На Миранде были серое шерстяное платье, зеленый плащ с капюшоном, а лицо выражало полное отчаяние. По обе стороны от нее сидело по рыцарю.
Тот, что был по правую руку — с седой бородой, лысой головой и животом, что переливался через поясной ремень, покоясь у него на коленях. Тому, что слева, не могло быть больше восемнадцати, он был строен, как копье. Его рыжие бакенбарды лишь отчасти скрывали гневно-красные прыщи, усеивавшие лицо.
Лысый рыцарь носил темно-синий сюрко, украшенный огромной парой розовых губ. Прыщавый рыжий парень противопоставил им девять белых чаек на коричневом поле, по которым в нем узнавался Шетт из Чаячьего города. Он так пристально разглядывал груди Миранды, что едва ли заметил Алейну прежде, чем Миранда встала ее обнять.
– Спасибо, спасибо, спасибо тебе, – шептала ей на ухо Миранда перед тем, как обернуться и произнести:
– Сиры, могу ли я представить вам леди Алейну Стоун?
– Дочь лорда-протектора, – объявил лысый рыцарь, весь обратившись в искреннюю галантность. Он неуклюже поднялся. – Ровно такая прелестная, как говорят рассказы о ней, как вижу.
Не желая оставаться в стороне, прыщавый рыцарь вскочил и изрек:
– Сир Оссифер говорит верно, вы прекраснейшая дева всех Семи Королевств.
То мог бы быть гораздо более учтивый комплимент, не будь он адресован ее груди.
– Вы перевидели всех этих дев, сир? – спросила его Алейна. – Вы молоды для совершившего столь дальние путешествия.
Он покраснел, отчего его прыщи стали смотреться еще более разгневанно.
– Нет, я из Чаячьего города.
«А я нет, хотя Алейна родилась там». Придется ей быть осторожной в его присутствии.
– Я вспоминаю Чаячий город с теплотой, – сказала она ему с улыбкой столь неуловимой, сколь приятной. Миранду же она спросила:
– Ты случайно не знаешь, куда подевался мой отец?
– Позвольте мне отвести вас к нему, моя леди.
– Надеюсь, вы простите меня за то, что лишаю вас общества леди Миранды, – сообщила Алейна рыцарям. Она не стала дожидаться ответа, но взяла старшую девушку за руку и потянула прочь от скамьи. Лишь уйдя от них вне пределов слышимости, она прошептала:
– Ты действительно знаешь, где мой отец?
– Нет, конечно. Пойдем быстрее, мои новые женихи могут следовать за нами, – Миранда состроила гримасу. – Оссифер Липпс скучнейший рыцарь Долины, но Утер Шетт стремится отвоевать его лавры. Я молюсь, чтоб они сошлись в дуэли за мою руку и убили друг друга.
Алейна хихикнула.
– Лорд Нестор, конечно же, не примет всерьез сватовство от таких мужчин.
– О, он может. Мой лорд-отец рассержен на меня за убийство моего прошлого супруга и за то, что я подвергла его всем этим неприятностям.
– Не твоя вина, что он умер.
– Больше никого в постели не было, насколько я помню.
Алейна невольно содрогнулась. Муж Миранды умер, занимаясь с ней любовью.
– Те сестринцы, что прибыли вчера, были галантны, – произнесла она, желая сменить тему. – Если тебе не нравится сир Оссифер или сир Утер, выйди за кого-нибудь из них. Младший показался мне весьма миловидным.
– Тот, что в плаще из тюленьей шкуры? – недоверчиво спросила Миранда.
– Тогда один из его братьев.
Миранда закатила глаза.
– Они с Сестер. Ты слышала хоть про одного сестринца, который мог бы биться в рыцарском поединке? Они чистят свои мечи жиром трески и моются в ушатах холодной морской воды.
– Ну, – заметила Алейна, – по крайней мере, они чистые.
– Да у некоторых из них перепонки между пальцев. Я скорей выйду за лорда Петира и тогда стану твоей матерью. Насколько мал его мизинец, позволь узнать?
Алейна не почтила этот вопрос ответом.
– Леди Уэйнвуд с сыновьями скоро будет здесь.
– Это предложение или угроза? – поинтересовалась Миранда. – Первая леди Уэйнвуд, наверное, была кобылой. Как еще объяснить то, что у всех мужчин Уэйнвудов лошадиные лица? Если я когда-нибудь выйду за Уэйнвуда, ему придется поклясться надевать шлем каждый раз, как он вздумает меня трахнуть, причем забрало должно быть опущено. – Она ущипнула Алейну за руку. – Мой Гарри тоже будет с ними. Я вижу, что ты его исключила. Никогда не прощу тебя за то, что украла его у меня. Он тот молодец, за которого я хочу выйти.
– Помолвка была делом рук моего отца, – возразила Алейна, как делала сотни раз до того. «Она только шутит, – напомнила она себе. Но за шутками она слышала и боль.
Миранда остановилась и взглянула через двор на рыцарей, занятых тренировкой.
– А вот и супруг, какого мне надо.
В нескольких футах двое рыцарей дрались затупленными тренировочными мечами. Их клинки дважды столкнулись вместе, затем соскользнули друг с друга только чтобы оказаться принятыми на поднятые щиты, но более рослый мужчина попятился от силы удара. Алейна не могла видеть переднюю часть его щита там, где она стояла, но напавший на него носил трех воронов в полете, каждый из них стискивал в когтях по красному сердцу. «Три сердца и три ворона». Тут же она поняла, как кончится схватка.
Несколькими мгновениями позже высокий человек без сознания растянулся в пыли с покосившимся шлемом. Когда его оруженосец расстегнул застежки, чтоб обнажить ему голову, по его скальпу стекала кровь. «Не будь мечи тупыми, там были бы и мозги». Этот последний удар в голову был так тяжел, что Алейна поморщилась от жалости, когда он был нанесен. Миранда Ройс вдумчиво оглядела победителя.
– Как думаешь, если я попрошу вежливо, сир Лин согласится убивать для меня моих женихов?
– Вполне возможно – за пухлый мешок золота. – Сир Лин Корбрей вечно страдал от нехватки денег — о том ведала вся Долина.
– Увы, все, что у меня есть – пухлая пара грудей. Но в случае с сиром Лином пухлая колбаска под моими юбками послужит мне куда лучше.
Смех Алейны привлек внимание Корбрея. Он передал щит своему грубому на вид оруженосцу, снял шлем и стеганый койф.
– Леди. – Его длинные каштановые волосы прилипли к потному лбу.
– Хороший удар, сир Лин, – обратилась Алейна. – Но я боюсь, что ваш удар лишил бедного сира Оуэна сознания.
Корбрей бросил взгляд назад, туда, где его соперника уносил со двора оруженосец.
– Сознания у него не было с самого начала, иначе он бы не испытывал меня.
Это правда, подумала Алейна, но какой-то озорной бес вселился в нее тем утром, поэтому она нанесла сиру Лину собственный удар. Сладко улыбаясь, она сказала:
– Мой лорд-отец сказал мне, что новая жена вашего брата беременна.
Корбрей одарил ее мрачным взглядом.
– Лионель посылает свои сожаления. Он остается в Доме Сердец со своей дочкой коробейника, глядя, как растет ее живот, будто он первый мужчина, кто сделал девку беременной.
«О, да это открытая рана», – подумала Алейна. Первая жена Лионеля Корбрея приносила ему лишь хрупких, слабых малышей, которые умерли во младенчестве, и все те годы сир Лин оставался наследником своего брата.
Когда бедная женщина, наконец, умерла, Петир Бейлиш вступил в дело и устроил лорду Корбрею новую женитьбу. Второй леди Корбрей было шестнадцать и она была дочерью состоятельного купца из Чаячьего города, но за ней было огромное приданое, и мужчины говорили, что она была высокой, сильной, здоровой девицей с большими грудями и хорошими, широкими бедрами. И плодовитой тоже, надо полагать.
– Мы все молимся, чтобы Мать благословила леди Корбрей легкими родами и здоровеньким ребенком, – произнесла Миранда. Алейна не могла сдержаться. Улыбнувшись, она добавила:
– Мой отец всегда счастлив послужить одному из преданных знаменосцев лорда Роберта. Я убеждена, он будет в восторге от возможности устроить брак и вам тоже, сир Лин.
– Как мило с его стороны, – губы Корбрея изогнулись в подобии улыбки, но Алейну от этого зрелища бросило в дрожь. – Но что мне за нужда в наследниках, когда я безземелен и, вероятно, останусь таковым, благодаря нашему лорду-протектору? Нет. Скажите вашему лорду-отцу, что я не нуждаюсь в его племенных кобылах.
Яд в его голосе был так густ, что на мгновение она почти позабыла, что Лин Корбрей на самом деле был человеком ее отца, купленным и оплаченным.
«Или не был?» Возможно, вместо того, чтобы лишь носить личину врага Петира, он был его врагом на деле и лишь притворялся.
Одних только мыслей об этом было довольно, чтоб заставить ее голову кружиться. Алейна резко обернулась от двора… и натолкнулась на низкорослого человека с острыми чертами лица и копной рыжих волос, подошедшего к ней сзади. Его рука метнулась вперед и поймала ее предплечье прежде, чем она упала.
– Моя леди. Мои извинения, если я застал вас врасплох.
– Эта вина лежит на мне. Я не увидела, что вы здесь стоите.
– Мы, мыши, существа тихие.
Сир Шадрик был так мал ростом, что его без труда можно принять за оруженосца, но лицо его принадлежало человеку более старому. Она видела долгие лиги в морщинах уголков его рта, старые битвы в шраме под ухом и суровость в глазах, которых не может быть ни у какого юнца. Это был взрослый мужчина. Пусть даже Миранда возвышалась над ним.
– Вы будете добиваться крыльев? – спросила девица Ройс.
– Мышь с крыльями была бы глупым зрелищем.
– Быть может, попытаете силы в общей схватке? – предложила Алейна.
Общая схватка была запоздалой мыслью, подачкой для всех тех братьев, дядей, отцов и друзей, что сопровождали участников к Воротам Луны, чтобы увидеть, как те завоюют свои серебряные крылья, а также обещала награды для победителей и шанс выиграть выкуп.
– Хороший общий бой – все, о чем можно мечтать межевому рыцарю, если только он не спотыкнется о мешок драконов. А такое произойдет навряд ли, верно?
– Полагаю, что так. Но сейчас вы должны извинить нас, сир, нам нужно отыскать моего лорда-отца.
Рога прозвучали с вершины стены.
– Поздно, — сказала Миранда. – Они уже здесь. Придется нам воздать все почести самим. – Она заулыбалась. – Последняя, кто добежит до ворот, выйдет за Утера Шетта.