— Все-таки прилетай тоже к четырем, — попросила Марина. — Мало ли… Мне с тобой спокойнее.
Я пообещал, и на том мы наконец расстались.
Про себя я решил не лететь: ну вот зачем мне сдалась эта Марина? Про свою систему тренировок она мне уже рассказала, а дальше что? Будет смотреть печальными серыми глазами и вздыхать?
Однако дома в пещере мне вдруг показалось невыносимо скучно, даже тоскливо. Книги я все перечитал — надо бы отнести в Убежище и набрать новых, но душа не лежала. Мясо наготовлено впрок, дрова тоже. Делать решительно нечего. Так что я все-таки полетел на следующий день к отцу в ателье, присмотреть. Мне еще пришло в голову, что он может все-таки выпендриться и пошить с какими-то своими «улучшениями», которые на корню подорвут хрупкий самообман Марины.
С Мариной мы пересеклись еще над бизнес-центром: вроде бы небо большое, но разминуться рядом с целью не так уж просто.
— Привет! — она помахала мне рукой. — А ребята у вас в Убежище прикольные, мне про тебя много баек рассказали.
— Да где там «много», — буркнул я. — Я на «много» еще не натворил.
— О, так это только начало? — деланно изумилась Марина. — Интересно будет следить за твоими приключениями!
— Следи, воля твоя, — ответил я в тон. — Только донаты за стрим не забывай присылать.
Ну, то есть я сказал, используя местную лексику для «донатов» и «стримов». Марина хихикнула, хотя я вовсе не собирался ее смешить.
У отца, вопреки моим опасениям, все было готово и все в точности так же, как было на старой форме — даже нитки того же цвета! В смысле, не просто того же, а там в одном месте юбка была зашита нитками чуть-чуть другого оттенка — он и это воспроизвел!
— Спасибо! — Марина сразу же расцвела. — Не знаю, как вас и благодарить!
— Помочь девочке-волшебнице — честь для меня! — сказал отец. — Хотите сделать мне приятное — надевайте хоть иногда синее платье, которое я вам подарил.
— Да я его вернуть собиралась… — растерялась Марина.
— Нет-нет, ни в коем случае! Это подарок!
— Так ведь я почти не буду его носить!
— Да хоть сожгите! — отец встал в позу. — Я же сказал: подарок… — подумав, он добавил: — Ну или подарите его кому-то другому, если сами носить не хотите, но учтите, что максимально выигрышно оно будет смотреться на девочке вашего типа внешности.
— Хорошо, я поняла, — лучезарно улыбнулась ему Марина. — Еще раз спасибо!
Она выглядела такой легкой, такой воздушной, такой… Примиренной с миром, что я почувствовал: вопреки всему, я больше не ненавижу Пантелеймона Ураганова. Неожиданный эффект. И, замечу, даже не основанный на гормональной реакции в отношении красивой девочки — нет у меня нужных гормонов. Удивительное рядом!
Я немного опасался, что отец будет вызывать меня на прочувствованный разговор или — что вероятнее! — попросит замолвить за него словечко перед мамой. Но он, что удивительно, об этом промолчал. А вот что сказал:
— Сын! Я так рад, что ты наконец стал посылать мне детей-волшебников! А ты случайно не знаком с кем-то из Девочек-Лошадок?
Кому что, а вшивому баня!
— Знаком! — рявкнул я. — Но их к тебе не пошлю — просто из принципа!
И был таков.
В четыре часа дня в наших широтах солнце клонилось к закату, но еще не темнело. Началась оттепель: с крыш капало, под ногами хлюпали лужи и разъезжалась снежная каша, в воздухе почти что пахло весной — несмотря на вторую половину ноября.
Гулять в такую погоду — занятие очень на любителя: даже без ощущения холода все время скользить на гололеде и шлепать по лужам мало приятного. Но возвращаться в пещеру душа не лежала. Хотелось… Я даже сперва не понял, чего, а потом до меня дошло. Хотелось побыть нормальным. Съесть мороженого. Сходить в кино. Что-то такое, из арсенала моего собственного давнего детства в прежнем мире… Или, может быть, зависнуть в компьютерном клубе или на бесплатных (для детей!) авиасимуляторах, которые тут установлены в каждом торговом центре, хотя бы один на этаж… Да просто, блин, прогуляться, не ловя на себе уважительные, сочувственные или еще какие-то сложные взгляды!
Может быть, я и сказал Марине правду вчера — что, поразмыслив, вполне мог бы стать ребенком-волшебником по доброй воле… Просто чтобы Проклятье не призвало вместо меня кого-то другого, настоящего ребенка (известно, что количество детей-волшебников во все эпохи примерно одинаково, несмотря на рост населения, то есть Проклятье инициирует не всех подряд, а «по жребию»). Но ей же ей, как мне остоеросило это состояние за прошедшие месяцы!
Мысли о разговоре с Мариной зацепили мысли о ней самой. А она ведь как-то умудрялась сходить за обычную девочку! Притворялась перед родителями… А я чем хуже? На мне ведь нигде не написано, что я мальчик-волшебник!
«У нее предмет-компаньон маленький, — возразил я сам себе. — Спрятал — и все. А даже если и не прятать, ну мало ли, девочка таскает с собой красивую ракушку! У меня же…»
Тут я не стал додумывать: не хотел обижать Всадника Ветра даже мысленно.
Но ведь его не обязательно всегда носить с собой!
Одно о предметах-компаньонах известно точно: они всегда и где угодно находят своих владельцев. Для этого даже не обязательно оказываться в опасности, хотя и тогда предметы-компаньоны появляются сами собой — можно просто призвать. Ну что ж…
Я взлетел на крышу ближайшего дома — это оказался длинный одноэтажный магазин — и положил свою глефу за парапетом крыши. Мне казалось, что расстаться с предметом-компаньоном должно быть тяжело, но ничего особенного я не почувствовал. Через секунду я понял, почему: Всадник Ветра никуда не делся! Он по-прежнему был со мной, в каждом биении сердца. Я просто оставлял здесь его часть, физическую манифестацию, даже не самую важную.
Отлично!
Осталось только спуститься. Без глефы — стало быть, без возможности летать.
Но я ведь не идиот, я подумал об этом заранее! Одноэтажный магазин был выбран по двум причинам: во-первых, у него имелась пожарная лестница с крыши, по которой можно было спустить в пустующий технический дворик с наваленными там вопреки нормам пожарной безопасности коробками и палетами. Никто там меня не увидел и любопытствовать не стал. Во-вторых, если бы эта лестница оказалась в аварийном состоянии, я бы… Нет, не настучал бы в инспекцию, а просто спрыгнул бы! С первого этажа даже обычные мальчишки моего возраста сигают, мне же, с укрепленными магией костями, сам бог велел.
Сигать не пришлось: новенькая, не успевшая даже заржаветь на стыках пожарная лестница оказалась не бутафорской, а вполне исправной. То есть реально крепилась к стене и держала мой вес. Отлично!
«Ну вот, — сказал я себе, оказавшись наконец на тротуаре. — Ты выглядишь как нормальный школьник… Может быть, одет легковато — так ведь оттепель сегодня! Теперь просто иди и наслаждайся прогулкой!»
Самое интересное, что у меня даже получилось выполнить этот приказ самому себе. И вести себя при этом не как солдатик в увольнительной (МНОГО вкусной хавки), а как ностальгирующий взрослый. Сам от себя не ожидал.
Я заглянул в торговый центр — не тот, где арендовал помещение отец, а другой, покруче и поинтереснее. Денег у меня, конечно, не было, брать бесплатно я по-прежнему не хотел, да и инкогнито бы это нарушило. Но там и бесплатных развлечений хватало: от выставки муляжей оружия и макета Искровой башни в масштабе 10:1 до авиасимулятора с виртуальной реальностью на третьем этаже. Для взрослых он был платным, а для детей — нет, но ограниченным по времени: двадцать минут — и все. Если, конечно, ты не набивал на нем реально много очков, тогда срок продлевался на пять минут.
Помнится, когда мама привела меня сюда первый раз — в нежном возрасте шести лет — я просидел в этом симуляторе час, выведя из себя сразу несколько групп ожидающих детишек.
В этот раз я тоже заглянул в авиасимулятор, но оказалось, что с моей новой скоростью реакции играть откровенно скучно. Я мог бы сидеть в нем часами, а толку-то? Да и ребятишек было жалко: к вечеру субботы их тут толпы бродили и выстраивались в очередь.
Так что я пошел в ночной — точнее, вечерний — парк. Тот самый, в котором не успел погулять в день встречи с собакой.
Боялся ли я, что меня узнают? Немного. В смысле, не то чтобы боялся… Не хотел ловить удивленные взгляды и отвечать на вопросы. Но мною овладело какое-то расслабленное, ленивое состояние. Типа, будь что будет, а я отдыхаю — и гори оно все синем пламенем!
Но пронесло. Какой-то встречный мужичок лет пятидесяти, седоусый и в кепке, вскинул брови и весело спросил:
— Закаляешься, молодое племя?
Он явно имел в виду мой осенний плащ не по погоде.
— Есть такое, — весело ответил я.
Вот и все.
Парк почти пустовал: что здесь делать в такую погоду? Разве что путь срезать из пункта А в пункт Б, но я бродил вдали от главной аллеи. Никакой бешеной собаки на этот раз на меня не выскочило, даже жирные белки, что обычно выпрашивают еду у прохожих, не показывались. Наверное, спокойно сидят в домиках, которые построили для них служители парка, и нос наружу не кажут.
Так приятно было осознавать, что это все еще мой город, мой мир, мое время. Что я ничем не отличаюсь от обычного ребенка. Что ни уважения, ни чувство вины, ни жалость не выливаются на меня ведрами, стоит кому-то увидеть мою глефу.
Да и просто… Парк оказался неожиданно хорош. Из-за оттепели деревья облепили ледяные капли — наверное, раньше днем шел снег — которые переливались в свете фонарей.
Ухмыльнувшись от избытка чувств, от ощущения лихости и полноты бытия — почти как возле Прорыва, только лучше, потому что шло от сердца — я раскинул руки и крутанулся на месте.
И, к моему удивлению, ломкий зимний снег, не пушистый, а покрытый тонкой ледяной коркой, взметнулся по обе стороны аллеи, следуя моим движениям!
Ну нифига себе. Я что, все-таки могу колдовать без Всадника Ветра?
Я взмахнул руками еще раз, подняв новые фонтанчики снега.