К сожалению, по словам Эдгара Алана По этот процент составляет 80 %, но это уже другой вопрос…
И, в любом случае, ребята в форме были заинтересованы в сохранении «стабильности». По крайней мере потому, что зарплаты у них были выше, чем в среднем по стране примерно в полтора раза… Так что вариант, когда обычные патрульные могут встать на пути провокаторов у тюрьмы в общем-то был не таким уж фантастичным. Тем более, кто-то где-то в какой-то важной бумажке смог бы поставить себе жирную галочку, мол, не допустили и пресекли.
Оставался вопрос с митингом в сквере Энтузиастов. Тут Косте вдруг снова помогла Вселенная. Или Бог. Или счастливое совпадение.
Жестяной навес автобусной остановки был сплошь исписан граффити, и среди матерного месива и названий популярных музыкальных исполнителей ярко выделялась схематичная красная мишень и надпись черными заглавными буквами: ТАБОР.
Имелся в виду не цыганский табор, а гора Табор, которая была когда-то в одной не такой уж далекой стране центром нешуточной народной войны против иностранного господства и навязчивого присутствия чуждой религии.
Костя подошел поближе и даже разулыбался. Это было то, что нужно! Чувствуя себя злодеем, Марек достал телефон и нашел среди контактов некоего Трофима. Прошло года три с их последнего разговора, он мог изменить номер, или не узнать Марыгина…
– Один за всех!
– И все за одного! Марек, чтоб тебя, тысячу лет не слышал! – на удивление радостно и бодро выпалил Трофим.
– Я сугубо по делу, сударь.
– Что, все так официально?
– Да-да, дело очень серьезное, большой важности и секретности.
– Ой, сударь, вечно вы объявляетесь в самый ответственный момент! Где встретимся?
Трофим был коллегой Марека по работе в лесничестве. Этот подвижный мужик лет тридцати с хвостиком произвел на Костю самое благоприятное впечатление, хотя и был чистой воды фашистом.
Тут стоит сделать оговорку – не стоит путать настоящий фашизм с его двоюродным братцем – нацизмом. Об их разнице стоит быть в курсе любому человеку широкого кругозора и открытого для информации ума… Если бы Трофим был нацистом, Костя бы попытался его переубедить, а потом, скорее всего, они бы подрались. И, скорее всего, Трофим бы победил.
Потому что он был лидером одной из фанатских «фирм» столичного футбольного клуба «Ратник» … И фирма эта, состоящая из семи десятков отпетых футбольных хулиганов, целиком и полностью входила в общественное объединение «ТАБОР», основной идеей которого было единение Урсы, Альбы и Хоморы в одном мощном государстве с Урсой во главе. Девиз мушкетеров стал их приветствием, а слово «сударь» – кодовым. Его употребляли, когда разговор был не телефонным и касался политики или футбола.
Мареку пришлось вместе с Трофимом стоять плечом к плечу против анархистов, а потом – против Альбских нацистов из другого футбольного клуба, «Зубр», не желающих слушать ни о каком «единении». В обоих случаях Костя просто пил пиво и ни о какой политике не размышлял, поскольку ненавидел политиков всех мастей, радикалов и революционеров разного пошиба всем скопом, люто и яростно.
Но после этих стычек, Марек прослыл среди таборитов парнем надежным, хоть и «без Царя в голове». Этим витиеватым эпитетом награждались все, кто не разделяет идеологию Табора и не мечтает о великой державе «от океана до океана».
Встретились они недалеко от сквера Энтузиастов. Трофим пришел не один – с ним заявились еще человек пять, одинаково стриженные под полубокс полузнакомых Косте спортивных ребят из «фирмы».
– Один за всех! Что за дела, Марек? Я тут ребят срываю, летим через весь город…
– И все за одного… Сразу – к делу. Западники замутят тут вот, прямо там, где мы стоим митинг. Тысячи две-три активистов, остальное – фиг его знает. Насколько я знаю, «зубрята» будут у них в группе поддержки… – тут парень лукавил, ни черта подобного он не знал.
Просто Алесь Говорун был явно антиурским, а фанаты «Зубра» всегда вписывались за все антиурские темы, потому как имели точно такое же отношение к Народному Фронту Альбы, какое фанаты «Ратника» имели к Табору. Так что ожидать их тут было по меньшей мере логично.
– Та-аак, – понимающе протянул Трофим. – Предлагаешь на них прыгнуть?
– Я ничего не предлагаю. Я довожу до твоего сведения какую-то информацию, ну а сам ты уже решаешь, как тебе быть.
– Времена нынче тревожные… Если мы этим курвам дадим слабину, будет как в Хоморе, тут к гадалке не ходи. Информация верная? Ручаешься, сударь?
Марек пожал плечами:
– Я бы сказал – на девяносто пять процентов. Если ничего экстренного не произойдет, и Говорун не отменит митинг… Не знаю, что еще тебе сказать.
– Ну что, судари мои, наваляем курвам завтра вечерком? – обратился Трофим к остальным таборитам.
Судари дружно одобрили такое предложение.
А Костя подумал, что теперь его можно посадить на дофига лет за организацию массовых беспорядков…
Глава 10
– ВО-ЛЮ!!! АЛЬ-БЕ!!!
Оглушающее многоголосье по команде дядечки с мегафоном спугнуло ворон с деревьев, отразилось эхом от крыш домов и взлетело к облакам.
На одной из жестяных крыш устроился Ник со своей видеокамерой. Он возбужденно говорил в объектив о митинге либеральной оппозиции, о протестном движении в Альбе и о том, что сегодня, похоже, будет жарко.
Марек не мог усидеть на одном месте. Он перебегал от одного края крыши к другому, глядя на внушительную толпу, собравшуюся внизу. Над толпой реяли флаги и транспаранты самых разных расцветок и форм. Здесь были красно-черные флаги анархистов из «Независимого действия», оранжевые – либералов, красно-белые цвета «Зубра» (пришли всё-таки!), и белый равносторонний крест на синем фоне – символ Народного Фронта Альбы (НФА).
– СВО-БО-ДА! СВО-БО-ДА! – скандировала толпа перед импровизированной сценой, которую соорудили на месте закрытого на зиму фонтана.
Сквер Энтузиастов преобразился до неузнаваемости, наполнившись шумными людьми, яркими листовками и плакатами, кучами невесть откуда взявшегося мусора и революционным задором.
Наконец появилась дорогущая «Бентли» Алеся Говоруна, в сопровождении двух машин кортежа. Виновник торжества явился на свет Божий из нутра иномарки, сверкая голливудской улыбкой и источая миазмы респектабельности, ухоженности и уверенности в себе. Он махал рукой и шагал точно так, как рекомендовал бы Дейл Карнеги, пожимал руки кому следует и вовремя прятался за спины охранников от кого не следует. Он был просто великолепен.
Костю так и подмывало швырнуть в него куском жести, или наплевать на навощенную прическу прямо сверху.
Алесь бодрой походочкой прошествовал на сцену, взял услужливо поданный микрофон и поднял руку в приветствии. «Хартия» и НФА приветствовали его бурно, зубрята и анархисты – сдержанно. Они больше бычились друг на друга, и организаторам митинга приходилось предпринимать серьезные усилия, чтобы удерживать их в рамках.
Господин Говорун начал убедительно впаривать о проблемах в стране. О налогах, о тарифах на ЖКУ и об устаревшей системе призыва в армию. Он вещал о плохих дорогах, низких зарплатах и мизерных пенсиях. О проблемах здравоохранения и образования и о проблемах правоохранительных органов…
Проблемы, проблемы, проблемы… Они лились из Алеся Говоруна как из рога изобилия. «Сколько можно терпеть?» – вот что красной нитью проходило через всю речь либерального кандидата.
А это нравилось анархистам, нацистам, либералам и даже случайным зевакам, забредшим на площадь. Люди из толпы выкрикивали «ДА!» в нужные моменты, хлопали и поддерживали Алеся одобрительными возгласами.
Марыгин думал о том, что очевидный дебилизм речи Говоруна, похоже, не так уж очевиден, как ему кажется… Поскольку толпа старательно не замечала, что оратор НИ РАЗУ и словом не обмолвился о путях выхода из кризиса. На какие средства он повысит зарплаты, откуда возьмет деньги на пенсии, с помощью какого гребаного волшебства работники ЖКХ перестанут выпивать, а в школы и больницы потянутся толпы грамотных специалистов – вот об этом Алесь Говорун умалчивал! И все это хавали.
Сложно было представить, что большая часть этих вполне обычно выглядящих людей – статисты, которых та или иная партия заказала через Марыгина у неведомых кукловодов. Молодые и не очень молодые мужчины, голосистые девки, бабули с плакатами… Кто из них пришел по зову сердца, а кто проплачен?
Ник увлеченно свесился с крыши, стараясь поймать выгодный ракурс, а Костя присматривался к проулку между двумя домами, недалеко от спуска в метро.
– Ник! Кам хиа! Давай, снимай!
Блоггер сначала отмахнулся, а потом, глянув в сторону проулка, аж изменился в лице: через дорогу перебегала плотная масса каких-то людей, которые явно имели своей целью митинг оппозиции! Ник навел на них объектив камеры и снимал дальнейшее не отрываясь…
Люди, перебегавшие дорогу, были одеты однообразно: преобладали черный цвет и различные камуфляжные расцветки, лица их были скрыты черными «балаклавами» …
Костя ошарашено глядел на прибывающие силы и гадал, откуда «Табор» взял столько сторонников? Если собрать всех хулиганов «Ратника», и прибавить к ним ребят-таборитов из спортивных клубов, все равно никак не получалась такая толпа! Их было не менее полутысячи, молодых, злых, ненавидящих всё то, что олицетворяло сборище людей в сквере Энтузиастов…
Митингующие поздно заметили неладное, началось шевеление, в передние ряды двинулись «зубрята» и анархисты, и какие-то подозрительные типы в одинаковых спортивных костюмах. Костя вспомнил, что точь-в-точь такие костюмы были надеты на тех мужиках в подворотне, которые выгружали «полиграфическую продукцию» …
– Ур-са!! Ур-са!! УР-СА!!! – завели прибывшие.
Имя северного соседа стало их боевым кличем. Он вырывался из луженых глоток, затыкая рты Алесю Говоруну и прочим болтунам, заставляя вжимать головы в плечи митингующим.
С крыши Марыгин увидел, как патрульные, которые до этого просто стояли и смотрели, засуетились. Какой-то начальник при погонах что-то быстро и возмущенно говорил в рацию.