Медлить больше было нельзя. Подождав еще минуту, он расправил плечи и постучал в дверь координаторской. Зеленым вспыхнуло — «войдите,» и он вошел.
Маллинсон, координатор службы аэропорта в Земной Зоне Дарковера, был дюжим мужчиной и в любое время дня выглядел так, словно он даже спал не снимая униформы. Он казался серьезным и лишенным воображения. Если у Баррона и были мысли поделиться происшедшим со старшим по рангу, он оставил их при себе. Тем не менее, Маллинсон посмотрел прямо на Баррона и был первым, кто сделал это за последние пять дней.
Без всякого вступления он произнес:
— Ладно, черт тебя побери, что произошло? Я поднял твое досье, ты отмечен как чертовски хороший работник. Судя по твоему опыту, люди не скапливают замечательных рекомендаций, чтобы потом сломать их таким образом. Человек нацелившийся на крупную ошибку, начинает с дюжины мелких, и у нас есть время передвинуть его с опасного места, прежде чем он действительно что-нибудь свалит. Ты заболел? Не то, чтобы это извиняло тебя — тебе следовало бы доложить и попросить замены. Мы думали, ты умер от сердечного приступа — не приходило в голову ничего другого, что могло бы так замедлить твою реакцию!
Баррон вспомнил диспетчерскую и огромный экран, отражающий все прибывающие и уходящие рейсы. Маллинсон произнес, не дав ему времени ответить:
— Ты не пьяница и не наркоман. Знаешь, большая часть людей протягивает на пульте около восьми месяцев, прежде чем чувство ответственности оделяет их кошмарными снами, они начинают делать маленькие ошибки, мы убираем их и перемещаем на другое место. Ты не сделал ни одной ошибки, нам следовало бы сообразить, что ты просто недостаточно умен — маленькие ошибки это просто просьба о помощи: мне слишком тяжело, уберите меня отсюда. У тебя этого не было, но нам все равно нужно было убрать тебя. Именно поэтому ты не уволен и не выкинут к черту с семью замечаниями и тысячекредитным штрафом. Мы держали тебя на пульте пять лет и могли сообразить, что нарываемся на неприятности.
Баррон понял, что Маллинсон и не ждет ответа. Люди, сделавшие ошибки такого калибра, никогда не объясняют причин — знай они о них, они бы побереглись заранее.
— С твоим досье, Баррон, тебя можно было бы переместить на Рим, но есть вакансии и здесь. Я понял, что ты говоришь по-дарковерски?
— На языке Торгового Города. Понимаю и другие, но с трудом.
— Тем более. Разбираешься хоть немного в исследовании и картографии?
Баррон дернулся. Именно картограф чуть не разбился пять дней назад, он постоянно торчал в его мозгу, но взгляд на Маллинсона убедил его, что тот просто интересуется; а не хочет уязвить.
— Я читал пару книг по ксенокартографии — не более.
— В ошлифовке линз?
— Основы. Большинство детей делают телескопы того или иного типа. Я делал.
— Этого достаточно. Мне не требуется эксперт, — сказал Маллинсон с кислой улыбкой. — Их у нас достаточно, но это разозлило бы дарковерцев. Теперь, что ты знаешь о культуре Дарковера?
Не понимая, куда он клонит, Баррон ответил: — Обзорные лекции номер 2,3,4, пять лет назад. Не сказать, чтобы они сильно требовались в порту.
— Отлично, тогда ты знаешь, что дарковерцы никогда особенно не занимались технологией — телескопы, микроскопы и все такое. Их предполагаемая наука шла по другому пути, и я не много о ней знаю, да и никто не знает, кроме нескольких антропологов и социоэкспертов. Но факт есть факт: мы, в смысле Бюро Земных Сношений, иногда получаем запрос на небольшую техническую помощь от отдельных личностей. Не от правительства, если оно вообще существует, в чем я лично сомневаюсь — но речь не об этом. Кто-то, где-то — я не помню деталей — решил, что для наблюдения за лесными пожарами телескопы будут совсем небесполезны. Эта идея каким-то образом проползла вверх по всем каналам, по которым требовалось, и дошла до Совета Старейшин в Торговом Городе. Мы предложили продавать им телескопы. О нет, сказали они вежливо, лучше пусть кто-нибудь научит их людей как это делается, проконтролирует сборку, установку и использование. Это не тот случай, когда мы могли бы послать запрос в Бюро Персонала и просто получить человека. Но тут есть ты, без работы, и шлифовка линз отмечена в твоем досье как хобби. Начать можешь прямо сегодня.
Баррон нахмурился. Это была работа для антрополога, офицера связи, специалиста по дарковерскому языку… Наблюдение за пожарами! Это же работа для ребенка! Он произнес резко: — Сэр, позвольте мне напомнить, что это вне моего сектора и специальности. Я не имею опыта. Я диспетчер и расчетчик…
— Нет, вот уже пять дней как нет, — резко отрезал Маллинсон. — Слушай, Баррон, в своей области ты покойник, и ты это знаешь. Мы не хотим с позором отослать тебя отсюда не имея понятия о том, что произошло. И контракт с тобой продлится еще на два года. Нам нужно куда-нибудь тебя пристроить.
На это Баррон ничего не мог ответить. Уволиться до завершения контракта значило потерять выходное пособие и бесплатный проезд на родную планету, что могло приковать его к чужому миру и лишить годового заработка. Формально у него было право требовать назначения в рамках его специальности. Но также они могли выкинуть его с семью замечаниями, занести в черный список, оштрафовать и обвинить в грубом пренебрежении своими обязанностями. Ему давался шанс выбраться из всего этого не чистеньким, но и не лишенным работы навеки.
— Когда мне приступить? — спросил он. Это был единственный вопрос, оставшийся ему.
Но ответа он не услышал. Он смотрел на Маллинсона, но не видел его.
Он стоял на поляне из мягкой травы, была ночь, но не было темно. Ночь вокруг пылала и ревела гигантским огнем, выбрасывая щупальца жадного пламени высоко над его головой. А в центре пламени стояла женщина.
Женщина?!
Она была почти нечеловечески высокой и стройной, но по-детски сложенной, она купалась в пламени, словно струя водопада. Она не горела, не билась в агонии. Она казалась веселой и улыбалась. Руки ее были скрещены на обнаженной груди, пламя лизало ее лицо и огненного цвета волосы.
Затем детское веселое лицо задрожало и стало сверхъестественно прекрасным, красотой великой богини, вечно горящей в огне, коленопреклонной женщины, закованной в золотые цепи…
…и получишь все это в Бюро Персонала и Перевозок, — закончил Маллинсон, откидываясь в кресле. — С тобой все в порядке, Баррон? Ты выглядишь немного вяло. Готов поспорить, ты не спал и не ел. Не обратиться ли тебе перед отъездом к медикам. Твоя карточка еще действует в секторе 7. Ничего страшного, но чем раньше ты уедешь, тем лучше. Желаю удачи. — Но он не подал руки, и Баррон знал, что это правильно.
Запинаясь о собственные ноги, он выбрался из комнаты, но лицо горящей женщины во всем ее нечеловеческом экстазе по-прежнему стояло у него перед глазами к его ужасу и восхищению.
Он подумал, что со мной, Боже мой, что со мной происходит? И, во имя всех богов Земли, и Дарковера, и Космоса — почему?!
2
Пролом во внешних укреплениях уже заделывали.
Брайнат Шрамолицый вышел посмотреть, как идут дела, и стоял на внутреннем парапете, наблюдая за работой. Утро было холодным, и туман поднимался вверх по склонам горы.
Люди вяло двигались на холоде. Маленькие темные горяне, большинство до сих пор в лохмотьях и боевой раскраске, их подгоняли окрики и удары плетей одного из людей Брайната.
Брайнат был высоким мужчиной, одетый в поношенное и рваное платье, на которое он сверху накинул взятый из кладовых замка меховой плащ. Большой неровный шрам пересекал его лицо от глаза до подбородка, придавая лицу, которое и так никогда не было привлекательным, волчье выражение дикого животного, которое кто-то сумел засунуть в человеческую одежду. У ног его топтался оруженосец, маленький ужасный человек, сгибавшийся под тяжестью меча Брайната. Он съежился, когда тот повернулся к нему, ожидая крика или удара, но Брайнат сегодня был в хорошем настроении.
— Ну и глупцы же мы, так как тратим время, чтобы снести стену, пояснил он, — и что же мы делаем в первую очередь? Строим ее заново!
Ушастый человек издал нервный подхалимский смешок, но Брайнат снова забыл о его существовании. Запахнувшись в мех, он подошел к краю пропасти и посмотрел вниз, на разрушенную стену и замок.
Замок Сторн стоял на возвышенности, защищенный ущельем и скалой. Брайнат знал, что может похвалить себя за тактически и инженерно верное решение, разбившее стены замка и позволившее его людям ворваться через пролом во внутреннее укрепление. Сторн был сложен в старые времена и считался неприступным, да и оставался таким на протяжении семи поколений Альдаранов, Дариелей и Сторнов.
Когда его населяли гордые Лорды Комина — старые могущественные, владеющие пси-энергией правители семи областей Дарковера — казалось, это протянется до конца света. Но род истощился, чужаки вошли в остатки семьи, и наконец Сторны из Сторнов пришли сюда. Они были мирными правителями без всяких претензий — мягкое и величественное благородство, они жили в мире с соседями и своими землевладельцами, обычно покупали прекрасных горных охотничьих орлов и продавали обработанный металл из кузниц их родных племен, добывавших руду в темных скалах и обрабатывающих руду в их кузницах. Они были богаты и в своем роде могущественны, если понимать под этим то, что когда Сторны из Сторнов приказывали, то люди повиновались, но с улыбкой, а не со страхом. Они мало контактировали с другими горными племенами и еще меньше с правителями далеких гор. Они жили в мире и спокойствии.
И вот они пали.
Брайнат самодовольно рассмеялся. В своей гордой изоляции Сторны теперь не могли даже послать за помощью к своим далеким соседям-правителям. Действуя осторожно, Брайнат мог закрепиться здесь как правитель замка Сторн задолго до того как в Хеллеры и Гиады перейдет слух о том, что в замке Сторн правит новый господин. Да и будет ли кому-то дело до того, кто хозяин в замке — Сторн или Брайнат Высокий? Он в этом сомневался.