Почему он оказался на корабле под флагом Афтангии? Хороший вопрос, и у меня на него пока нет ответа. Возможно, он попросту нанял корабль для своих целей. Или даже его приобрел. Смущало меня единственное обстоятельство: пинас носил название «Улыбка покойника». Зная немыслимую суеверность Гаспара, трудно даже представить, что он вообще смог заставить себя ступить на его палубу, а тем более – пуститься на нем в долгое плавание.
– Алавир, приготовиться к повороту, – заявил я.
– Приготовиться к повороту! – немедленно отреагировал он. И только после этого спросил: – К какому повороту, господин капитан?
– Ложимся на обратный курс. – Голос мой был так же тверд, как и намерение быстрее покончить с Гаспаром.
– Для какой именно цели?
– Будем атаковать «Улыбку покойника».
В наступившей тишине можно было разобрать бормотание довольного Головешки:
– Лео, ну наконец-то ты стал похож на самого себя!
– Как атаковать? Что мы сможем ему противопоставить? Там же команда минимум в три сотни человек и катапульт у них не меньше двадцати штук! А две остальные каракки? Они же не останутся в стороне!
Спрашивал один Алавир, остальные молча на меня уставились. И лишь виконт дю Эскальзер быстро строчил прямо на карте, вероятно опасаясь, что, пока он найдет лист писчей бумаги, какие-нибудь мелочи успеют выветриться из его памяти.
– Пока еще не знаю, – честно признался я. – Но поворачивать необходимо уже сейчас. Иначе мы потеряем время, догоняя их.
– Но это же безрассудство! Напасть на такой скорлупке сразу на три корабля не пришло бы в голову даже Чер… – Алавир вовремя опомнился, что нельзя сравнивать меня самого со мною самим. А ведь именно он клятвенно утверждает, что я являюсь Черным Корсаром. И потому он поправился: –…даже никому!
Конец фразы получился у него крайне нелепым, но никто на этот факт внимания не обратил, поскольку все были ошеломлены не меньше шкипера. Высказавшись, Алавир мягко, но настойчиво подхватил меня под локоть, чтобы отвести в сторонку, насколько это позволяли крохотные размеры мостика.
– Господин капитан, – начал он назидательным, почти менторским тоном. – Современные тактические построения флотов в бою подразумевают параллельные линии, в которые выстраиваются вражеские по отношению друг другу флотилии. Вы спросите меня, зачем? – воскликнул он, хотя мне даже в голову не пришло сделать этого. – Так вот, обе эти линии стремятся обогнать противоборствующую сторону, чтобы пересечь ее курс и в конечном итоге забрать у противника ветер. Что это дает? Враг упирается в борта кораблей, где уже наготове баллисты с катапультами, в то время как сам он вынужден терять строй. В нашем же случае… – Алавир задрал вверх указательный палец, что мгновенно вывело меня из себя.
– В нашем же случае, господин шкипер, – перебил его я, – «Морской орел» переменит курс на обратный, причем немедленно!
Плевать мне было на современные тактические построения! Впрочем, как и на те, которыми пользовались в прошлом, а еще больше – те, что грядут в будущем. Потому что сейчас единственной целью моей жизни было добраться до горла Гаспара и вскрыть его, причем совершенно не важно, чем именно – кинжалом, саблей или даже зубами. На самый худой конец – приблизиться к «Улыбке покойника» настолько, чтобы Гаспар оказался на расстоянии выстрела из арбалета. Уж я-то точно не промахнусь! Арбалетный болт, впившийся в глазницу Гаспара и показавшийся из его головы в теменной части, как вариант мщения тоже вполне меня устраивал.
Согласен, я погорячился: в нашем положении атаковать «Улыбку покойника» действительно безрассудно. Но приблизиться вплотную мы можем! Главное, чтобы Гаспар не признал ни меня самого, ни Рейчел, ни Головешку, ни Блеза. Ведь в этом случае, зная о моем искусстве стрелка, этот негодяй примет все меры, чтобы себя обезопасить.
– Руль на борт! Ложимся на обратный курс! – приказал я, неотрывно глядя на стоящего у штурвала Гайата. Если тот замнется хотя бы на миг, лететь ему с мостика вниз.
– Есть руль на борт, господин капитан! – проорал он в ответ. – На палубе, ложимся на обратный курс! – взял на себя Гайат функции шкипера.
Все верно: совершить без участия остальных даже на одномачтовом корабле не получится. Следует вовремя переложить гафель, и для этого необходима работа многих.
– Все готовы? Поворачиваем! – прокричал Гайат и тут же добавил: – Господин капитан, руль на борт не ложится! Что-то в нем заклинило.
Любой другой на моем месте подумал бы то же, что и я, – это саботаж! Когда команда боится ослушаться напрямую, но делает все, чтобы не получилось. И потому, не колеблясь, я скачком приблизился к штурвалу и плечом послал Гайата далеко в сторону. Чтобы через мгновение убедиться: руль действительно не желает ложиться ни на один борт. Нет, штурвал не заклинило намертво и он легко ходил туда-сюда, заставляя корабль рыскать. Но до определенного момента: даже на четверть борта положить его было нельзя. Кто-то успел заклинить штуртросы там, где они идут под палубой? Конечно, можно повернуть и так, но в дальнейшем нам может понадобиться вся маневренность корабля.
– Возможно, сами боги против того, чтобы мы делали безрассудные вещи, – развел руками Алавир.
«Если окажется, что дело совсем не в богах, кто-то пострадает так, что сами боги позавидуют моей фантазии!» – зло подумал я, безрезультатно пытаясь провернуть штурвал с помощью силы.
– Ого, так там же Гаспар! – воскликнула Рейчел.
Я даже головой тряхнул: как она смогла разглядеть этого мерзавца?! Особенно сейчас, когда пинас удалился настолько, что даже у меня, с моим-то чудесным даром, не получится. Невольно я на нее взглянул. Рейчел смотрела не куда-то вдаль, а вниз, в воду.
– Лео, так Гаспар, оказывается, не утонул! – радостно сообщила мне Рейчел.
– Сам вижу, – буркнул я.
Забытый мною и оплаканный Рейчел проклятый механизм как ни в чем не бывало пристроился на пере руля.
– Гайат, пошевели рулем.
Все верно: именно тробор не давал перу руля ходить из стороны в сторону так, как ему и положено.
– Может, попробуем подцепить его гаком и оторвать грузовой стрелой? – предложил Стерк.
– Чревато! – не согласился с ним шкипер. – Если он вцепился крепко, мы оторвем не только его, но и сам руль. А что по этому поводу скажет наука? – с изрядной долей ехидцы поинтересовался Алавир у виконта дю Эскальзера, который все время что-то записывал, к счастью, уже не на карте. – Может, она нам сможет помочь избавиться от этой железяки? Что наука вообще думает о троборах? Есть какое-нибудь средство борьбы с ними?
– Увы, господа! Боюсь, что в данном конкретном случае ничем помочь не смогу, – отрываясь от своего занятия, скорбно вздохнул Антуан. – Что же до самих троборов и средств воздействия на них… Есть у меня относительно этого одна теория. Но строится она на умозрительных заключениях и никакой доказательной базы пока не имеет. Вкратце суть ее такова. Если параболически экстраполировать сам факт их существования, в то время как течение времени представляет собой константу, пусть даже и относительную, то… Хотя постойте, скорость вращения планеты я не учел! – Тут виконт задумался так, что всем стало понятно: в ближайшее время ответа мы не дождемся.
– Ты что-нибудь понял? – с надеждой спросил Головешка сначала у Стерка, затем у Блеза, после чего все они с надеждой посмотрели на меня.
Но я лишь отмахнулся: что бы слова виконта ни значили, параболически экстраполировать Антуан может часами, а у нас столько времени нет.
– Алавир, распорядитесь, чтобы к линю привязали какую-нибудь тяжесть. Попробуем ударить тробора сверху: глядишь, и отцепится.
Этот проклятый механизм застыл на пере руля боком, соблазнительно открыв то место, куда я обычно и бил его ногой. Вообще-то всегда помогал именно пинок, но все-таки вода – среда иная, чем воздух, и потому есть надежда, что такой шаг может сработать. Или даже попробовать натянуть на тяжесть сапог, что давало еще больше шансов. И я уже собрался свою мысль озвучить, когда Рейчел сказала:
– Гаспарчик, лезь лучше к нам: тут в тебя железяками кидать собираются.
– И тот послушно полез наверх.
Когда тробор скрылся под подзором кормы, я с затаенной надеждой пытался услышать всплеск воды, что означало бы: он сорвался. Но нет, вскоре он показался, ловко перемахнул через ограждение мостика и застыл рядом с Рейчел.
– Уведи его куда-нибудь на нос: тут и без него не развернешься, – попросил я.
Подруга погладила тробора по абсолютно сухому, что нас совсем уже не удивляло, боку, после чего сказала: «Идем». И тот послушно за ней отправился. Все три корабля к тому времени успели от нас отдалиться значительно, но это совсем не повлияло на мое решение догнать пинас.
– Приготовиться к повороту! – вновь проревел я.
Пинас «Улыбка покойника» рос на глазах. И чем ближе он становился, тем сильнее скучнели глаза у Алавира и всех остальных. Кроме всегда равнодушного ко всем опасностям Блеза и Головешки, чей взор горел нешуточным азартом.
– Может, поднимем над кораблем флаг Черного Корсара? Авось хоть как-нибудь это и повлияет. – Алавир выглядел так, будто заранее смирился с неизбежной кончиной.
– А что, он у нас есть?
– Есть! – кивнул Алавир.
– И откуда же он взялся?
– Я его лично вышил, – скромно потупился шкипер.
– Лично?
– Именно так. Правда, в его создании есть еще и заслуга Блеза. Мелкие детали на нем – дело именно его рук.
– Блеза?! – И я едва удержался от того, чтобы не расхохотаться.
Блез-рукодельник! Узнали бы об этом у него на родине, в краю суровых и холодных как лед людей! То-то смеху бы там было! От улыбки мне все же удержаться не удалось, и потому в следующий миг я услышал:
– Зря вы смеетесь, капитан! – неожиданно обиделся Алавир. – Он именно такой, какой и должен быть. Не какая-нибудь там поделка, вроде той, что была на «Розовой каракатице», не говоря уже о «Фунте лиха».
– А почему вы до сих пор его скрывали?