он же саркофаг странников. Главное отличие – в уровне контроля. Программу для трансферта может выбрать кто-то другой, причём достаточно жёстко, а Врата-без-границ перемещающийся программирует лично. И всякий раз заново.
Монолит вспыхнул, на мгновение из абсолютно чёрного становясь сверкающе-белым, и, как было обещано, превратился в дверь. В дыру, вырезанную прямо в плоти Межреальности. За нею темнели силуэты деревьев, моросил лёгкий дождь и царствовал вечерний сумрак.
– Готово. Пошли.
На мониторе всё было видно предельно чётко. Доктор Шнайдер вошла в палату, приблизилась к неподвижной Недеевой, положила руки ей на голову. Тибо Эсу знал: сейчас парамедик пытается пробиться к сознанию "пациентки" при помощи инсайт-посыла. Он видел, как лицо Шнайдер приняло выражение сосредоточенности. Видел, как сквозь сосредоточенность вспыхнуло безбрежное изумление.
А потом доктор Шнайдер просто исчезла. Одновременно с Недеевой и Рустамом Эрегли.
– Я разочарован, – проворчал доктор Эсу. – Опять.
– Пламя и бездна!
– Рустам?
– Э-э… как вы здесь оказались?
– Помоги мне! Да не кинезисом, руками! Кинезис здесь не работает.
– Что с ней?
– Шок. Тебя-то я подготовила, а она оказалась здесь одним скачком. И к тому же… ну, точно! – Долгий стон, переходящий в рык. И на выдохе, яростно. – В душу, в чёрного козла, в тартар и Сады Земного Мрака с подвывертом передрать!
– Что-то случилось?
– О да, и ещё как! Эта дама дьявольски неудачно выбрала время для своих экспериментов. Можно сказать, толкнула меня под руку в самый ответственный момент. Так что поздравь всех нас с ПОЛНЫМ перемещением.
– Мы что, не сможем вернуться?
– Сможем. Но, увы, не ПОЛНОСТЬЮ. Здешнюю же медицину с нашей родной не сравнить. Здесь, можно считать, вообще нет медицины. Так что мне придётся… – рубящий жест, – а, потом объясню! Бери её на руки и пошли.
– Зачем её тащить? Может, лучше привести в сознание?
– Тебе охота несколько часов сидеть под дождём в темноте?
– Нет.
– Тогда бери её и пошли. Я тебе, в конце концов, помогу. Тут в пяти минутах ходьбы должен быть уютный домик, там и заночуем.
32
– Круто, точно тебе говорю!
В голосе Милы скепсиса было – хоть лопатой греби.
– А не свистишь? В прошлый раз у тебя "исключительно крутым" был коктейль, с которого меня потом полдня полоскало. А в позапрошлый, если меня память не подводит, ты обзывал крутым совсем-совсем новый скафандр…
– Ну, это когда было! -…ещё бы ему не быть новым, если какой-то умник пустил на подкладку волокно с вызывающей аллергию присадкой. Да этот скаф дольше часа никто носить не мог!
Кир энергично помотал головой.
– Не! На этот раз – без подвоха. Сам пробовал! Круто!
– А ну, ещё раз. Что ты там откопал?
– Машины полной виртуальности. В каком-то отсеке одного из технических ярусов стоят. Но штука сильная до невозможности. Как ляжешь внутрь, так вообще не вспомнишь, где ты на самом деле. Иллюзия стопроцентная, высшей пробы!