— Нет, я тебя к себе домой не позову, — она бесцеремонно сняла с полки опаленный на огне котелок, повертела его в руках, поставила назад и брезгливо вытерла грязные пальцы о юбку: пятна грязи на розовой ткани тут же потускнели и исчезли. — Мы еще очень плохо знакомы.
— Зачем ты просила моего совета? — спросил я, выдыхая сквозь зубы и стараясь унять раздражение. Она что, специально отыгрывает роль стереотипной блондинки? Или у нее в голове генератор случайных чисел стоит, который руководит переключением тем?
(Я уже и думать забыл, что готов был авансом счесть Агриппину хорошим лидером).
— Я просила твоего совета, потому что столкнулась с тварью, которую не смогла победить, — сказала Агриппина четко, как по писаному.
— Погоди. То есть ты пришла ко мне, спросила, как лучше драться. Я дал тебе совет. А ты буквально на следующий день столкнулась с тварью, но мой совет не помог?
— Нет, мы нашли эту Тварь до того, как я прилетела к тебе, — возразила Агриппина.
Так. Либо я идиот, либо…
Я потер лоб:
— Но что с этой тварью случилось? Как вы могли неудачно с ней еще раз сразиться, если уже сразились до того, как посоветовались со мной? Она что, кругами летает?
И при этом никого не ест и в зону действия ни одной Искровой башни не попадает? Уникальная какая-то зверушка.
— Нигде она не летает, на земле лежит.
— Так ее ПВО все-таки забороло? Или истребителей прислали?
— Никого не присылали, я же говорю, лежит она!
Агриппина говорила таким тоном, будто это я, а не она, не понимали прописных истин.
Вдруг она спохватилась:
— Так, надо с начала начать… Это не Тварь еще. Или уже. Это кокон. Я про такие читала. Есть много видов тварей, которые сами к нам сюда не суются, но засовывают свои яйца. Или прилетают, чтобы закуклиться и переродиться.
— Да, я тоже читал, — кивнул я. — Типа как некоторые земноводные откладывают икринки в зацветшем пересыхающем пруду, потому что там потомству много еды и нет врагов.
Поскольку в роли еды выступают любые крупные животные стабильного мира, можете сами представить, что начинается, когда вылупляются эти Твари. Или лучше не представлять, если у вас нежные желудки.
— Во-от! Именно! — Агриппина обрадовалась моему пониманию. — Мы нашли этот кокон, попытались его разбить. Но не получилось. И с твоим советом тоже не вышло.
Агриппина закусила губу.
— И… Что ты теперь хочешь? — осторожно спросил я.
— Ну, как чего! Чтобы ты полетел со мной и сам посмотрел! И помог. А то критиковать все умеют!
Блин. Ну так я и знал, что чем-то таким кончится!
[1] Предупреждая поправки в комментариях: нет, чугунная посуда, которую герой берет в Убежище, не дешева ни у нас, ни у них. Но он не обязан об этом знать, если специально не интересовался.
Глава 14
«Гигантская капуста, которую превратили в арт-объект» — вот что я подумал, глядя на кокон.
Он расположился (так и хочется сказать «разлегся»!) в небольшой ложбинке вблизи горного перевала — вряд ли в полном смысле безымянного, но карты под рукой, чтобы посмотреть название, у меня не было. Огромный, метров тридцать в диаметре, эллипсоид (то есть сплюснутый шар), на вид сделанный то ли из цветного стекла, то ли из самоцветного кристалла, переливался розовым с переходом в сиреневый, а оплетшие его нижнюю полусферу жилки сияли червонным золотом.
Очень, в самом деле, похоже на кочан поразительного цвета и размера. Или на редкостную инсталляцию. И совсем немного — на яйцо «Чужого», как их рисуют в фантастических фильмах. Там яйца пытаются сделать зловещими, но этому кокону дополнительная зловещесть не требовалась. Для эффекта вполне хватало неуместности: несмотря на свою красоту, он слишком чужеродно выглядел на снегу, в окружении молчаливых сосен. Кстати, несколько деревьев кокон повалил и сломал.
— Вот, — печально сказала Агриппина. — Лежит. Что мы с ним только не делали! А он лежит.
— Напалм приносили? — деловито спросил я, припомнив свои недавние размышления. — Из пулемета стреляли? Или, лучше, из искрового миномета?
— Ты что, с ума сошел?
— Нет, я просто поясняю параметры задачи. Ты сказала, что вы с ним уже все делали. А оказывается, вы упустили минимум одно гнездо возможностей…
— Да откуда у нас миномет!
— Вы могли бы его попросить у вашего куратора из Службы, — сказал я, глядя Агриппине в глаза.
Она смутилась и взгляд отвела.
— Пока мы магией вполне справляемся!
— Ну вот, не справляетесь же… Нужно вызвать представителей Ордена. Если это что-то новое…
— Это что-то новое, — перебила Агриппина. — Я проверила все каталоги яиц и личинок, есть только похожий кокон у Боевой Плодожорки, но он меньше и темнее.
Я поморщился. Боевая Плодожорка — та еще гадость, перспективна схватиться с ней (или с кем-то похожим) один на один меня совершенно не вдохновляла.
— Тем более. Надо, чтобы они осмотрели.
— Когда мы раздолбаем эту хреновину, тогда притащу то, что внутри, не раньше, — упрямо сказала Агриппина. — Как ты.
— То есть ты знаешь об этой истории?..
— Естественно!
Ну да, конечно же, если она поддерживает контакты со Службой, то сплетни могли до нее уже и дойти.
Тут я мог бы встать в позу и толкнуть речь на тему того, что нужно всегда трезво оценивать свои силы, и в тот момент я не обратился в Службу лишь потому, что Пастехват застал меня врасплох и пришлось срочно придумывать, как его уничтожить. А если бы я чуть подумал, то вместо этого попытался бы заманить его в радиус действия Искровой башни.
Но не успел я открыть рот для своей очередной «душнильской» лекции, как Агриппина произнесла, страдальчески изогнув брови:
— Иначе получается — зачем мы, дети-волшебники, вообще нужны? Если мы только и можем, что под крылышко куратора бежать, чуть что!
Ага. Ну, если она так ставит вопрос…
Кому угодно можно толковать на тему рационального выбора и разумной осторожности, но только не ребенку, который может взять и исчезнуть, если вообразит себя ненужным.
И подручные средства помимо магии она, небось, именно поэтому не хочет использовать. Сознательно или бессознательно. С ее точки зрения это, небось, читерство. Как с моей — зайти в магазин и взять, что приглянется.
— Ладно, — буркнул я. — Давай пробовать, что сможет магия.
На самом деле, мне тоже было интересно. Коконы и яйца Тварей описаны во множестве, и алгоритмы обращения с ними очень сильно отличаются. Некоторые формы вполне безвредны и сравнительно легко уничтожались до проклевывания, если повезет их обнаружить (обычно эти «легкие» яйца хорошо маскировались). Некоторые, наоборот, реагировали на обстановку и умело защищались — скажем, плевались кислотой через мембрану. Некоторые вообще прожигали землю вокруг себя и уходили глубоко в скальную породу.
Но почти всегда проще было уничтожить яйцо или кокон, чем вылупившуюся из него тварь.
То, что перед нами именно кокон, было понятно по размеру. Настолько громадные твари, чтобы клали такие «яички», существуют (по мнению ученых, которое, кстати, почему-то косвенно подтверждается существованием моего «зебродила»; это я в конец, в выводы отчета заглянул, хотя сам отчет пока не прочитал) — но не могут прорваться в миры, где Грань относительно целая. Просто энергии не хватает. Зато тварей с полным превращением (личинка-куколка-имаго) занесено в каталоги множество, и не факт, что выявлены все.
Теперь остается вопрос, что с этим-то коконом все-таки делать…
— Он как-то отвечает на атаки? — спросил я Агриппину.
Она помотала головой.
— И ударов не отражает?
— Ну, он довольно упругий, твоя глефа может отскочить. Так что ты поосторожнее.
Я внял ее предостережению и ударил Ветрогоном, не вкладывая всю силу. И для начала издалека.
Ноль эффекта.
Тогда я подошел ближе к розовато-сиреневому боку. Вблизи тоже не было заметно никакого движения или игры теней внутри кокона — камень и камень. Теперь размахнуться и долбануть со всей дури, одновременно включив «циркулярную пилу»…
«Циркулярной пилой» я называл одну из атак моей глефы, особенно хорошо подходящую для вскрытия всякого рода панцирей и тому подобного: очень узкий поток воздуха под большим напором тек вдоль лезвия, словно зубчатая цепь. Камни разрезает на раз-два.
Однако в этот раз никакого эффекта не было. Мне даже показалось, что ни лезвие, ни воздушные потоки смогли коснуться гладкого, словно отполированного бока… Или не показалось?
— Вот, я же говорю, — сказала Агриппина. — Отскакивает.
Я долбанул еще раз, на сей раз всей мощью, с размахом, без всяких затей, просто вкладывая всю силу и злость! Добился только того, что взвихрил и разнес в стороны снег у подножия кокона.
Блин, если бы не эта штуковина, Ветрогон с его мощью уже вырыл бы настоящий кратер в склоне горы, а ей хоть бы хны!
Но я не просто так долбил в одну точку, надеясь на иной результат, — это известный всем, даже попсовый маркер глупости, а я предпочитаю тупить в другом ключе. (Например, нарушать давно продуманные планы под влиянием гнева и обиды, да-да-да.) Я пробовал разные углы атаки — буквально. И по результатам кое-что заметил.
— Это не отскакивает, — сказал я, тяжело дыша, после серии атак. — Смотри, заметить сложно, но если приглядеться, все-таки видно. Особенно если вот так направить оружие, — и я снова приложил Ветрогона в режиме «циркулярной пилы», на сей раз почти плашмя, как будто хотел срезать с поверхности кокона ломоть сформировавшей его субстанции. — Видишь, зазор остается? Не больше волоска, но есть.
— Погоди, мне ничего не видно… Ну-ка, еще раз!
Мне пришлось ударить раз пять, прежде чем Агриппина согласилась, что я ничего не придумал, и зазор в самом деле существует.
— Похоже, тут какое-то силовое поле, почти вплотную к поверхности кокона. Оно просто не дает нам его коснуться!
— Офигеть, — сказала лидер Девочек-Лошадок. — И что делать?