– Э-э-э, да это он и есть! Добри день, уважаеми!
Глава 11
Если бы Костя был персонажем книги, и, если бы книга была классической комплектации, с завязкой, кульминацией, развязкой, главами, томами и частями – на этом самом месте автор имел бы полное право начать следующую часть.
Потому как после долгой-долгой тьмы первым, что Марыгин услышал был какой-то особенно мерзкий мужской голос:
– Я обязан взять показания! Это массовая драка, вы понимаете? Преступление, совершенное группой лиц!..
– А это больница, реанимация, понимаете? Вы мне тут своими корочками не размахивайте, у меня свои предписания имеются! И в любом случае – парень этот – сторона пострадавшая, неужели этого не видно? – сказал голос менее противный и какой-то уставший. – Он вообще до сих пор в сознание не приходил… Погодите-ка!
А Марыгин ощущал приступ тихой паники, и вполне обоснованно: во-первых, он ни черта не видел. Во-вторых, он не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, и поэтому вся суета, развернувшаяся вокруг него, прошла мимо сознания – он сосредоточился на большом пальце правой ноги и вдумчиво так им пошевелил. Это самое шевеление удалось, и внушило ему некоторую надежду на будущее. После этого он решил открыть глаза, и ему это удалось после некоторых трудностей, но, к ужасу своему, ничего кроме белой пелены не увидел!
– Э-э-э, парень, погоди! Не нервничай, все в порядке. Дыши ровно. У тебя черепно-мозговая травма средней степени тяжести, пара трещин, перелом ребра, синяки, ссадины и ушибы, еще резаная рана на правом бедре… Но жить будешь и поправишься быстро, вон ты какой здоровенный!
– Х-х-х… – попытался что-то сказать Костя, но горло пересохло, и ничего вразумительного выдавить из него не получилось.
– Да не переживай, говорю тебе! Повязку скоро снимем, голова твоя почти зажила…
Косте аж похорошело. Повязка, чтоб ее! Это всего лишь повязка на глазах! Только теперь он ощутил, что тело ноет, зудит, болит так, будто по нему пробежался табун лошадей. Постепенно к Мареку возвращалась память: он вспомнил последние события, и остановку, и хоморцев в спортивных костюмах…
– Так, я вижу он в себя пришел! – проговорил противный голос. – Молодой человек, вы говорить можете?
– М-м-м… А-га… – Костя пошевелил языком во рту, ощущая сухость Долины Смерти и безжизненность Мертвого моря. – Попить бы.
К его губам прикоснулось что-то прохладное, и нещадно проливая на шею, за шиворот и на постельное белье, Костя напился. Ребра болели катастрофически, шевелиться было почти невыносимо.
– Итак! – сказал голос. – Разрешите представиться – капитан юстиции Левкович, старший оперуполномоченный…
– Ага, очень приятно…
– Ну а ваше фамилия-имя-отчество? – вкрадчиво поинтересовался капитан Левкович. – А то ведь ни документов при вас, и работающего мобильного телефона…
– Марыгин Константин Георгиевич… – холодея при мысли о том телефоне произнес Костя.
Послышался скрип ручки о бумагу, а потом – новый вопрос:
– Адрес прописки, контакты ближайших родственников?
– Так, постойте… Вы сначала расскажите в связи с чем, собственно, вы меня допрашиваете? Я чего-то натворил и на меня дело завели, или как?
– Константин Георгиевич, ну не стоит так сразу воспринимать всё в штыки… Вы ведь в таком непростом положении, мы вам поможем, позвоним родственникам, к вам приедут…
– Ну, этим больница должна заниматься, и вообще – не хочу я родственников беспокоить, оклемаюсь и сам домой доберусь… Вы лучше расскажите, что вообще произошло, а то у меня вроде как пробелы в памяти нарисовались… – Костя кривил душой, в общем-то он всё неплохо помнил, но очень ему хотелось услышать версию авторитетных органов.
– Ну-у-у… – разочарованно протянул капитан Левкович. – А я думал, мы сразу сработаемся.
Думал он. Ясное дело, человек на больничной койке лежит, пока не оклемался, и втереть ему можно любую дичь, и дать на подпись любые бумаги… Повздыхав, старший оперуполномоченный поведал Косте интересную историю.
Итак, значит, дюжина безобидных туристов из Хоморы прогуливалась по улице Велирада, и подошла к автобусной остановке, чтобы сесть на общественный транспорт и продолжить осматривать достопримечательности. На остановке их уже поджидала целая толпа агрессивно настроенных граждан, по всей видимости, приверженцев великодержавных про-урских взглядов. Распознав по характерному говору хоморцев, они бросились на них и жестоко избили троих, нанеся травмы различной степени тяжести, и причинили некоторый ущерб у еще двоим (на этом месте Левкович уточнил, что под некоторым ущербом он имеет в виду здоровенный синяк на пол лица, вывих плечевого сустава, а также ссадины). Хоморцы, стало быть, организовали отпор и вывели из строя предводителя нападавших – а именно Костю. После этого негостеприимные злоумышленники скрылись, оставив своего вожака лежать на тротуаре, и именно в этот момент подъехал патруль, вызванный каким-то сознательным гражданином. Хоморцы все как один дружно написали заявление в соответствующие органы и сняли побои.
– Что вы на это скажете, гражданин Марыгин?
– Ха, – сказал Костя. – Ха-ха-ха.
Левкович с недоверием начал слушать Костину версию, но через некоторое время даже принялся кивать. Марыгин честно признался, что ввязался в перепалку с хоморцами еще в поезде, потому как они вели себя нагло и развязно, и собирались посягнуть на конституционный порядок в Альбе, что вызвало его справедливое возмущение как гражданина и в какой-то степени даже патриота. Свои действия на остановке парень квалифицировал как самооборону с использованием подручных средств – а именно брусчатки и непосредственно остановки. Относительный успех он списал на собственную хорошую физическую форму и на серьезное алкогольное опьянение у нападавших, на что так же получил одобрительный кивок.
– Заявление писать на них будете?
– Давайте напишем… Когда я писать смогу.
Когда Левкович ушел, Костя откинулся на подушку и уснул. Сил думать о насущных проблемах не было, не оклемался еще марыгинский организм.
Разбудил звук работающего телевизора, и сквозь сон в душе Кости прорастало безграничное удивление.
Вещал телевизор. Он говорил о том, что выборы уже прошли, и что политический кризис нарастает. По всему выходило что Костя провалялся в кроватке минимум денька три, это если выборы были буквально вчера… Уже это нагнетало. Нифига себе черепно-мозговая травмочка!
Ну и еще нагнетало то, что диктор как-то невнятно говорил про второй тур президентских выборов, и Костя никак понять не мог, когда он состоится, кто сколько голосов набрал и вообще, как всё это будет происходить. По законодательству Альбы второй тур назначался в том случае, если ни один из кандидатов не набирал более 50 % голосов. Это что же, Нестерович не набрал 50 %? Куда катиться мир? На всех предыдущих выборах бессменный глава и вождь народа Альбы набирал от семидесяти и выше!
Ну, а с другой стороны, все прочие выборы не происходили в такой дикой геополитической ситуации, да и кандидаты были явно послабее и явно менее внятные чем Преображенский, Говорун и, конечно же, Бечирай.
Напрягая слух, Костя наконец услышал:
– …. Ходят слухи об отказе действующего главы государства выставлять свою кандидатуру на второй тур выборов, поскольку в первом туре Нестерович набрал, напоминаю, менее сорока шести процентов голосов… Учитывая то, что Преображенский получил всего лишь четыре процента, борьба развернется между кандидатом от либеральной оппозиции – Алесем Говоруном и независимым кандидатом Иваном Далматовичем Бечираем…
Костя усмехнулся про себя – Говоруна назвали только по имени, а Бечирая – по имени-отчеству!
Дальше диктор говорил о том, что второй тур назначили через месяц в связи с тем, что необходимо выделить средства из бюджета на его организацию. Никто ведь и подумать не мог, что в сонной и стабильной Альбе произойдет такая активизация политической жизни, и уж тем более – второй тур! Вот ЦИК и взял отсрочку…
Марыгин мучился от осознания того, какая каша сейчас завариться, и пройдет мимо него! Подумать было страшно о том телефоне, о перерыве в деятельности посредника и всём, что за этим может последовать…
Парень откинулся на кровати и бодрый голос диктора стал далеким и неважным. Забывшись тревожным сном, Костя выключился на пару часов и был разбужен голосом доктора:
– Ну что ж, просыпайся. Сейчас снимем повязку, сделаем тебе перевязочку…
Повязку с глаз действительно сняли. Бровь над левым глазам ужасно саднила, глаза слепило ярким светом из окна, но все равно – жизнь была прекрасна!
Доктор оказался благообразного вида пожилым мужчиной, с седыми волосами и аккуратной бородкой как у Айболита. Снимать повязку ему помогала расторопная медсестра, которая тут же удалилась.
– Так-с, голубчик, вот что я вам скажу… – с “вы” на “ты” он перескакивал неожиданно, – Не знаю почему, но я проникся к тебе некоторой симпатией и не стал передавать товарищу из органов некоторые вещи. Может быть, потому что фамилия и отчество твое мне кое-кого напоминают, а может быть и потому, что я вполне верю твоей версии приключившегося с тобой и вполне тебя поддерживаю. Считай, в общем, что тебе повезло.
Доктор подвинул поближе к Костиной кровати вместительную картонную коробку.
– Выпишем мы тебя не раньше, чем через неделю. Лечись, набирайся сил. На твоем месте я бы все-таки сообщил родным, да и в университет тоже.
Этот Айболит был явно не так прост! Костя попытался сфокусировать зрение на бейдже, чтобы прочесть фамилию и имя доктора, но тщетно – тот уже собрался уходить, пожелал скорейшего выздоровления и, взмахнув полами халата исчез за дверью.
Костя заглянул в картонную коробку и шумно выдохнул: там была одежда, кошелек и тот самый треклятый мобильник!
– Вы ставите под вопрос наше с вами сотрудничество, посредник! – явное раздражение слышалось в голосе собеседника. – Такой долгий перерыв в работе, в такое напряженное время! Мы теряем серьезные деньги!