– Я в больницу попал, – брякнул Костя, а потом спохватился, что сболтнул лишнего, но было уже поздно.
– Хм! – сказал голос. – Я надеюсь, теперь-то вам ничего не помешает поработать как следует? Посредник, у нас есть месяц, чтобы ободрать их как липку и свернуть деятельность на этой локации…
– То есть как это – свернуть деятельность? Насколько я могу понять, тут всё только начинается… – прощупал почву Костя.
– Вы что, хотите поиграть в политику? Мы делаем бизнес, оставьте игры во властелинов мира этим идиотам! После того, как они придут к власти, тут будет крайне неблагоприятный инвестиционный климат, а-ха-ха-ха! – администратор был явно доволен собой. – Итак, записывайте!
И сделки посыпались на Марека как из рога изобилия. Чтобы не упустить ничего важного, он купил в газетном киоске в холле больницы карту Альбы и Велирада и поверх нее делал пометки, на полях записывая даты и, коротко, всю информацию, которую его наметанный слух выуживал из завуалированных разговоров заказчиков, поставщиков, координаторов, ликвидаторов, филеров и других специалистов. Было отчетливо ясно, что за месяц до второго тура эти негодяи явно собираются подготовиться к чему-то глобальному.
В одном только Велираде, если исходить из поступивших заказов, предполагалось разместить около семи тысяч «сезонных рабочих», и еще по пять сотен – в каждом из двух областных центров. Пугающими были заказы на автомобильные покрышки, строительные каски и спортивную фармакологию – в особенно крупных размерах.
Костя сначала не мог понять, причем тут спортивная фармакология, но потом как-то быстро дошло, что банальный допинг, или качественный энергетик, не говоря уже о амфетамине и прочем, творят чудеса с худосочными ребятами. Лихо летят камни и коктейли Молотова, ушибы и ссадины не стоят внимания, революционные песни орутся громко и от души…
Вообще, это было бы очень логичным – пичкать наемных боевиков чем-нибудь бодрящим, в нужные моменты…
«Сезонных рабочих» размещали в детских лагерях, пустующих по причине зимы, в дешевых хостелах и на турбазах. И всё это – под носом администрации. Костя оформлял только заказы, и не был в курсе, как координаторы ведут переговоры с чиновниками, и сколько им отстегивают. Но то, что администрация некоторых районов, близких к столице и областным центром сквозь пальцы смотрит на использование не по назначению некоторой недвижимости – это было очевидно!
И Марек тщательно всё это фиксировал, и не ленился по интернету выяснить, кто и где является главой администрации…
В такой суете и прошли два дня. Заботливый доктор подкармливал парня какими-то интересными витаминами, от которых, казалось, ребра срастаются не по дням, а по часам, ссадины заживают чут ли не на глазах, и неимоверно хочется жрать.
По крайней мере, доктор говорил, что это витамины. Вообще, странностей с доктором было много: с ним все в отделении обращались очень уважительно, но в штате он, по всей видимости, не состоял, и курировал кроме Кости еще двух пациентов – одного спасателя с ожогами 40 % тела и какого-то молчаливого парня с перебинтованной головой и рукой в гипсе. Этот парень часто выходил курить во двор и ни с кем не общался.
Костя тоже часто гулял во дворе. Доктор периодически составлял ему компанию, и это было весьма странное общение. Они обсуждали в основном философию, литературу и, конечно, политику. Во многом их взгляды были схожи, одинаково цинично они отзывались о либералах, анархистах и неонацистах, коммунистах, революционерах и прочих любителей втирать красивую дичь с трибун, страниц пропагандистских книжонок и телеэкранов. Доктор обладал эдаким старомодным интеллигентским чувством юмора, и пользовался им мастерски, и вставлял время от времени в речь словечки навроде «кретины-с!», или д’артаньяновское «каналья». При этом доктор называл парня исключительно «голубчик», а Костя его – «доктор», поскольку именной бейдж медик не надевал, а представиться не посчитал нужным.
В одну из таких прогулок по больничному дворику Костя, проведя доктора до приемного покоя, возвращался в палату по тропинке между деревьями, кроны которых облетели, оставив на земле ковер пожухлой листвы, которую никто не торопился убирать.
Парень задумался про Асю, про папу и маму, про Ника, и оплаченный долг банку за Налимову тачку в тот самый момент, когда перед ним явилось очевидное доказательство того, что случайности неслучайны!
На крылечке сидел собственной паскудной персоной Налим, и курил дорогую сигарету, затягиваясь ей с важным видом и выпуская дым аккуратными колечками!
Это было дико! Это было неправдоподобно! Налим – здесь, в Велираде! Да его же должны привлечь к ответственности, елки-палки, он ведь такие бабки банку должен! Ан нет, сидит на крыльце и пускает дым колечками с самодовольным выражением холеного лица, на котором уже появлялись первые признаки беспорядочного образа жизни и полного отсутствия каких-либо понятий о ЗОЖе.
Костю он не видел из-за деревьев, и поэтому был вполне спокоен. Лютая злоба вскипала в душе Марыгина, его пудовые кулаки сжимались и разжимались, и внутри незалеченных еще ребер стучало сердце, разгоняя по венам горячую кровь, сдобренную обильной порцией адреналина.
Никогда еще в своей жалкой жизни Налим не был так близок к ее печальному финалу…
Первым желанием Кости было сокрушить негодяя, стереть его в порошок, втоптать в бетон и кирпич крыльца, и, несмотря на травмы и общий упадок сил, парень был уверен, что на этого подлеца энергии у него хватит!
Однако, взрывная волна ярости отхлынула, уступив место холодной и расчетливой ненависти. Стараясь не привлекать внимания обреченного Налима, Костя потихонечку сдал назад, и направился в регистратуру.
– Вы знаете, у вас тут лежит мой друг, Налим его фамилия. Мы из одного города, вот, посмотрите… Никак не могу его найти, не подскажете в какой он палате?
Глава 12
Марыгин действовал как настоящий, прожженный негодяй. Ситуация в стране, этот мобильный телефон, все его связи и знакомства, его умственные и физические силы – все это представлялось парню условиями некоей архисложной задачи, которую предстояло решить во что бы то ни стало. Не важно, какими способами и средствами, в любом случае Костя четко отдавал себе отчет в том, что количество пострадавших СЕЙЧАС людей, и те неприятности и жертвы, которые ждут его, Костю Марыгина, абсолютно несопоставимы с адским кошмаром который уж точно произойдет, ЕСЛИ те уроды, с которыми он регулярно общается по телефону, добьются своего и возьмут власть.
Так было в 1917 в Урсе, когда один из Правителей сказал «не надо крови» и отрекся от власти, позволив крикливым ребятам под красными флагами увлечь за собой народ в кровавое месиво. Так было и в конце прошлого века в Союзе, когда прогнившая партийная бюрократия не нашла в себе силы остановить пиджачных крикунов, и позволила развалить страну, и обрушить экономику до состояния близкого к катастрофическому… И Хомора сейчас, когда холеные рожи с трибун орали про «банду» в правительстве, и про революцию, рисуя гражданам радужные перспективы европейской жизни, которые обернулись хаосом, раздроблением страны на враждующие анклавы и обнищанием населения до скотского состояния… И гражданские войны, и терроризм, и нищета, и голод и долгие, трудные годы восстановления того, что было утеряно из-за нескольких недель бездействия, или действий недостаточно решительных и жестких.
И Костя такого допускать не собирался. Только не отец и не мама, только не племянники, и не Ася. Такого дерьма тут не будет, пока бьется марыгинское сердце, и он еще может шевелиться!
Появление Налима в больнице делало задачу еще более запутанной, но одновременно с этим давало Косте кое-какие шансы на относительно благополучный сценарий для себя лично. Окольными путями удалось выяснить, что Налим будет находиться в клинике еще дней пять, и этого вполне должно было хватить.
А пока, наверное, стоило всё-таки связаться с близкими. И лучшим вариантом был Сергей. Он, конечно, будет метать громы и молнии, но это всяко лучше чем слушать мамины слезы или отцовское молчание в трубку.
Позвонить разрешили с медсестринского поста.
– Ну слушаю тебя, маленький засранец. Выкладывай! – устало прозвучал голос Сергея Марыгина из телефонной трубки.
– В больнице я сейчас. В другом городе. Ничего такого, подрался просто. Не хочу, чтоб родители парились, пусть лучше думают, что загулял.
– Балбес, – сказал Сергей. – Нифига не лучше. Скоро выпишут?
– Пару дней вроде…
– Ждем тебя дома, Костя. Приезжай быстрее, есть что обсудить.
– Да уж приеду… Как только – так сразу.
Костя почувствовал некоторое облегчение, и вернулся к больничным делам: было время обеда. Марека уже давно перевели в обычную палату травматологического отделения, но отпускать не собирались – черепно-мозговая травма беспокоила врачей больше, чем Костю.
Обед в больнице – дело особое. Очередь больных в дурацких халатах выстраивается перед окошком раздачи, где толстая тетенька с недовольным лицом наливает в удивительные металлические лоханки очень полезную и вкусную пищу. В травматологическом отделении на первое были капустные щи, в которых было полным-полно капусты, и это, конечно, плюс. Минусом было почти полное отсутствие других ингредиентов. На второе предложили недоваренную картошку и переваренную скумбрию. Еще имелся салат из свеклы, в котором было много ингредиентов: свекла со свеклой в свекольном соусе. Ну и еще сколько угодно белого и черного хлеба и компота – тоже хорошо!
Употреблять все это предлагалось при помощи ложки. С сомнением Костя потыкал в рыбу, понюхал щи… А потом проглотил пищу с космической скоростью, потому как магическим образом все эти сомнительные блюда были вкусными и оставляли после себя отличные ощущение в набитом брюхе!
За соседним столиком спорили о политике.
О политике в последнее время в Альбе говорили все. Если раньше разговоры об оппозиции или смене политического курса вызывали лишь досадливый взмах руки и матерщину, то теперь народ как будто проснулся: в больницах, в общественном транспорте, в очередях и в интернете – везде обсуждали предстоящие выборы, со страхом и надеждой ожидая перемен.