Я наклонился и нежно обнял Скелета, которому было слишком плохо, чтобы он мог ответить взаимностью. Я злился на себя, что не отнес его к ветеринару утром, хотя, может быть, разницы уже не было. Я спросил об этом врача, и он ответил, что это не имело значения, но я не знал, правду ли он говорит.
– Думаю, нужно оставить его здесь на несколько дней, – заключил врач, и я снова подумал, как буду платить. На это должно было уйти, пожалуй, несколько сотен долларов, а у меня даже примерно не было ничего подобного. Когда Скелета подрал Сатана, счет оплатили родители моих друзей, но сейчас я ничего не мог сделать, кроме как договориться с врачом.
– Есть идеи, как он мог наглотаться яда?
Я покачал головой.
– Нет. Мой папа не хранит дома ядов.
Врач обеспокоенно посмотрел на меня и спросил:
– Ты знаешь кого-нибудь, кто хотел бы его отравить?
Мне не пришла в голову такая мысль, но внезапно я понял, что это единственное объяснение.
Кто-то отравил мою собаку. Я не знал, ради чего – чтобы причинить боль Скелету или мне. Впрочем, это было связано. Я мог представить, кто это сделал. Конечно, Томми или Карл. Может быть, оба.
– Мне кажется, я знаю двух человек.
– И кого же?
Когда я ответил, врач сказал:
– Томми Гордон, возможно, и мог, но Карл Хикс? Он из хорошей семьи. Зачем ему заниматься подобным? Его брат – офицер полиции.
Люди всегда судят других по впечатлению, а детей – по тому, кто их родители. Отца и мать Карла я никогда в жизни не видел, но их младший сын был чудовищем, и старший тоже. Тот факт, что он носил полицейскую форму и что его родителей уважали в городе, ничего не менял. Каждый ребенок это понимал, но взрослые, кажется, забывали. Каким бы замечательным ни был ветеринар, лечивший мою собаку, я просто не смог бы ничего ему объяснить.
– Оба могли, – просто сказал я, – уж поверьте.
Потом мы обсудили, во сколько обойдется счет. Врач сказал, что примерно в триста долларов, в зависимости от того, когда Скелета можно будет забрать домой. Он видел, что меня волнует этот вопрос, поэтому добавил:
– Будем решать проблемы по мере поступления.
Он улыбнулся мне, но совсем не так ободряюще, как, наверное, хотел.
15
Следующее утро началось без Скелета. Некого было кормить, не с кем было веселиться. Первым делом я пошел в ветлечебницу, узнать, как он там, и всю дорогу боялся, что ночью он умер. Страх был таким сильным, что по дороге я дважды едва не расплакался.
День уже разгорался, хотя еще и восьми не было. Я подумал, не искупаться ли, но это напомнило мне о Хэнке. Я решил, если со Скелетом все будет в порядке, дойти до участка и спросить, можно ли поговорить с ним. Может быть, узнать, кто его адвокат, и обсудить с ним дело. Нужно было удостовериться, что он знает мою позицию. Конечно, Хэнк рассказал бы ему то же, что и я, но на всякий случай лучше было бы все обсудить.
Добравшись до ветлечебницы, я несколько минут стоял у двери, собираясь с силами. Потом заставил себя войти, понимая, что ожидание ничего не изменит. Миссис Терри улыбнулась мне, и я счел это хорошим знаком. Она не стала бы улыбаться, будь у нее плохие новости.
– Привет, Джек! – сказала она. – Скелету намного лучше. Хочешь его увидеть?
Все мое тело заметно расслабилось, и я снова смог дышать.
– Конечно хочу!
Она отвела меня в питомник, и по дороге я увидел врача. Он тоже улыбнулся и сказал:
– Скелет хорошо реагирует на лечение, поэтому я думаю, что мы были правы относительно диагноза.
Мой пес лежал на бетонном полу питомника. Увидев меня, он чуть приподнял голову и вильнул хвостом. Он все еще не вставал, но выглядел гораздо лучше, чем вчера. Он облизнулся и фыркнул, а я засмеялся. Врач впустил меня в питомник, я сел на пол, чтобы погладить Скелета, обнять и поговорить с ним. Наверное, я раз сто сказал ему, что люблю его. Он облизал мое лицо, и я раз десять поблагодарил ветеринара и миссис Терри.
Уходя, я снова задумался о том, сколько все это будет стоить и как я смогу заплатить. Все мои сбережения составляли сто сорок долларов. Я не знал никого, кто мог бы одолжить денег. Если бы я спросил отца, Скелета усыпили бы через час, да и в любом случае денег у него не было. Единственные близкие мне взрослые, Хэнк и миссис Доусон, определенно не могли позволить себе такие расходы, не говоря уже о том, что у Хэнка и своих проблем хватало. Я все еще работал на миссис Доусон, но и это не могло длиться вечно.
Я вошел в полицейский участок. Там не было никого, кроме офицера у стойки регистрации, которого я не знал. Когда я подошел к стойке, он отложил газету и пробормотал, явно недовольный, что пришлось прервать чтение:
– Чем могу быть полезен?
– Я хотел узнать, могу ли видеть Хэнка Питтмана.
После этих моих слов он нахмурился так, будто я просил разрешения встретиться с президентом.
– Кого?
– Хэнка Питтмана.
– За что он здесь?
Я не хотел говорить, за что арестовали Хэнка. Это было настолько неправдой, что произнести это вслух значило отдать должное обвинениям, которые того не заслуживали. Но офицер смотрел на меня в ожидании ответа, и я сглотнул, потому что у меня пересохло во рту. Его взгляд побуждал говорить.
– Его осудили за… за то, что он трогал несовершеннолетнего…
Я не знал, как сформулировано обвинение. Офицер нахмурился еще сильнее и сказал:
– Он вчера внес залог. Ты тот мальчик, которого он трогал?
Глядя ему прямо в глаза, я ответил:
– Нет, я тот мальчик, про которого говорят, что он меня трогал, но это не так.
Он кивнул и ухмыльнулся, будто ожидал такого ответа, и вновь уткнулся в газету. Я повернулся и вышел, толкнув дверь так сильно, что она с резким стуком ударилась об стену. Офицер крикнул мне вслед «Эй», но я сделал вид, будто ничего не слышу, как он делал вид, будто не слышит меня.
Я помчался к Хэнку так быстро, как только мог. Мне нужно было поговорить с ним и узнать, когда я смогу связаться с его адвокатом.
Я стучал в его дверь, и до меня еще не доходило, что с учетом выдвинутых против него обвинений мне не следовало с ним говорить. До Хэнка это, конечно, дошло. Он крикнул из автобуса:
– Я не могу с тобой говорить!
– Но мне нужно! – вскричал я в ответ. Он помолчал, потом сказал:
– Тогда тебе придется найти свидетеля! Взрослого!
Кошмар. Мы не могли даже пообщаться без присутствия какого-то третьего лица. Какой бред! Лучше всего подошла бы миссис Доусон, но она была в Мобиле. Она возвращалась только через три дня, а я не мог ждать так долго. Я посмотрел на доки, туда, где собирались владельцы лодок, и подумал – вдруг сможет помочь кто-то из них? Может быть, брат Хэнка, Джерри?
В офисе Морланда я увидел человека, которого мне хотелось бы видеть меньше всего – Томми Гордона. Сначала он меня не заметил. Я стоял и таращился на него, а в голове крутились мысли, что он отравил Скелета и что они с Карлом наврали полицейским. Еще несколько дней назад я и представить не мог, что буду так его ненавидеть. Когда он все же обратил на меня внимание, мне стало ясно, что надо быстро сматываться отсюда, пока я не потерял над собой контроль и не полез на него с кулаками и воплями. Он, по-видимому, решил, что я не уйду, пока он как следует надо мной не поиздевается.
– Твоего любовника тут нет, – сказал он. – Видимо, сидит в своем шикарном автобусе.
Он мог избить меня одной левой, но мне внезапно стало плевать. В то время в офисе находился и сам Джерри Морланд, и я задал себе вопрос, почему он позволяет какому-то кретину так говорить о его брате. Может быть, он тоже опасался Томми и его банды, как Хэнк, который не заступился за меня, потому что боялся, что они переключатся на него? Хэнк просто думал о самосохранении, и Джерри, видимо, тоже, так что мне осталось только кричать Томми:
– Ты знаешь, что он ничего не делал! Ты соврал! Ты соврал, что у нас было! Что ты видел! Но у нас не было! Ничего! Если бы ты видел! Ты бы знал! Что он! Ничего! Не делал!
Томми смотрел на меня, вытаращив глаза. Уверен, он и не подозревал, что во мне может быть столько злости. Я продолжал, давая ему возможность сполна насладиться моими воплями:
– И ты отравил мою собаку! Теперь она у врача! И я не знаю, чем платить! А виноват ты! Или Карл, но главное, это один из вас!
– Не понимаю, о чем ты, – сказал Томми. – Чего там у вас не было?
Он посмотрел на Джерри Морланда и покрутил пальцем у виска, как бы говоря – этот парень чокнутый.
– Я говорю о том, что ты наболтал копам про нас с Хэнком, но мы оба знаем – ты врешь! И еще я говорю о том, что ты скормил Скелету крысиный яд, и он чуть не умер!
Томми посмотрел на мистера Морланда и ухмыльнулся.
– Ненормальный какой-то, – сказал он. – Не понимаю, о чем он говорит.
Врать он не умел совершенно, и я не понимал, как, черт возьми, полицейские ему поверили. До меня лишь спустя несколько лет дошло – потому что они хотели ему поверить.
Я заметил, что мистер Морланд с подозрением смотрит на Томми, нахмурив брови. Сперва мне показалось, что он сомневается в моих словах, но потом понемногу до меня дошло – а вдруг он со мной на одной волне? Во всяком случае, Томми он явно не симпатизировал.
– Что с твоей собакой? – спросил он у меня.
– Кто-то скормил ему крысиный яд, – сказал я. – Не знаю, кто еще, если не Томми и не Карл Хикс. Они оба ненавидят меня, а я их.
– Я же говорю, он чокнутый, – вставил Томми, многозначительно посмотрев на меня. Не обращая на него внимания, я продолжал свое:
– И еще они с Карлом рассказали полиции, что мы с вашим братом занимались всякими гадостями, когда я купался нагишом, а Хэнк стоял рядом, но это все только потому, что я полез купаться без штанов, поскольку не хотел весь день ходить в мокрых штанах.
Джерри Морланд посмотрел на Томми и сказал:
– Ты можешь идти.
Томми хмуро взглянул на меня, и я вспомнил, каким он был в тот день, когда Карл донес ему насчет рыбы. Впереди меня, по-видимому, ожидали новые побои, но это еще куда ни шло. Главное, чтобы он вновь не попытался дать Скелету яд. Со мной Томми мог сделать что угодно, но при мысли, что он может убить мою собаку, я сам готов был убивать.