Вован подошел к дому со стороны пустыря, на всякий случай стараясь держаться в густой тени гаражей и кустов. Час был поздний – или, наоборот, ранний: почти четыре утра. Фонари, как водится, не горели: тишь, глушь, тьма египетская. Бамбуковая удочка в руках Вована должна была отвести глаза случайным встречным, которых, впрочем, не наблюдалось.
Привычно обойдя здание, Вован подобрался к печально знакомому балкону, миновал его и пристально всмотрелся в окно кухни. Весь его план был построен на том, что в такую теплую ночь окно будет открыто.
– Ладно, форточка тоже сгодится, – вглядевшись во мрак, удовлетворенно кивнул Вован.
Задача, поставленная перед ним Быковым, была простой и ясной: проникнуть в квартиру, где жил трагически погибший Клавдий, и оставить вместо него дублера. Таким образом, в глазах мировой общественности кот по-прежнему будет жив. Те, кому безутешные хозяева успели рассказать о смерти своего питомца, подумают, что это была дурная шутка. Или что у владельцев наследного принца поехала крыша.
Лже-Тоху Вовану передал Быков, самолично сторговавший подходящую особь на Птичьем рынке. Новый кот выглядел как наследников брат-близнец, хотя на самом деле мог приходиться Тохе в лучшем случае сестрой. Не желая упускать покупателя только потому, что у нее недостаточно полный ассортимент, бойкая тетка с корзиной, полной разномастных котят и котов, бессовестно всучила Петруше кошку!
Быков не умел распознавать половую принадлежность кошачьих, да это и не пришло ему в голову.
Вовану же, в принципе, вообще было безразлично, кого подбрасывать – кота, кошку или какую-нибудь сумчатую крысу. Хотя с кошкой, по его разумению, было проще, Вован даже нашел хитрый способ, как внедрить животное в помещение, не проникая туда самому.
Он вспомнил, как во времена его бесшабашной юности хулиганистые ребята воровали вывешенные за балконами на просушку свежевыстиранные джинсы – страшный в те годы дефицит и предмет мечтаний каждого уважающего себя подростка. Всего-то и нужно было, чтобы вожделенные штаны свисали с балкона на втором этаже, а дальше в кустах неподалеку отлавливалась первая попавшаяся кошка, ее привязывали веревкой и раз за разом забрасывали наверх, добиваясь, чтобы обезумевшее от ужаса животное вцепилось в джинсы всеми своими когтями. А потом просто сильно дергали за веревку до тех пор, пока прищепки не отлетали, отпуская кошачью добычу в непродолжительный полет.
Вован творчески переработал старый сценарий, подогнав его под конкретную задачу. Сначала он нашел открытую форточку, потом аккуратно размотал леску удочки, старательно прицелился, забросил крючок и с третьей попытки сумел зацепить белую тюлевую занавеску, колышущуюся за форточкой по ту сторону стекла. Легкая сетчатая ткань послушно вытянулась за окно и повисла, волнуясь, удерживаемая леской и крючком. Высоко, конечно: Вован не мог дотянуться до нижнего края полотнища руками, но это и не нужно было.
– Иди сюда, киска, – ласково сказал Вован, вынимая из-за пазухи пригревшуюся сонную кошку.
Животное кротко моргало, безвольно повиснув в его руках.
– На старт, внимание, марш! – Слегка раскачав кошку, Вован ловко забросил ее на занавеску.
Зверь крепко вцепился в синтетическое кружево и замер, раскачиваясь, растопыренный, как белка-летяга. Во мраке кухни натужно скрипнул карниз-струна, не рассчитанный на такие нагрузки. Испугавшись, что вся конструкция сейчас рухнет, Вован поднял удилище и слегка потыкал испуганное животное в мохнатый зад бамбуковой палкой. Где-то когда-то он слышал, что грызуны в панике всегда инстинктивно бегут вниз, а представители семейства кошачьих – вверх, по умолчанию – на дерево. Так и вышло: зверюга проворно вскарабкалась по занавеске и уселась на форточке.
– Пшла вниз, дура! – шепотом выругался Вован, неловко фехтуя удилищем. Бамбук предательски скрипел о стекло.
Поупиравшись немного, кошка все-таки спрыгнула внутрь помещения. Вован облегченно вздохнул, вытер пот со лба, подергал удилище – повезло, крючок удалось высвободить. Вован принялся аккуратно сматывать леску.
– Бог в помощь, – вкрадчиво произнес высокий ломкий юношеский голос у него за спиной.
– Здрасте, – растерянно отозвался Вован.
Из-под развесистого куста выдвинулся молодой папуас. Вован, как завороженный, уставился на охватывающую его бедра юбочку из пальмовых листьев.
– Грабежом промышляете? – вполне доброжелательно поинтересовался туземец.
– Да что вы! Как можно! Нет, конечно! – запротестовал Вован, плохо соображающий от двойного потрясения: во-первых, его практически застукали на месте преступления; во-вторых, кто застукал-то? Какой-то мумбо-юмбо! – Я к знакомым в гости пришел, а их, видно, дома нету! Постучал вот в окошко, поскребся – не слышат! Пойду, пожалуй…
– К знакомым? – задумчиво протянул папуас, изумительно чисто владеющий русским.
«Может, в этой реальности у нас в России негры живут? – сообразил Вован. – Ну ни фига себе! А мы тогда где же?»
– А как зовут ваших знакомых? – продолжал расспрашивать чернокожий надоеда.
«А черт знает, как их могут звать, папуасов этих, – подумал Вован, все больше беспокоясь. – Что говорить-то? Вдруг здесь геноцид? Сейчас как повалят из кустов вот такие в юбочках, скрутят меня и в котел!»
И он откровенно запаниковал.
– Помогите! – заорал Вован, поворачиваясь бежать и спотыкаясь на картофельных грядках.
Вслед ему понесся залихватский свист, окружающие джунгли угрожающе зашумели. Сочная зелень размашисто била удирающего Вована по лицу, из-под ног его то и дело порскали маленькие тигры. В доме одно за другим стали зажигаться окна.
Перебегая через дорогу, он едва не угодил под машину. Со скрежетом затормозив, невесть откуда взявшийся автомобиль слегка поддал ему под зад бампером.
– Спятил, кретин?! – севшим голосом вскричал Вован, оборачиваясь к автомобилю.
Дверца открылась, к потирающему филей Вовану поспешно приблизилась темная фигура.
– О, сорри! – всплеснул руками Джереми Смит.
Вован взглянул на него и обомлел.
– Мама, – тихо сказал он. – Мамочка!
Версия о засилье негров в данном измерении подтверждалась!
Не даваясь в руки Смиту, Вован попятился. Секундой позже он уже бежал – по-прежнему задним ходом, но очень быстро. Еще через секунду Вованов зад пришел в соприкосновение с капотом патрульной машины ГИБДД, кравшейся под сенью придорожных кущ без опознавательных огней.
– Караул! – завопил затравленный Вован.
– Он самый! – браво отозвался патрульный Серега, выходя из машины. – Документики предъявите!
– А что я, я ничего, это все он! – зачастил Вован, указывая на Смита.
– На том же месте, в тот же час! – завидев Смита, удовлетворенно прокомментировал сержант и потер ладони.
Откупившись от патрульных очередной сотней баксов, Джереми Смит вынужденно покинул место происшествия. Чемоданчик с прослушивающим аппаратом на этот раз он даже не успел раскрыть.
– Живо переодеваемся, собираемся, завтракаем и шагом марш на работу, – сообщила я программу действий мужу, торопливо поднимаясь следом за ним по лестнице к двери нашей квартиры.
– На работу, на работу, – радостно запел Колян, бренча ключами. – Ты не поверишь, как я соскучился по работе!
– Очень даже поверю, – не согласилась я, взлетая по ступенькам. – Ты думаешь, мне самой не надоели бесконечные отгулы, прогулы и отпуска за свой счет? Открывай скорее!
– Есть! – Колян распахнул дверь.
Хлопнула оконная рама. Я заглянула в кухню и увидела, что сквозняком на улицу выдуло занавеску. Опять Колян перед уходом из дома форточку закрыть забыл!
Покачав головой, я прошла в прихожую, на ходу сбрасывая с себя одежды.
– Чур, в душ я первая!
– Только не задерживайся!
– Ага! – Я влетела в ванную, принюхалась: – А чем это у нас тут пахнет?
– А котом, чем же еще, – пожал плечами Колян. – Ты что, перед отъездом к Ирке за ним не убрала?
Я нахмурилась.
– Вроде убрала.
– Значит, он еще раз сходил, а ты не заметила, – с укором сказал Колян.
Я обернулась к нему, скрестила руки на груди:
– Ладно, положим, я не заметила и не убрала. А ты-то что? Ты же последним из дома уходил, уже после звонка Быкову! И что? Форточку не закрыл, за Тохой не убрал!
– Значит, и я не заметил, – Колян безропотно проследовал в ванную мыть кошачий тазик.
Еще возмущенно сопя, я прошла в кухню, налила себе сока, выпила, с грохотом поставила стакан на стол.
– Что ты сказал? – мне послышался какой-то звук.
– Ничего я не говорил. – Колян вышел из ванной, на ходу вытирая руки полотенцем. – Давай, ты в душ собиралась, путь свободен.
Я забрала у него полотенце, прошла в банно-прачечное помещение, щедро плеснула в ванну шампуня.
– Что ты сказала? – спросил Колян из кухни.
– Я ничего не говорила! – Я резко открыла кран, в днище гулко ударила тугая струя горячей воды, трубы загудели разноголосо и мощно, как соборный орган, и ванна затряслась.
Я поставила одну ногу в быстро прибывающую воду – ой, горячо, надо холодненькой добавить! – ванна слегка качнулась, и из-под нее, мазнув по второй моей ноге хвостом, стремглав выскочил пушистый белый кот.
– Что такое?!
Обомлев, я села в кипяток, заорала, выпрыгнула на шипастый резиновый коврик, промахнулась и наступила на прижавшегося к полу кота. Он тоже заорал и опрометью кинулся наутек. А куда бежать-то?
Широко распахнув дверь, в заполненное паром тесное помещение сунулся испуганный нашими криками Колян, с размаху придавил кота, и тот снова заорал, еще громче прежнего. Я со своей стороны поспешно дернула дверь, не давая Коляну совсем расплющить чертово животное о стену, но не рассчитала силы и придавила мужу руку. Колян взвыл и рефлекторно оттолкнул меня. Не удержавшись на мокром полу, я снова свалилась в ванну – вода холоднее не стала! – содрогнулась и с горячей пенистой волной рыбкой выбросилась на сушу – прямо на злосчастное животное!