Она считала, что сеанс придется повторить, но он был другого мнения и даже слушать не хотел.
— Хватит того, что есть. Айда! Тот мужик, что до этого был… ну, я, то есть… забудь того тюфяка, чхарь бы его…
Зубров вспомнил и мать, и сестру, и дядю Огина, и Мерло Джикера, и Мохнатого Толстяка Уилла, и Обезьяну Свона, и всех-всех-всех. Он помнил Шедар и их мрачную шахту с ее закоулками, кухней, генератором, хозяйственными и спальными помещениями. Помнил свой электронный ошейник и экран, который надо было надевать при выходе на поверхность. На него нашло возбуждение.
— Ерунда получается, — бормотал он. — Шедар — это Трапезус, а там, дальше берег — и все… то есть, море… Туда автобусы ездят, там санатории, порты всякие… Да любой знает! Но я-то не забыл еще: нет ничего за Шедаром — одни скалы да пещеры. Я всю жизнь там прожил. Все годы …
Он схватил ее за руки.
— Слышь! Не понимаю, что нашло. Так это… я ж тебя убить мог. И ножом тогда, на Шедаре… Чхарь меня пожри! Теперь-то дошло… Нож! Эй, не надо больше проводков. Пускай Зубров останется. Зубров — ум. О-ха-ха! Так, стало быть, этот мозг работать может!
Он несколько раз так звонко хлопнул себя ладонью по лбу, что Руна испуганно охнула.
— Поумнел бигем! — гоготал он. — Выходит, работает соображалка! А то!.. Эй, ты только прикинь: Сигурд Дзендзель — учитель! Однако же… А ведь тут раньше было хоть шаром покати. Это что ж выходит? Прочих бигемов тоже научить можно? Только не так, не внушением… По-другому. Знаю, путано говорю…
Руна улыбнулась ему, откинулась на подушки и закрыла глаза. Лицо ее осветилось блаженством.
— Так ты не злишься, эй? — Он не стал дожидаться ответа: мысли скучивались, напирали одна на другую, он едва успевал их озвучивать: — Поумнел я, погляди-ка! А раньше тупица был. Дикарь, верно? Тебя чуть не угробил со зла. А ты совсем молодая… Скажи, Толстяк Уилл не обижал тебя?
Руна хихикнула, не открывая глаз, у нее на щеках появились ямочки, которых он не замечал раньше.
— Болтун, — сказала она. — Не думала, что ты можешь быть таким говорливым.
Зубров снова сел, принялся тереть виски. Подумал, что если не возьмет себя в руки, то будет без конца изливать этот поток восторга и самоуничижения. Вскочив с кровати, он сходил в ванную, жадно попил воды из-под крана и, упершись в края раковины, минут пятнадцать смотрел на себя в зеркало. Но восторг все не утихал. Он вернулся к Руне.
— Значит так. Я — это я. Дзендзель… Зубров… какая разница? Им не достать нас. Я только что сам понял. Вот оно, тут. — Он положил руку на сердце. — Они во мне копались, что-то со мной делали, но я то — жив, я — есть! Они ничего с нами не могут сделать. Понимаешь? Ничего!
— Стоило добраться до города, чтобы ты стал настоящим мудрецом, Сиг. — Она оперлась на локоть, стала любоваться Зубровым.
— Они мне дали ум, это точно. И я найду как его применить, — сказал он довольным тоном. — Ум — это здорово. А они… пускай выкусят.
Он опять задумался. Что бы было, если бы не Рунин ремень? Да, надо уйма времени, чтобы все в толк взять и как следует переварить.
Он снова прилег рядом с ней.
«А она права насчет Инзы, — думал он. — Инза Берк… Как позавчера меня огорошил, а выходит, и он тоже ненастоящий… подделка. Кукла, как все прочие. И директриса — кукла, и Локков, и милиция, и мать… если она вообще когда-нибудь существовала. Черт! Злобный чхарь! Кому все это нужно?»
Он облапил Руну, и часа два они лежали молча. К нему приходили все новые и новые откровения, но он уже не говорил ни о чем. Внутри попеременно проявлялись то Зубров, то Дзендзель, то оба сразу, — они удивлялись друг другу и пытались притереться. Первоначальную радость мало-помалу сменили сомнения. Дзендзелю мешала привычка Зуброва колебаться по любому поводу. В свою очередь Зубров впадал в ступор от неосознанных бестолковых порывов, которые то и дело возгорались внутри Дзендзеля.
«Двоим в одной голове никак, — думал он. — Надо бы нам друг с другом разобраться. Эдак и шизиком недолго сделаться».
Наконец, устав от раздумий, хозяин тела решил, что правильней всего ему отвлечься на какую-то деятельность, и, может быть, тогда все внутренние противоречия постепенно улягутся сами собой.
Он встал и оделся. Руна осталась лежать, прикрытая краем покрывала, и теперь выглядела не менее соблазнительно. Став перед ней, он сказал:
— Слушай мое окончательное решение, албианка. Я буду Сигурд Дзендзель, и больше никто. Зови меня только так и не иначе. Ясно?
— Как скажешь, Сигурд Дзендзель, — сонно пробормотала она.
Он походил по комнате, играя мышцами и подбирая подходящие слова.
— Они нами командовать могут, — сказал он, остановившись. — Но разве у них есть на это право? Нету! Теперь тебе не придется мне втолковывать, что терракотеров изучать надо. Теперь и сам понимаю. Мстить надо по-умному. Обмозгую все, тогда отомщу. За дядю Огина и за общину. У меня и на вас зуб, но это уже другое дело.
«Все скверное из одного корня, — подумал он. — Сначала узнать надо, кому все это нужно. Кто и зачем кукол на Землю привез, для чего все эти Локковы и Табитты? Знать хочу, кто главный враг…»
Одного из наблюдателей он увидел из окна кухни. На высоком бетонном постаменте была устроена металлическая площадка около четырех квадратных метров, по ней взад-вперед бодро ездил змеерукий терракотер. Голова его быстро и беспрестанно вращалась.
— С балкона видно еще одного, — сказала Руна, подойдя к нему и завязывая пояс на халате. — Он на крыше дома напротив.
— С виду железяка железякой, — пробурчал Сигурд.
— Терракотеры — великие знатоки человеческой психологии. Ведь они сами ее создают. Они опасны и непредсказуемы. И главное — их по всему городу десятки.
— Ночью на разведку выйду, — сказал Сигурд. — Слишком я заметен, знаю. Ночью буду не так в глаза бросаться. В темноте могу видеть не хуже, чем днем.
— Рановато, Сиг, — засомневалась Руна. — Тебе нужна адаптация.
Сигурд почесал затылок. Ему нужен был план действий.
— Слушай-ка. — Он жестом велел ее присесть за стол, сам уселся напротив. — Ты старше меня и много чего знаешь. Это факт. Но ты усвоить должна: главным буду я. Ты — моя спутница, я тебя защищаю. Идет?
Она кивнула.
— Мне немного сейчас не по себе… Малость пережить все это надо, переболеть… А тем временем о терракотерах побольше разузнаем. Потом двинем отсюда, разыщем место, где ваши живут… ну, те, о которых ты на Шедаре толковала… албы. Нам, бигемам, они недруги… у меня с ними свои счеты, но сейчас… сейчас я об этом не хочу думать. Если все, как ты говоришь, если эти танки — правда, албы — сила. Хочу туда, к ним. Я разберусь в себе. Знаю, что говорю. А пока здесь — учиться буду. Придем к албам — тогда… — он посмотрел на нее изучающе: говорить ли?
— Что тогда?
— Возглавлю их, вождем стану. Вот что.
Руна посмотрела растерянно.
— Позволь спросить, зачем тебе быть вождем албов?
— Не спрашивай, — сказал он. — Я решил. Пока не об этом думай, а о том, как в городе выжить. Не знаю… Может, кукол грабить придется. Они, вроде, не настоящие люди — стало быть, не грех.
— Кто знает, Сиг. Они на нас похожи. К тому же есть и другие способы выжить. Я могу ходить на работу, мне будут платить. Немного, но нам хватит, мы ведь тут недолго пробудем, правда? Пока я в милиции, буду в курсе общей ситуации в городе. Тебе и выходить не придется. Соберем кое-какую информацию — и уйдем.
«Хитрит, лиса…» — подумал он и сказал:
— Ладно, грабить, пожалуй, не буду. Но сегодня ночью пойду в разведку.
После обеда Руна пошла в магазин. Сигурд остался лежать на кровати и смотреть телевизор. В «Новостях» показали репортаж из Болгарии о массовых увольнениях из корпорации «Нью Эйдж».
Толпа людей, потрясавших транспарантами, наводила на мысли о средневековых карнавалах.
Что-то крича, люди в разноцветных одеждах махали кулаками в сторону высотного здания.
Группа полицейских в потешных кожаных фуражках пыталась эту толпу оттеснить с проезжей части к парку.
«А есть ли она, эта Болгария?» — подумал Сигурд. Разве это не может быть вымысел, монтаж, подделка?.. Должно быть, чтобы узнать это, надо пересечь множество кордонов и постов, преодолеть незаселенные зоны, а их тщательно прочесывают камерами спутников. Что там, за морем? Древние руины? Новые города с такими же заводными куклами, какие бродят по Алгирску?
После репортажа о Болгарии стали показывать чудо-корову, которая в день по три с половиной ведра молока дает. Высокая суровая женщина в платке и маленький приплюснутый мужичок в фуфайке по очереди отвечали на вопросы журналиста, и в эту минуту Сигурду было особенно понятно, что за каждым сказанным словом стоит работа компьютерной программы.
Он выключил телевизор и стал бродить по квартире. Вдруг услышал, как кто-то не спеша поднимался по лестнице. По шагам — не Руна.
«Кукла, — с пренебрежением подумал Сигурд. — Кто же еще? Больше тут никого нет».
Снова полезли вопросы: зачем это нужно? кому это нужно?
Он взялся за голову и шумно выдохнул, силясь вытеснить из разума все лишнее. В следующий момент в дверь позвонили.
Сигурд замер.
Звонок повторился. Сигурд бесшумно скользнул к двери. На ходу подметил, что зубровского страха в нем поубавилось — все стало едва ли не как раньше, вот только мешает некоторый избыток мыслей. Сейчас эти мысли не давали ему до конца предаться интуиции.
Он глянул в глазок и сразу отпрянул. Милиционер! Прижавшись к стене, Сигурд заскользил прочь от двери.
Он ожидал выстрелов, но их не было. «Откуда я вообще взял, что стрелять станут? — подумал с раздражением. — Фильмов насмотрелся. Тех, которых не было…»
Он наткнулся на тумбочку и едва успел подхватить стоявшую на ней вазу. «Черт! Это все мысли, мысли!»
Он расслышал, как вздохнул тот, кто стоял за дверью.
Сигурд вошел во вторую комнату, шагнул к балконной двери. На крыше дома напротив гигантским грибом торчал терракотер. Он был почти вдвое больше того, что на постаменте, и был лишен змеерук. Для чего он там поставлен? Может, под броней у него спрятаны ракеты с пулеметами?