Мама тоже просияла, увидев меня.
— Привет, герой! — сказала она весело. — Ну, где в этот раз мое мороженое?
Я даже сначала не понял, о чем она, но потом фыркнул.
— А ты что, в тот раз сама все съела? Ни с кем не поделилась?
— Нет, немножко ученым оставила… На, кстати, — она залезла в черный кожаный портфель, который носила вместо дамской сумочки (не в смысле рюкзак, а в смысле именно портфель: с таким в моем прежнем мире ходили разве что только некоторые олдфажные университетские преподы) и достала оттуда тонкую картонную папку. — Протокол исследований. Я прочла, если коротко, то монстр оказался очень редкий, но не совсем уж неизвестный. Там на основе его анатомии очень любопытные выводы подтвердили об экосистеме Междумирья, которые до этого были в статусе предположений. Тебя благодарят. Редко когда попадаются туши такой сохранности!
— Да, я уже знаю, что пастехваты в хрониках зарегистрированы, — кивнул я. Папку взял и тут же понял, что мне некуда ее положить: у меня-то ничего, похожего на портфель, не было! Тьфу ты, нужно будет посмотреть, может, в Ладье найдется ненужный рюкзак… Иногда бывает нужно всякое положить. В итоге я свернул папку в трубочку (картон позволил) и сунул в карман.
— И вот еще, держи, — далее мама извлекла из портфеля нечто, что я поначалу принял за ручной фонарик с приделанной к нему записной книжкой. — Имей в виду: это не подарок и не от меня лично. Это передается тебе от Службы поддержки для облегчения твоей миссии, без обязательств с твоей стороны. То есть ты за нее ничего никому не должен, исключительно жест доброй воли. Можешь пользоваться или не пользоваться, выбор за тобой.
Все это мама оттарабанила лихо, как методичку повторяла. Да, наверное, так оно и было.
— Что это? — спросил я, вертя предмет в руках.
— Средство связи. Вот здесь сверху раскладывается — это солнечная батарея. Вот тут кнопка включения. Настроен только на одну частоту, но она информационная, и новости идут без цензуры, как мне сказали. Специально для таких, как ты, — Афина вздохнула. — Вот здесь переключается режим и можно использовать как передатчик. Номеров никаких набирать не нужно, звонок поступит на приемное устройство в здании Службы, там круглосуточно дежурят операторы, как меня заверили.
— Ловко, — одобрил я. — А я как раз голову ломал, как связаться… Мам, разговор есть. Давай присядем?
Мы медленно двинулись по аккуратной аллее территории, опустились на скамейку. Я очень коротко описал свои мысли по поводу Проклятья, добавив, что пока нахожусь на стадии сбора информации. И мне бы очень хотелось поговорить с Девочками-Лошадками, поскольку именно они могут прояснить некоторые вещи.
Мама, подумав, спросила:
— Кир, а ты не думал, что у Службы могут быть ответы на многие твои вопросы? Например, когда мы разговаривали с куратором… Ну, в целом он нормальный профи, хотя мне не слишком понравился… Так вот, он упомянул, что привязка к предмету-компаньону идет через сердце. То есть прямо через сердечную мышцу. Это ведь не общепринятая информация?
— Насколько я знаю, нет, — нахмурился я, — хотя не вижу, как это может мне помочь. Хм. Разве только вырезать сердце и пересадить вместо него имплант?
— Шуточки у тебя, — укоризненно покачала головой мать.
— Несмешные, согласен, — кивнул я. — Это я так, в порядке бреда. Но ты права, у Службы в закромах наверняка есть много всякого интересного. Вопрос, будут ли они делиться этим со мной? Вдруг побоятся, что глупая деточка не распорядится этими ценными сведениями с умом, еще и кукушкой тронется.
— Значит, береги кукушку и докажи Службе, что тебе можно выписать любой уровень допуска, — серьезно сказала мама.
— Как ты сделала, чтобы работать на атомной станции?
— Как я сделала, чтобы меня допустили к учебным курсам, которые в случае успешного освоения дали бы мне потенциальную возможность работать на атомной станции, — поправила мама. — И, поверь, даже это было нелегко! А дальше стало только сложнее.
— Да уж, могу себе представить!
Мама задумалась на секунду.
— Да, теперь, наверное, можешь. После битвы с Тварями.
Мы снова рассмеялись.
В общем-то, говорить было больше не о чем, и я не стал затягивать визит. Не хотелось начинать о делах семейных и особенно об отце. Не знаю, что мама знает о моей инициации, о чем догадывается, о чем нет. Не знаю, живет ли она вместе с отцом. Не знаю, какие у них отношения. Вряд ли хорошие, а то бы мама о нем сама уже заговорила. Но спрашивать — или даже просто рисковать, что она возьмется меня информировать на этот счет — я не горел.
Так что мы расстались. Мама договорилась передать мою просьбу насчет Девочек-лошадок. Сказала, что мне совершенно точно не скажут, где они живут — тайна личности! — но что могут передать им просьбу заглянуть еще раз. А я сказал, что прилечу к ней снова, рассказать, если узнаю от девочек что-то новенькое. Ну или еще какого-нибудь монстра заборю.
— Тебе виднее, когда прилетать, — сказала мама. — Учти, что я по тебе не скучаю до смерти и не плачу в подушку. Но всегда рада видеть.
— Аналогично, — сказал я. — Не волнуйся, не пропаду.
И был таков.
Подлетая к пещере, я сразу понял, что возле моего жилья кто-то есть.
Сложно сказать, что навело меня на эту мысль. Наверное, трудноописуемое чувство отшельника, который изучил место своего обитания до мельчайшего камушка и потому может по самым крошечным деталям определить, если рядом появился кто-то еще. Или, скорее, розовое пятнышко на снегу рядом со входом в пещеру, которое на подлете превратилось в Агриппину — Ленту для Заплетания Гривы.
— Привет, — сказала Агриппина. Она сидела на камне у входа и грызла яблоко. Надеюсь, не из моих запасов⁈ — Как-то у тебя тут неуютно.
— Я не рассчитывал развлекать гостей… — мне сразу же стало ясно, что в Службе не могли успеть так быстро обработать и передать мою просьбу. Если Агриппина появилась, значит, пришла по собственному почину. — Как ты меня нашла вообще?
— Ой, как будто это сложно, — она откусила еще от яблока. Нет, все-таки не мое: у меня из Убежища, мелкие, да и подъел я их уже. А у Агриппины большое и желтое. — Ты же не прячешься, из Убежища сюда летаешь и днем, и ночью. Козлов волочешь. Ветки ломаешь и рубишь на дрова. Тебя все воздушники из Ладьи и кое-кто из Трехголовой давно вычислили.
— А ты что, дружишь с ребятами из Ладьи?
— Ну, не все же такие нелюдимые, как ты, — она фыркнула.
М-да, как-то не думал я, что есть кому срисовать мое местопребывание. Думал, что детишки в Убежище сиднем сидят, а они, оказывается, все-таки высовываются… Или не «они», а конкретно Свистопляс? Он, вроде, единственный регулярно охотится.
Черт, надо с ним пообщаться, чтобы не раскрывал меня посторонним!
С другой стороны, а с чего я так перевозбудился? Ну, допустим, мое жилье «вычислили». Так грабить у меня особо нечего, а дети-волшебники народ не злой. Крушить и куражиться просто так, из тупой страсти к вандализму, не будут — Проклятье такое поведение тоже просекает в момент. И прятаться мне, если подумать, не от кого, нет у меня врагов.
Просто неприятно. Как-то затихарился я тут и даже не подумал, что у других летающих волшебников мое личное убежище как на ладони.
— Чем обязан? — хмуро спросил я, отыгрывая роль нелюдимца.
— Тем, что ты дал плохой совет, — она отшвырнула огрызок и вытерла рот тыльной стороной ладони. — Ничего не получилось.
— Что именно?
— Тварь. У меня не получилось справиться с тварью. Я пробовала добавить этой самой… Кинетической энергии. Ничего не помогло.
— Так, погоди, — я нахмурился. — Тут что, третий монстр появился? Нет, уже четвертый… За неполных два месяца!
Так если прикидывать: Крылатый Червяк почти два месяца назад, потом мой зебродил, в смысле, Пастехват, две недели назад, потом Живой Тюфяк примерно неделю назад, и вот теперь этот пока неизвестный. Живенько! Пусть даже Живой Тюфяк так себе монстр, все равно, два монстра в месяц в одной условной локации (то бишь в радиусе менее тысячи километров) — это прямо урожайно. Не назревает ли в здешних горах какой-нибудь вулкан? Впрочем, сейсмологи наверняка уже проверяют, в Ордене давно научились анализировать статистику по Тварям.
Агриппина молчала, с независимым видом оглядываясь.
— Внутрь пригласишь?
— Нет, постой. Расскажи про тварь. Что это за фигня такая была? Как вы с ней в итоге справились?
— Расскажу, если покажешь, как живешь! А то мне любопытно.
— Вообще-то, это ты пришла у меня совета просить, а не наоборот.
Агриппина фыркнула.
— Я знаю от народа, что ты тоже нас о чем-то хотел расспросить. Спорим, о том, как так получилось, что у нас предметы-компаньоны так хорошо сочетаются?
Крыть было нечем.
— Ну… Да. Я собираю всю информацию о Проклятье и предметах-компаньонах. Поделишься?
— Многие собирают, — Агриппина дернула плечиком. — Особенно поначалу. Я тоже собирала. И, конечно, поделюсь… — она лукаво улыбнулась. — Но сначала ты со мной. Показывай пещеру!
— Да было бы, что показывать, — я пригласительно махнул рукой в сторону дыры в скале, которую завесил большим куском пленки, тоже найденной в «кладовых» Убежища. Кажется, изначально она была упаковочной. — Прошу. Мое скромное жилище.
— Да уж… — разочарованно протянула Агриппина, переступая каменный порог (если так можно назвать неровный край). — Не пятизвездочный отель.
— А ты чего хотела? — я вошел следом за ней. — Я пытаюсь обойтись минимумом.
— Оно и видно, — она оглядела лежанку, полку с утварью, стопку книг, тоже позаимствованных из Убежища (на сей раз с отдачей). — Мог бы хоть подушку завести!
— Настоящий отшельник не ищет удобств, — соврал я (на самом деле забывал постоянно про подушку).
— Ну-ну…
— Твоя очередь, — сказал я, садясь на свою лежанку (кстати, довольно удобную, когда привыкнешь. Во всяком случае, если ты ребенок-волшебник, которого не беспокоят сквозняки).