[5], – в перерыве Ян цитировал китайских военных философов.
Я атаковала, но Ян встал в защиту и отбил удар, а затем перешел в контратаку, но я парировала ее и, приблизившись вплотную и тем самым мешая нанести удар, уколола в грудь.
– Я уколола тебя прямо в сердце, – гордо сказала я, не убирая шпагу.
Ян снял маску и серьезно посмотрел на меня.
– Ты не уколола, а выколола его, – произнес он медленно и выразительно.
Взгляд его угольно-черных глаз был тяжелым и давящим. Лицо оставалось бледным и пасмурным. Он молчал, но собирался что-то сказать или сделать. Сердце пронзил внезапный испуг. А я ведь еще не разучилась бояться Яна…
Клинком своей шпаги он отбросил в сторону мою и уверенно подошел ко мне.
Возвышаясь надо мной, как твердый непоколебимый утес, он резко снял с моей руки перчатку и замер, держа мою руку в своей. У него был такой решительный и суровый вид, будто он собрался отрубить мне руку. Я посмотрела вниз.
– Смотри на меня, – требовательно сказал он. Я с трудом подняла глаза. Я смотрела на него так, будто видела впервые и чувствовала его тяжелую гнетущую ауру. Под взглядом его черных глаз я становилась меньше и будто таяла. В душе поднималось чувство знакомого зачарованного ужаса. Я видела, что он борется с нахлынувшими на него эмоциями, волнение мощным потоком пыталось пробить стену его сдержанности и непоколебимости.
– Ты выйдешь за меня, – сказал он твердо и решительно, уверенный в своих словах так же, как если бы сейчас озвучил планы на вечер. А может, все-таки спросил? Нет, спрашивать такие вещи не в его стиле. Если и спросил, то вопрос был риторический.
Моей руки коснулось что-то холодное. Я опустила взгляд вниз и посмотрела на руку.
На безымянном пальце красовалось идеальное кольцо из белого золота со вставкой из прозрачного камня болотного цвета. У камня был цвет, точь-в-точь совпадающий с цветом моих глаз. Я сразу узнала его, хотя не видела ни разу. Это был везувиан.
Я с грустью смотрела на руку, остро осознавая, что я для него всего лишь камень… Камень в жерле потухшего вулкана. Его часть и осколок его сердца.
И в тот момент я поняла, что точно знаю расстояние от квазаров до Млечного Пути. Между ними ровно столько миллиардов световых лет, сколько будет длиться мое безбрежное «да».
Эпилог
– Мы любим смотреть на огонь и воду. Мерцание огня и течение воды создают образы, в их движении нет никакой модели, их распределение хаотично и случайно. И от этого языки пламени и волны так завораживают. Таким мерцающим пламенем всегда была для меня ты, Стефа. Многие события твоей жизни происходят по воле случая. Траекторию твоей жизни, как и траекторию языков пламени, невозможно предсказать. Для меня ты как пламя свечи на ветру. Ветер вот-вот задует твой огонек, но я не допущу этого. Сделаю все, чтобы огонек продолжал гореть вечно.
Все зааплодировали. Обращение Яна ко мне на нашей свадьбе, бесспорно, было очень трогательным и поэтичным. Не думаю, что кто-нибудь из присутствующих понял истинный смысл этих слов, но это было неважно. Я поняла, и это главное.
Я встала и подошла к Яну, поддерживая струящийся шлейф свадебного платья от Веры Ванг. Кружевной верх и ворот на платье надежно скрывали от чужих глаз синяки на груди и шее, и о них за весь свадебный день знали только двое. Заиграла музыка, и мы закружились в нашем первом танце.
– Ты столько раз спасал меня, Ян… От одиночества и даже смерти. О каких-то случаях не знаю я, а о каких-то – даже ты сам. Ты спасал меня гораздо чаще, чем мы оба думаем, – шептала я, подняв голову.
На свадьбе мои родители выглядели счастливыми. Ох, мама и папа. Я бы так хотела рассказать вам правду. Родители и сестра Яна то и дело посылали мне обеспокоенные взгляды. Так получилось, что я познакомилась с ними на свадьбе и ничего о них не знала. Они втроем были очень похожи и вместе с Яном составляли удивительный квартет холодных и скованных неземных существ. Все трое были высокими и черноволосыми, с острыми чертами лица. Казалось, что все они вылезли из одного инкубатора. Родные Яна держались отстраненно и казались тихими и незаметными на фоне моей шумной родни. Только один раз подошли, скромно и быстро поздравили нас и ушли обратно за свой стол. Каково было мое удивление, когда в конце свадебного вечера отец Яна подошел ко мне и пригласил на танец.
– Мой сын не обижает тебя? – спросил он.
Вопрос был неожиданным.
– Нет, конечно, нет, – сказала я слишком поспешно.
– Можешь не врать, девочка. Я знаю своего сына. Я вижу его насквозь и знаю его натуру. Всегда помни, что это не только твоя проблема. Это мой сын, и я отвечаю за его поступки. Я хочу, чтобы ты сказала мне, если он посмеет тебя обидеть. Теперь мы будем решать это вместе.
Я кивнула из вежливости. Конечно, я ни о чем не собиралась говорить ему, но на глаза навернулись слезы. Они знали… Они, как и я, знали, кто такой Ян. Я не одна…
Наше свадебное путешествие охватило две страны.
В Италии мы поднимались на вулкан Везувий. Доехав до середины, припарковались и пошли пешком по огороженной тропинке. Вокруг была каменистая почва с редкими колючими кустарниками. Пахло сероводородом, кое-где от земли поднимался пар. Дойдя до вершины и заглянув в широкое жерло вулкана, я разочарованно вздохнула.
– Кратер похож на большую яму с песком, – расстроенно сказала я.
– А чего ты ожидала? – засмеялся Ян.
– Ну, не знаю… Что можно ожидать от действующего вулкана? Кипящей и булькающей в жерле лавы.
– Извержение вулканов происходит очень редко, – сказал Ян со снисходительной улыбкой. – Последний раз, если не ошибаюсь, Везувий извергался в середине прошлого века. И поверь, в такие моменты лучше не только не лезть на вулкан, но и вообще уехать из страны. Среди Канарских островов есть остров Лансароте, который по-другому называют Островом трехсот вулканов. Однажды, века три назад, там прошла череда крупных извержений. Большая часть острова была уничтожена… Сгорели деревни, пашни, джунгли…
– И… Люди? – сглотнула я.
– И люди. Километры застывшей черной лавы – вот на что теперь похож остров.
Теперь я смотрела в кратер со страхом, думая о том, что, если эта махина сейчас проснется и начнет извергаться? Захотелось побыстрее убраться отсюда.
Ян взял меня за руку и повертел кольцо на моей руке.
– Этот камень впервые нашли именно здесь. В застывшей лаве.
Везувий и Везувиан… Приехать сюда было так символично. И от этого грустно до слез.
Затем мы улетели в Сингапур. Из бассейна на крыше небоскреба высотой в пятьдесят пять этажей я наблюдала мир под собой. Я думала о своей жизни и о нашем с Яном будущем.
Осенью мы вернулись в Вену. Не скажу, что стало легче, после того как мы поженились. Ведь теперь я всегда чувствовала свое несовершенство перед ней. Перед Везувиан – образом, созданным в его голове.
Мы старались не говорить о прошлом, жить настоящим и будущим. Лишь редкие синяки и ссадины на моем теле изредка напоминали нам о том, кто мы. Но мы работали над этим. Я знала, наступит такой день, когда после бурной ночи я проснусь пресытившаяся, будто оприходованная стаей кобелей сука, и не увижу на своем теле ни одного кровоподтека. А пока меня успокаивала мысль, что с каждым разом их становилось все меньше.
Я закончила четырехлетнее обучение в Университете природных ресурсов и естественных наук. Это далось мне отнюдь не легче, чем учеба в московском экономическом вузе. Могу точно сказать, здесь не всегда все было честно и справедливо, но, по крайней мере, это было мое. Я знала точно, чего я хочу. Мне пришлось заново проходить этот ад под названием студенческая жизнь, но я справилась куда лучше, чем в первый раз. Судьба дала мне второй шанс снова попытаться найти себя, и я нашла.
Мы вместе с Яном стремились к своей новой мечте. После окончания университета вернулись в Москву. А сегодня – день открытия нашего зоокафе Racoona[6] Matata. К этому мы шли пять лет.
Я вырезаю из теста мордочки енотов. Мы готовим печенье для посетителей к открытию. Ян слизывает с моего запястья прилипшее сладкое тесто.
– Нельзя есть сырое тесто! – хмурюсь я.
– У тебя такая горячая кожа, что оно успело испечься. – Он целует меня в запястье, затем оставляет еще один поцелуй на предплечье. Потом на локте.
– У тебя тесто в волосах, – смеюсь я и счищаю липкую массу с черной прядки.
Все готово для открытия. Новенькая вывеска Racoona Matata, выполненная в виде ветвей деревьев и лиан, сверкает чистотой. В окна изнутри заглядывают любопытные мордочки енотов – они полноценные хозяева зоокафе и с нетерпением ждут первых гостей. Среди мордочек я замечаю самую любимую – Бухса.
Зоокафе украшено шарами и лентами. У входа вазон с воздушными шариками и подносы с печеньем. Я стою с ножницами в руках у дверей перед натянутой красной лентой. У другого конца ленты стоит Ян.
У дверей собралась большая очередь из родителей и детей. Я улыбаюсь. Наша рекламная кампания дала свои плоды.
Угольно-черные глаза внимательно смотрят на меня, выжидая. Я перерезаю красную ленту и вступаю в жизнь, которую подарил мне Ян. Мы прожили столько жизней, а сколько их еще будет впереди… Вокруг меня все меняется с головокружительной скоростью. Но я знаю точно, что навсегда останется постоянным.
Любовь – наша единственная константа в жизни. Она не дает нам забыть, кем мы были.
Письма
Здесь представлены бумажные письма и электронные сообщения с ноутбука Стефы, не вошедшие в первую часть. Эти письма составляют более полную картину о студенческой жизни и характере героини.
23.04.2014
Письмо в будущее
Здравствуй, Стеша! Это как-то странно – писать самой себе письмо, только уже взрослой. А тебе, наверное, странно читать письмо от самой себя из прошлого. Сейчас мне восемнадцать. В этом году я закончу школу (надеюсь на золотую медаль) и исполню самую большую мечту, к которой стремилась одиннадцать лет – поступлю в Москву в один из самых престижных универов. Если все пройдет хорошо, в конце августа я уеду из этой дыры. Не передать словами, как я этого хочу. Не в Рыбинск и даже не в Ярославль, а в Москву! Здесь все так уныло и убого. Люди такие ограниченные, они не понимают, сколько у них возможностей. Только я одна из класса хочу уехать на учебу в Москву, остальные остаются здесь. Эти люди смотрят на меня косо, думают, что я странная, а на самом деле странные они. Неужели они не видят, в каком убожестве мы живем и что отсюда надо валить при первой возможности? Я так устала от своих одноклассников, которые никогда меня не понимали и всегда посмеивались над моими попытками убедить их, что здесь ловить нечего. «Неужели вы не видите, как не можете понять?» – говорила я, но они отмахивались от меня, кидали под ноги бычки и бежали в местный ларек за очередной банк