– Если уж родной брат против него, значит, он точно виновен.
Я мог лишь надеяться, что судья иного мнения.
Шелтоны вновь заняли мне место. Я подошел к нему и сел. Вид у меня, наверное, был довольно мрачный, потому что миссис Шелтон сказала:
– Не волнуйся. Присяжные будут на нашей стороне, и мы нашли хорошего опровергающего свидетеля.
Я улыбнулся ей, но лишь потому, что она была очень милой, а не потому, что ее слова дали мне надежду.
Я так переживал за Хэнка. Если бы он вправду что-то такое совершил, пусть бы отправлялся за решетку, но он был не виноват, и я винил лишь себя, что не рассказал ему о миссис Полк.
Заседание объявили открытым, судья попросил мистера Метца вызвать следующего свидетеля. Мистер Метц поднялся и объявил:
– Приглашается свидетель в пользу обвинения Теодор Морланд.
Тед Морланд сильно походил на Хэнка, только был старше, лысее, чуть пузатее и не носил ни усов, ни бороды. Мистер Метц не стал ходить вокруг да около.
– Мистер Морланд, каковы ваши отношения с обвиняемым?
– Я его старший брат, – сразу сказал он и обвел глазами присяжных, как бы желая убедиться, что они его слышали.
– Вы считаете, что эпизоды из прошлого обвиняемого могут иметь какое-то отношение к делу?
– Да, – ответил Тед Морланд.
– И что же это за эпизоды? – спросил мистер Метц, затем сел и дал свидетелю возможность высказаться. Мистер Морланд не стал углубляться в детали, но отметил, что его отец растлевал Хэнка и их сестер, а также угрожал ему насилием в случае, если он кому-то об этом расскажет. По залу пронесся громкий вздох зрителей и присяжных, а потом стало так тихо, что я услышал стук собственного сердца. Мистер Метц немного помолчал в этой тишине, а потом спросил:
– Ваш отец недавно умер, верно?
– Да.
Мистер Метц повернулся к судье Франклину.
– Ваша честь, если присяжные не против, мне хотелось бы озвучить еще один отрывок из учебника доктора Косгроува, на которого здесь уже ссылались как на эксперта в области психиатрии.
– Мистер Шелтон? – произнес судья, поднимая на него взгляд. Удостоверившись, что никто из защиты не возражает, судья ответил: – Возражений нет.
Мистер Метц раскрыл книгу на нужной странице и протянул мистеру Теду Морланду.
– Не могли бы вы зачитать выделенный отрывок, мистер Морланд?
Тед Морланд откинулся на стуле, надел очки.
– «Следует отметить, что у человека, подвергшегося жестокому обращению в детстве, гораздо больше шансов стать насильником, чем у остальной части населения (см. Диаграмму 9.2, стр. 224). Это связано с тем, что можно назвать поведением, приобретенным в результате обучения. Ребенок, подвергшийся насилию, часто полагает, будто насилие является частью взросления, поэтому, став взрослым, склонен продолжить цикл насилия, несмотря на то, что к тому времени сознает неправильность подобных действий».
– Как вы понимаете эти слова, мистер Морланд? – спросил мистер Метц.
– Тот, кто в детстве подвергался насилию, во взрослом возрасте больше склонен к его проявлению.
– Спасибо, мистер Морланд, – сказал мистер Метц, затем повернулся к Шелтонам. – Ваши вопросы свидетелю.
Миссис Шелтон поднялась и спросила:
– Мистер Морланд, вы в детстве подвергались насилию?
– Нет.
– Как вы думаете, почему?
– Не знаю. Повезло, наверное.
– Как насчет вашего младшего брата, Джерри? Он подвергался?
– Нет. Он присутствует в зале суда и может сказать вам то же самое. Мы говорили о, как он выразился, странностях нашего отца, и, по словам Джерри, он понятия не имел, что происходит.
– Значит, насилию подвергались только Хэнк и ваши сестры?
– Верно.
– Вы знаете, как ваши сестры относятся к насилию по отношению к детям?
Тед Морланд чуть заметно заерзал на стуле и ответил:
– Да.
– И как же?
– Возражение, – заявил мистер Метц, – непроверенная информация.
– Ваша честь, мы будем рады пригласить в суд обеих сестер. По крайней мере одна из них могла бы дать показания.
Мистер Метц ненадолго задумался, потом ответил:
– Возражение снято, ваша честь. Нет необходимости вызывать их в суд.
По всей видимости, он почувствовал, что показания сестер будут намного хуже, чем любая непроверенная информация от Теда Морланда.
– В таком случае пусть отвечает свидетель, – сказал судья.
– Они против насилия. Обе мои сестры очень бережно обращаются со своими детьми, всегда настороженно относятся к тем, кто может остаться с ними наедине.
– Вы можете сказать, что сама мысль о насилии им отвратительна?
Подумав, Тед Морланд ответил:
– Да.
– Однако они подвергались тому же насилию, что и обвиняемый, верно?
– Да.
– Вам известны случаи, когда какая-либо из ваших сестер издевалась над ребенком, ее собственным или чужим?
– Нет. Совершенно точно, нет.
– Однако вы уверены, что ваш брат способен был совершить это ужасное преступление?
– Я… я в этом не уверен. Просто когда услышал об этом, подумал: может быть, пороки отца передались сыну.
– У вас есть явные доказательства того, что обвиняемый когда-либо причинял вред ребенку?
– Нет.
– У обвиняемого были сын и дочь, погибшие в автокатастрофе, верно?
– Да.
– Когда его дети были живы, у вас были подозрения, что он над ними издевается?
– Нет.
Миссис Шелтон сменила тему так внезапно, что можно было подумать, ее следующий вопрос тоже относится к детям Хэнка.
– Мистер Морланд, вы владеете большим количеством земель и недвижимости в Дентоне, верно?
– Возражение, ваша честь, – воскликнул мистер Метц. – Какое отношение этот вопрос имеет к делу?
– Я докажу, что он имеет отношение к делу, ваша честь, если мне позволят задать этот и еще один вопрос.
– Позволю, – ответил судья, – но вам придется доказать, что отношение в самом деле имеется.
– Я докажу, ваша честь, – согласилась миссис Шелтон и повторила вопрос.
– Да, владею.
Как мне показалось, Тед Морланд не понял, к чему она ведет, и нахмурил лоб. Я тоже не понял.
– Правда ли, что окружной прокурор намерен купить у вас семьдесят пять акров этой земли?
– Возражение! – вскричал мистер Метц, вскакивая на ноги. – Это не имеет ни малейшего отношения к делу!
Его лицо стало красным от злости. Дождавшись, когда он немного успокоится, миссис Шелтон продолжала:
– Я просто пытаюсь выяснить, почему человек, который предположительно любит своего брата, так спокойно согласился его очернить, ваша честь, – ответила она с таким невинным видом, будто понятия не имела, что вызвало такой гнев мистера Метца.
– Возражение принято! – объявил судья, стукнул молотком по столу и еще секунд десять подождал, пока все в зале затихнут. – Пока вы не можете предъявить прямых доказательств, что показания связаны с покупкой земли… или можете?
Миссис Шелтон посмотрела на судью.
– Нет, ваша честь.
– В таком случае присяжные не принимают во внимание никакой информации по поводу земли, принадлежащей свидетелю, – утвердил судья и хмуро взглянул на миссис Шелтон. – Вы все поняли, Триша? Попытаетесь еще раз провернуть нечто подобное, и я вменю вам в вину неуважение к суду. И это если не говорить о возможности оценки того, хочет ли прокурор, чтобы я объявил о пересмотре дела.
– Простите, ваша честь, – сказала она виновато. – Мы закончили допрашивать мистера Теодора Морланда.
Тед Морланд сошел с трибуны и вышел из зала суда, весь красный. Я заметил, что они с Хэнком даже не взглянули друг на друга.
Судья прокашлялся и сказал:
– Вызывайте следующего свидетеля, мистер Метц.
– Приглашается свидетель в пользу обвинения Томас Гордон.
– Ваша честь, – заявила миссис Шелтон, – мы просим, чтобы мистера Карла Хикса удалили из зала суда на время допроса мистера Гордона.
– Принимается, – ответил судья, и сердитого Карла вывели из зала. Как мне объяснила миссис Шелтон, просьбы такого рода почти никогда не отклоняются, и мистер Метц не стал и пытаться.
Томми Гордон в костюме, плохо на нем сидевшем, поднялся на трибуну. Он зачитал текст присяги, не слишком много для него значивший. Христианином он не был и даже как-то хвалился, что вообще не верит в Бога, поэтому слова «и пусть Господь мне поможет» вряд ли казались ему важными.
Представившись и назвав свой адрес, он сел на стуле так прямо, будто собирался ловить каждое слово мистера Метца.
– Мистер Гордон, вы были свидетелем чего-то, что имеет отношение к делу?
– Да, сэр, был.
– Вы расскажете нам об инциденте, который наблюдали?
– Ну, мы с Карлом Хиксом как-то гуляли в Дюнах Пантеры и заметили, как Джек Тернер с Хэнком Питтманом купаются нагишом в ручье Хэлмера. Сначала мы не поняли, что они голые, но потом они вышли, и мы увидели, что они в чем мать родила. Ну и, значит, Хэнк подходит к Джеку и начинает к нему лезть. Трогать его там, где не надо. А потом они занялись еще кое-чем.
Тут Томми выдержал паузу, которая показалась мне тщательно продуманной.
– Вы видели их обоих?
– Ага.
– Продолжайте, – велел мистер Метц. Выражение его лица почему-то было смущенным. Я сосредоточился на Томми и его показаниях. Казалось, он боится сказать что-нибудь, что может оскорбить других, хотя это было совсем на него не похоже. Видимо, его научили, что и как говорить. Теперь он старался избегать лишних деталей и пытался представить себя хорошим мальчиком, совершающим правильный поступок. Мне очень хотелось рассказать жюри, до чего это фальшивый спектакль.
Хэнк наклонился и что-то шепнул на ухо мистеру Шелтону, и лицо мистера Шелтона расплылось в улыбке. Не знаю, что сказал ему Хэнк, но, видимо, что-то приятное. Мистер Шелтон зашептал ему на ухо в ответ, Хэнк покачал головой, мистер Шелтон нагнулся к миссис Шелтон, шепнул что-то ей, и она просияла.
– Ну, и он, это, он заставил Джека, ну… – Томми замялся.
– Что же обвиняемый заставил совершить Джека? – спросил мистер Метц.