— Нет. — Сердце Славки было готово остановиться.
— Это ещё что?! — не веря своим глазам, Кропоткин шагнул к сыну.
— Сынок, иди к себе в комнату, мы с папой разберёмся сами, — Лидия заставила себя улыбнуться, но Славка даже не посмотрел в её сторону.
— Сейчас же оставь маму в покое! — кулаки мальчика сжались.
— Это ты мне, сопляк? — левый глаз Игоря задёргался. — Да я же тебя…
— Ничего ты мне не сделаешь.
— Да что ты? — растянув губы в резиновую полосу, Кропоткин угрожающе приблизился к сыну вплотную, но тот, сжав зубы, даже не сдвинулся с места.
— Игорь, прекрати, он же ещё ребёнок!
Боковым зрением Кропоткин увидел, как Лидия поднялась с пола.
— Ребёнок, говоришь? — протянув руку, он ухватил Славку за ухо. — Ну, так я этому ребёнку сейчас уши пооткручу, чтобы неповадно было на отца голос поднимать.
— Отпусти. — Глаза Славки зло сверкнули.
— Сейча-а-ас, — пообещал Кропоткин и что есть силы крутанул ухо.
Присев, Славка вскрикнул от острой горячей боли и вдруг, резко выкинув руку вперёд, ударил отца кулаком по лицу. От неожиданности Кропоткин отпустил ухо и, прижав ладонь к щеке, отступил назад.
— Никогда, слышишь, никогда больше не тронь маму! — зубы Славки скрипели. — Если только ты ещё хоть раз посмеешь поднять на неё руку, я тебя убью! — ломающимся от волнения голосом выкрикнул он. Чувствуя, как к глазам и горлу подступает обжигающая солёная волна слёз, Славка совсем по-детски хлюпнул носом, и губы его задёргались.
— Щ-щенок! — отступив ещё на шаг, Кропоткин смерил сына ненавидящим взглядом. — Ну и оставайтесь здесь подыхать с голода! Чёрт с вами! Только не ждите от меня больше ни копейки!
— Обойдёмся! — ощущая, как правое ухо полыхает огнём, Славка хотел прижать к нему руку, но, решив, что этот жест доставит отцу удовольствие, сдержался.
— Я посмотрю, волчонок, что ты запоёшь, когда у тебя в холодильнике даже тухлой кильки не останется, — сквозь зубы процедил Кропоткин и, криво усмехнувшись, отправился собирать вещи.
— Доброе утро, — достав из кармана плаща пропуск, Кирилл предъявил его на вахте и, не останавливаясь, толкнул турникет от себя.
— Кирилл Савельевич, не торопитесь! — неожиданно локтя Кряжина коснулась маленькая женская ручка в кожаной перчатке. — Вы будете очень против, если я вас ненадолго задержу?
— Вы мне? — в глубине подсознания у Кирилла промелькнула мысль, что женский голос, прозвучавший только что, был ему знаком, но сообразить, кому он принадлежит, Кряжин не успел. Отступив на шаг от турникета, он обернулся, и его глаза широко раскрылись. — Полина, ты?
— Собственной персоной, — промурлыкала Горлова, и на её губах появилась довольная улыбка. — А чего ты так задёргался, боишься, передадут папочке, что видели нас с тобой под ручку?
— Ничего я не боюсь, — ощущая неловкость, Кирилл на мгновение замялся. — Ты зачем сюда пришла?
— По тебе соскучилась, — хмыкнула она и, оглядев бывшего мужа с ног до головы, нахально ухмыльнулась.
— Полин, что тебе от меня надо?
— Если я скажу, что любви, ты же мне не поверишь, — придвинувшись к Кириллу ближе, Горлова обеими ладонями обняла его руку выше локтя.
— С каких это пор тебя стали интересовать подобные глупости? — Кряжин попытался вывернуться из рук Поли. — Насколько я помню, кроме денег, тебя ничего не занимало.
— Тогда зачем спрашиваешь? — обвившись вокруг руки Кирилла ещё сильнее, Полина прильнула щекой к его плащу.
— Это не ко мне, — Кирилл дернулся в сторону, чтобы освободиться от цепких лапок Поли, но она, прижавшись ещё крепче, по-кошачьи потёрлась щекой о его рукав.
— Кирочка, миленький, ну ты же не злой! — надув губки, она бросила на бывшего мужа умоляющий взгляд.
— Полина, оставь свои ужимки для более подходящего случая, — наигранная невинность бывшей жены начала действовать Кириллу на нервы. — После нашего развода прошло уже бог знает сколько времени, нас с тобой ничего не связывает, мы совершенно чужие люди. Почему же ты решила, что я стану содержать тебя пожизненно?
— Какой же ты жестокий… — в огромных голубых глазах Полины плеснулась боль. — Чужие… содержать… — поджав губы, она длинно вздохнула. — Ты никогда не будешь мне чужим, слышишь? Никогда.
— Это не поможет, — глядя на артистические потуги Горловой, Кряжин усмехнулся одной стороной рта.
— Что ты хочешь, чтобы я бросилась перед тобой на колени и начала умолять о помощи?! — Полина громко сглотнула. — Кирюшечка, милый мой, хороший…
Слова давались ей с великим трудом, и, наблюдая за тем, как лицо Горловой покрывается бледностью, Кирилл отдавал должное её необычайным артистическим способностям.
— Кирочка… добрый мой, любимый мальчик… — сообразив, что её занесло не в ту сторону, Поля сделала длинную паузу. — Мне не к кому больше пойти… Я во многом перед тобой виновата, но, если бы ты только знал, как я упрекаю себя за всё, что когда-то натворила. Верь мне, если бы можно было начать всё заново… — не договорив, она всхлипнула, и по этому влажному всхлипу Кириллу стало понятно, что долгожданная влага наконец-то дошла до глаз.
— Не пойдёт, — Кряжин отрицательно качнул головой.
— Что не пойдёт? — растерявшись, Полечка на миг расслабилась, и драгоценная влага тут же отхлынула от её глаз в обратную сторону.
— Если ты хотела, чтобы я, преисполнившись жалости к твоей нелёгкой доле, пустил скупую мужскую слезу, нужно было отрепетировать эту душещипательную сцену более тщательно.
— Как ты можешь! Я выворачиваю перед тобой всю свою душу, а ты!.. — задохнулась Полина.
— Я не знаю, как там обстоят дела с твоей душой, — Кирилл усмехнулся, — но то, что ты пытаешься вывернуть мои карманы, — это определённо.
— Кирюша, ну ты же не такой! — уцепившись обеими руками за рукава плаща Кирилла, Полина потерянно подняла на него глаза и, словно не выдержав эмоционального напряжения, прижалась к его груди лицом. — Кирочка, я знаю, прошлого не вернёшь, — жарко зашептала она, — но ты — лучшее, что было в моей бестолковой жизни. Ты — самое хорошее и светлое, самое-самое доброе и чистое… — откинув голову, она прикрыла глаза, и её губы, готовясь к поцелую, слегка приоткрылись.
— Скажи, Полин, ты совершаешь рейд по всем своим бывшим мужьям, или я один удостоился такой чести? — хмыкнул Кряжин и перевёл взгляд на настенные часы над проходной. — Если это всё, чем ты хотела со мной поделиться, то я, с твоего позволения, пойду, а то уже и так опоздал на пятнадцать минут.
— Но ты же не можешь бросить меня без средств к существованию! — оторвавшись от груди Кирилла, Полина кинула на него умоляющий взгляд.
— Почему же, очень даже могу, — Кирилл потянулся в карман за пропуском, и Полина поняла, что она проигрывает.
— Но кто-то должен обо мне позаботиться! — чуть не заплакала она.
— Кто-то должен. Но это явно буду не я, — Кирилл отвесил Полине церемонный поклон. — Желаю вам, Полина Артемьевна, удачной охоты. Надеюсь, со следующим мужем вам повезёт несколько больше.
— Да чтоб ты сдох! — запустив в спину удаляющегося Кирилла это доброе пожелание, Горлова шумно выдохнула и поняла, что из двух попыток у неё осталась только одна.
— Юрий Иванович? — пригладив рукой выбившуюся из пучка прядь, заведующая недоумевающее вскинула брови и скользнула рассеянным взглядом по неровной кафельной плитке стены. — Юрий Иваныч… Юрий Иваныч… — нараспев повторила она. — И кто бы это такой мог быть? — окинув взглядом незнакомую посетительницу с ног до головы, Екатерина Владиславовна задумчиво прикусила нижнюю губу.
Женщина, стоявшая перед ней, выглядела элегантно и чертовски дорого, чего стоили одни модельные кожаные перчатки с отстроченным верхом и крохотными пуговками на запястьях! А часы? Когда эта эффектная барышня отодвинула обшлаг плаща и взглянула на изящный циферблат, украшенный самыми настоящими бриллиантами, у Екатерины Владиславовны буквально перехватило дыхание. Конечно, тяжёлые золотые перстни с рубинами и турмалинами, оттягивающие собственные пальцы многоуважаемой заведующей, были тоже не из последних, но что уж там говорить, до брюликов этой цацы им было ох как далеко!
Юрий Иванович… Заведующая напрягла свою память. Один Иваныч в овощном был, шофёр, невысокий седоватый мужчина лет пятидесяти — пятидесяти пяти, но, судя по внешности этой примадонны, речь шла не о нём, тем более что звали его Фёдором, в этом Екатерина Владиславовна была совершенно уверена. Больше Иванычей в её подчинении не было.
— А вы ничего не перепутали, тот, кто Вас интересует, действительно работает здесь? — уголки губ заведующей, густо накрашенных алой помадой, поползли вниз. Подняв глаза, она как будто случайно взглянула на красивые серьги, блестевшие в ушах богатой девицы, и из её груди невольно вырвался приглушённый завистливый вздох.
— Нет-нет, это совершенно точно, — женщина с трудом сняла обтягивающую перчатку, поочерёдно потянув за каждый пальчик, и на её ладони показалась белая бумажка, сложенная в несколько раз. Небрежно бросив дорогую перчатку в сумочку, она стала разворачивать замявшийся листочек, и на её безымянном пальце блеснуло кольцо, при виде которого по спине Екатерины Владиславовны побежали мелкие мурашки самой настоящей зависти. — Вот, посмотрите, — отразившись от прозрачных белых камушков, лучи искусственного света ударили заведующую в самое сердце, — разве это не ваш адрес? — наманикюренные ноготки пробежались по обрывку ученического листочка в линейку.
— Да нет, адрес и в самом деле наш, но никакого Юрия Ивановича… — внезапно Екатерина Владиславовна запнулась. — Постойте, есть у нас один Юрий. Уж не знаю, насколько он Иваныч… — усмехнувшись, заведующая прикрыла глаза и повела головой из стороны в сторону, — но, кроме Юрки-грузчика, предложить мне вам больше некого.
— Юрка-грузчик? — вслух повторила женщина, и в её лице появилось что-то брезгливое. — Да нет, вероятно, мы говорим о разных людях. Тот, кто мне нужен, никогда бы не стал копаться в гнилых овощах.