Тонкими дрожащими пальцами она откинула с лица волосы, украдкой отерла кровь со щеки.
— Концентрация… — сказала она. — Тут она слабее, чем внизу. Но мне хватило. Я уже начала отключаться… Мы как раз за край пещеры зацепились. Чувствую, Уилл сознание теряет. Я помогла ему забраться, пыталась тащить, но куда там… пришлось бросить… Пещера вела вверх, тут я и подумала про воздушную подушку, появилась надежда… Если вверху глухой тупик и нет щелей, газу некуда идти, он заставит воздух уплотниться, но не вытеснит его. Можно пересидеть…
Стало быть, дядя Огин внизу. Его отравили. Из груди Сигурда вырвался стон.
Женщина побледнела.
— А Обезьяна? — прохрипел Сигурд. — Он как? воротился?
Она закивала, глянула мельком на раненый бок: кровь пропитала ткань и расползалась темным пятном.
— А что мясо?.. Приволок? Ну!
— Свон вернулся с косухой и больше уже не ходил наверх.
— Обезьяна прокололся! — прорычал Сигурд. — Точняк… засекли…
— Кто знает… может, это и не его вина. Время от времени терракотеры обрабатывают места возможных поселений. Если бы Свон прокололся, они бы всю шахту взорвали. Скорей всего, это был обычный профилактический рейд. Ведь шахта до сих пор не взорвана, — значит, они не догадались.
Какого чхаря она Свона защищает? Сигурд заскрежетал зубами, но за нож больше не хватался.
Он решил просто уйти.
Отвернувшись, осветил путь обратно. Убивать албианку перехотелось, только зря руки марать. Пускай идет куда хочет, а нет — так тут подыхает.
А сейчас выбираться надо: в любое время могут опять железяки нагрянуть.
Албианка чуть слышно перевела дыхание.
— Железяки — падлюги, — проворчал он. — Вонь… Когда она уйдет?
— Не знаю… Концентрация уменьшилась. Шахта сообщается с большими полостями. Ты здесь, значит, газа стало меньше.
Сигурд стал спускаться.
— Постой, — позвала албианка.
Он не замедлил шагу, не обернулся.
— Помоги выбраться… — Она запнулась, испугалась своей дерзости. — Сиг, я пригожусь… обещаю.… хоть на время. Прошу тебя.
Сигурд не ответил. Двинулся дальше, пролез по узкому ходу, с отвращением перешагнул через тучное тело Мохнатого Уилла и добрался до выхода в ствол. От тухлого запаха голова снова пошла кругом. Далеко внизу, в леднике, лежал дядя Огин. Несправедливо.
— Железяки — твари…
Сигурд попытался представить, как это было: бегут, падают, стонут…
Дядя Огин… он умер в страданиях. Все умерли. А что бы он сам делал, будь в ту минуту среди них?
Тут что-то на него нашло: он кинулся назад, вернулся к тупику, схватил албианку за руку, потащил за собой. Спотыкаясь о камни, она заспешила следом. Сигурд вспомнил, что албианка ранена. На секунду осветил ее, глянул. Рана обильно кровоточила… Сигурд мимоходом отметил, что албианка закусила губу, чтобы не застонать.
«Терпи. Тебе же лучше, — подумал. — Станешь выть — брошу».
В узком месте хода он отпустил албианку, протиснулся первым.
— Давай!
Она пролезла, он схватил ее за локоть, поволок к выходу.
— Стой! — Остановился перед трупом Уилла. Рывком стащил с него крышку и подрамник, кинул ей. — Быстро!
Путаясь в ремнях, она стала надевать крышку. Подрамник был ей слишком велик.
— Шевелись! — хрипел Сигурд, быстрыми движениями указывая, куда просунуть ремни.
Она, как могла, приспособила раму, убрала волосы, схватилась за бок, судорожно втянула воздух. Глянув на Уилла, всхлипнула.
Ну все, айда! Сигурд вошел в скачок, обхватил албианку рукой, взялся за железный ремень, пнул камень, заграждавший путь. Камень ухнул в пропасть, глухо застучал о стены шахты.
Сигурд напряг мускулы. Албианка не выдержала и утробно, по-животному, взвыла.
Он бросился в шахту и тут же прыткой ящерицей устремился вверх.
Выскочив из дыры, отпустил албианку. Она попыталась удержаться на ногах, но колени подогнулись, и она упала на землю. Сигурд поднял ее за ремень и поставил рядом. Какой дурацкий у нее вид в крышке Уилла. Впрочем, ростом она была ему до ключиц — для албианки она великанша. Он кивнул головой на восток.
— Там — тропы. Мне плевать, куда пойдешь. Слетит крышка — демоны засекут. Тут как тут будут… Вали от меня.
Он развернулся, пошагал к спуску. Позади спотыкалась, падала, пытаясь его догнать, албианка. Сигурд зло подумал, что шуму от нее — точно стадо килунов ломится. Он пошагал быстрее — и албианка тоже ускорила шаг. Она уже почти бежала рядом, тяжело, прерывисто дыша.
— Пошла отсюда! — Сигурд бросился к спуску.
Он был уже далеко, когда его догнал отчаянный крик:
— Я знаю, как убивать железяк!
— Цыц, тварь… — ругнулся сквозь зубы он и побежал обратно, проклиная себя за то, что вытащил ее. Он намеревался убить албианку, но пока бежал, передумал.
— Ну! Учи! Немедля!
Рабыня стояла, согнувшись. В глазах было упрямство.
Он молчал, ожидая ответа.
— Сначала надо уйти в лес, — тяжело дыша, выговорила женщина.
— Нет. Сказано, тут!
Она покачала головой и сдавленно, борясь с болью, пробормотала:
— Надо спуститься с горы. Тут опасно.
— Зараза! — Сигурд заскрежетал зубами. Скачок и ярость слились в нем воедино. Он схватил албианку за ремень и невероятными прыжками помчался к отвесному спуску. Взлетел на валуны, не сбавляя скорости, перебросил албианку на плечо, пробежал площадку, на мгновение застыл на краю, стопоря инерцию, и спрыгнул вниз.
3
Лукава албианка, но и бигем хитер: вот сейчас он узнает о железяках все, что знает она. Тот, кто не изучил повадки жертвы, — скверный охотник. Когда он все выведает, то прикончит ее. На этот раз точно.
Албианка брела за ним по лесу и бубнила, чтобы не потерять сознание.
Ее звали Руной, она родилась в общине албов двадцать пять лет назад. В общине было всего девять человек, обитали они в искусственной пещере: ее выкопали в жерле вулкана, что потух миллионы лет тому. Вулкан тот где-то на юго-западе от Шедара — так сказала Руна. Он невысок и далеко врезается в море. Сигурд не слыхал раньше ни о каком вулкане на юго-западе. Он много раз видал море издали, со скал, но никогда не был на берегу. Все, что он знал — это охота в горах.
Сигурд мягко ступал по хвойному ковру и не слышал собственных шагов. Под ногами албианки, как нарочно, то и дело потрескивали ветки. Она едва уже тащилась, то и дело выставляла руки, нащупывая стволы, и было видно: слабела с каждым шагом. Она плохо видела в темноте, замедляла ход, опасалась наткнуться на острую ветку. Албианка продолжала бубнить. Голос ее постепенно слабел, но она не переставала вспоминать ненавистных Сигурду албов, возбуждая в нем желание выхватить нож. Ведьма явно испытывала судьбу.
Сигурд терпел и за нож не хватался. Он даже не рычал. Было очень важно, чтобы хитрая сука научила его убивать железяк.
Дойдя до поваленного дерева, под которым были спрятаны остатки мяса, он остановился.
— Сядь. Тут мясо. Сырое.
— Я могу его приготовить, — сказала она, с тяжелым вздохом опускаясь на хвою.
Он откопал мясо, бросил ей увесистый ломоть.
— Ну?
Руна ощупала в темноте мясо.
— Разрежь его, пожалуйста.
Ребром ладони показала, какие нужны куски. Отцепила от ремня две пластины — потянулись серебристые нити проводков. Сигурд рассек мясо на несколько кусков, передал ей, стал наблюдать.
Она возилась, кривясь от боли. У нее вытянутое лицо, тонкие губы, большие, болотного цвета с отливом, немного раскосые глаза. Такие лица были у древних, Сигурд видал их на картинках.
Положив перед собой кусок, Руна сдавила его пластинами и, закрыв глаза, замерла. Царапина на впалой щеке темнела нелепым продолжением рта.
Не прошло и минуты, и Сигурд уловил запах печеного мяса.
Охренеть! Эта баба кое-что умеет! Неужели она и впрямь о железяках знает?
Руна отвела пластины.
— Готово…
Сигурд всадил нож в дымящуюся мякоть. Подул, сцарапнул ногтем прилипшие хвоинки и впился зубами. Сочно, мягко… Злобный чхарь! Он жадно зачавкал. Руна взялась за второй кусок, тут же качнула головой и медленно повалилась на хвою.
Сигурд с аппетитом жевал мясо, искоса поглядывая на албианку. Ему казалось, что сквозь исцарапанную крышку он различает вздрагивание подкожного сосуда на шее, темной рядом с белоснежными волосами.
— Ну, — сказал, доев. — Хватит, что ли?
Албианка не ответила.
Сигурд обхватил колени руками, на минуту задумался. Чутье подсказывало: надо найти новое укрытие, нужна община, никто в этом мире не живет в одиночку. Только он твердо знал: сейчас общину искать не станет. Будет кочевать по лесам и убивать железяк. Пускай рабыня его всему научит.
— Вставай! — приказал он и, повернувшись, тряхнул ее за плечо.
Руна не шевелилась.
Он ухватил ее за ремень, откинул назад. Темное пятно на тунике расползлось по всему боку.
«Чхарь бы ее… — ругнулся он в мыслях. — Сдохнет…»
Умей он раскаиваться, чему учил Мерло, наверняка, признался бы себе, что поступил худо, но Сигурд не был мягкотел.
Он наклонился над порезанным боком албианки, соображая, сколько она еще протянет с такой раной. Под соснами слишком темно, чтобы толком разобраться. Он повернул ее, подтащил к стволу, прислонил так, чтобы голова держалась прямо. Болтавшиеся пластины вложил ей в руки.
Руна сидела с закрытыми глазами, но, судя по перекошенному лицу, была в сознании.
— Вставай!
«Дохлячка…» — Сигурд вспомнил, как дядя Огин говорил, что иногда албы мрут даже от небольших ран. Недоразвитая раса. Если бы не их оружие, бигемы давно бы отняли у белобрысых их пещеры.
Рабыня выглядела так, словно и впрямь вот-вот отдаст концы. Он несильно ткнул ее кулаком в плечо. Руна застонала, повалилась набок. Он подхватил ее, усадил прямо. И что теперь с ней делать? Нельзя лежать. Как говорится: дай боли волю, полежав, да помрешь.
В общине не было лекаря, как в большинстве бигемовских общин. Ванг Юм умел зашивать раны нитями, он сам крутил их из косухиных кишок. Мерло Джикер какие-то отвары делал, а еще промакивал порезы брагой, настоянной на чистотеле. О тонкостях всех этих лекарских дел Сигурд не имел ни малейшего представления.