— Удачи! — улыбнулся Сэл, забирая свой кофе, стоящий на краю стола.
Его примеру последовал Ларри. Сара вылетела из кабинета последней. От нее, как всегда, резко пахло духами и как будто летели искры.
Дождавшись, пока все вышли, Марсело поджал губы и подбоченился.
— Закрой дверь, — негромко попросил он.
Элен закрыла дверь и повернулась к нему лицом.
— Что с тобой происходит? Ты никогда еще не срывала сроки. — Марсело с озадаченным видом посмотрел на нее. В его голосе угадывалось скорее разочарование, а не гнев. — Сара говорит правду? Значит, ты не успела написать материал из-за интервью с Суламан?
— Нет.
— Но ты брала у нее еще одно интервью?
— Да. Брала.
— Когда?
Элен поняла, что не может вспомнить. Она потерла лицо. Все, что было до белой листовки, расплывалось в одно большое пятно. С недавних пор ее жизнь разделилась на две половины: до и после листовки. «Вы видели этого мальчика?» Голова раскалывалась; ей показалось, что она сейчас потеряет сознание.
— Вроде бы во вторник…
— Но ведь я не разрешил тебе к ней ехать.
Теперь Элен отчетливо слышала в голосе Марсело не разочарование, а боль.
— Извини. Я должна была.
— Зачем?
— Мне обязательно нужно было снова увидеть ее. — Элен понимала, что ее доводы звучат глупо.
Марсело помрачнел, опустил брови.
— Элен, давай начистоту. Я заметил, что ты как-то отдалилась от меня после того, как я уволил Кортни. Ты стала какой-то чужой. Как будто мы с тобой враги.
— Нет, это не так. Клянусь!
— Прошу тебя, не становись моим врагом. Сейчас у нас много дел. Нас стало меньше, но работы меньше не становится… И даже наоборот.
— Я тебе не враг.
— Но ты все время цапаешься с Сарой. Почему?
— Больше этого не повторится.
Марсело провел пальцами по лбу и на мгновение замолчал, пристально глядя на нее.
— Я же вижу, у тебя что-то случилось. Последние дни ты сама не своя. Что-то с Уиллом? Помню, когда он был маленький, то тяжело болел. У него осложнения?
— Нет. — Элен не могла рассказать Марсело всего, как ни хотелось ей поделиться с кем-то своими сомнениями. — В начале следующей недели я пришлю тебе черновой вариант моего куска. Насчет пятницы я сказала на всякий случай, с запасом.
— Расскажи, что у тебя стряслось, — повторил Марсело, и голос его сделался еще мягче. — Вид у тебя усталый.
— Неважно себя чувствую… — Элен совсем упала духом. Когда мужчина говорит женщине, что у нее усталый вид, он чаще всего имеет в виду, что она выглядит настоящей уродиной.
— Ты что, заболела?
— Вчера ночью меня вырвало, — выпалила Элен и заметила, как глаза у Марсело удивленно сверкнули. Рвота — явно не лучшая тема для разговора с красивым мужчиной, к тому же твоим непосредственным начальником. Элен поняла, что опять все испортила. Она постоянно делает и говорит не то, что надо, она измучилась и устала. — Отпусти меня домой. Я правда плохо себя чувствую.
— Конечно езжай. — Марсело кивнул и, обойдя стол, приблизился к ней. — Если ты больна, езжай домой. Лечись.
— Спасибо.
Элен подошла к двери. Перед глазами все расплывалось. Неожиданно ее прошиб пот. Голова стала легкой. Утром она не успела позавтракать. Даже Конни как-то странно смотрела на нее.
В следующий миг кабинет погрузился во мрак.
35
— Сюрприз! Я дома! — крикнула Элен с порога, снимая куртку.
В гостиной было тихо и светло. Элен впервые полегчало на душе после того, как она очнулась на руках у Марсело. Она потеряла сознание у него в кабинете; придя в себя, принялась оправдываться, бормоча, что ей с утра нехорошо. Его лицо было так близко, всего в нескольких сантиметрах от ее лица; казалось, он вот-вот ее поцелует… А может, у нее просто богатое воображение?
— Мама! — Уилл выбежал из столовой. Резиновые подошвы теннисных туфель громко стучали по мягким сосновым половицам.
— Здравствуй, милый! — Уронив куртку на пол, Элен подхватила сынишку на руки и крепко прижала к себе.
Из кухни вышла улыбающаяся Конни. Она собиралась на выходные съездить в гости к сыну, студенту университета штата Пенсильвания и игроку университетской футбольной команды, и потому заранее облачилась в болельщицкую форму: серые рейтузы и синюю рубаху, на которой был изображен лев, талисман пенсильванских футболистов.
— Здравствуйте, Эл. Сильная сегодня гололедица?
— Не очень. Спасибо, что расчистили дорожку до крыльца.
— На здоровье. Кстати, Уилл мне помогал.
— Какой ты молодец, милый! — Элен поставила Уилла на пол, и тот тут же куда-то побежал. Элен позвонила Конни по пути домой и предупредила, что вернется пораньше, а назавтра берет отгул. Правда, она умолчала о том, что упала в обморок. — Значит, сегодня тоже прогуливал занятия?
— Что ты, мама! Мы с Конни еще как занимались. Прочитали целых четыре книжки! — Уилл отогнул четыре пальца.
Элен широко улыбнулась.
— Какие вы молодцы!
Конни пожала плечами:
— Непонятно, почему школа сегодня не работает. Метели нет, мороза нет… Просто жульничество с их стороны — учитывая, сколько вы им платите.
— Да все нормально. — Элен улыбнулась Уиллу, положив ладонь на его теплую макушку. — Сегодня я намерена развлекаться на всю катушку. А ты?
— Развлекаться! — Уилл запрыгал от радости.
Элен рассмеялась.
— Пожалуй, пойдем кататься с горки. Хочешь?
— Да! Да! Да! — завопил Уилл, подскакивая на месте.
— Хорошая мысль, — одобрительно кивнула Конни, одевшись и взяв свои вещи. — Хорошо, что Бог создал пятницу, верно?
— Вот именно. — Элен улыбнулась. Хорошо, что назавтра можно дать няне выходной, ведь всю неделю Конни пришлось задерживаться с Уиллом допоздна. — С кем мы играем на этих выходных?
— С нами никто не сравнится!
— Значит, мы лидируем в группе?
— Конечно. Даже не сомневайтесь! — Конни улыбнулась.
— Вперед, «Львы»! — Элен вскинула вверх сжатый кулак.
Ее жест повторил Уилл, не переставая подскакивать на одном месте. Элен погладила сынишку по шелковистым волосам. Ей значительно полегчало.
— Уилл, попрощайся с Конни и поблагодари ее.
— Пока, мамочка! — закричал Уилл, обнимая Конни за ноги.
Элен непроизвольно посуровела.
— До свиданья… — сказала Конни, наклоняясь к Уиллу и хлопая его по спине.
— Пасть кайманья! — тут же ответил Уилл, зарываясь лицом в ее пальто.
Спускаясь по крыльцу, Конни весело махала им рукой.
Закрыв за няней дверь, Элен, улыбаясь, повернулась к Уиллу.
— Скажи-ка, дружок, ты пообедал?
— Нет.
— Я тоже. Значит, сейчас мы поедим, а потом — кататься.
— Кататься! Кататься!
— Погоди. — Элен посмотрела на стол, заваленный фломастерами и книжками-раскрасками. — Ты убери со стола, сложи свои книжки и фломастеры, а я пока приготовлю обед. Договорились, приятель?
— Договорились, мамочка!
Уилл побежал в столовую. Заскрипел стул: Уилл встал на него, чтобы дотянуться до рабочего стола. Послышалось мягкое плюх: это Орео-Фигаро спрыгнул с дивана и подошел к хозяйке. Элен нагнулась и погладила кота.
У нее на поясе завибрировал коммуникатор. Она достала «Блэкберри» из чехла и увидела красную звездочку: пришло сообщение по электронной почте.
Она нажала кнопку. Сообщение прислала «мамаблизнецов373», то есть Черил Мартин. Задохнувшись от волнения, Элен прочитала:
«Элен, я написала о вас Эми и передала ей ваш электронный адрес. Если она откликнется, дам вам знать. Но все же особенно не рассчитывайте. Надеюсь, вашему сынишке лучше. Извините, что больше ничем не могу вам помочь.
Желаю всего наилучшего, Черил».
Элен еще долго кусала губы, глядя на дисплей коммуникатора. Что ж, она сделала все, что смогла. По крайней мере, Черил сообщила о ней Эми. Если даже Эми не ответит в ближайшем будущем, адрес у нее есть. Значит, остается надеяться на лучшее. Пока нет ответа от Эми, она по-прежнему будет делить свою жизнь на «до» и «после». Похититель — либо тот самый мужчина с пляжа, либо нет. Да или нет. Победа или смерть.
— Мама, я все убрал! — крикнул Уилл.
Элен выглянула в столовую. Сынишка стоял на коленках на стуле, сжимая в обеих руках кучу фломастеров. Кое-какие выпали и раскатились по всему полу. Орео-Фигаро понюхал откатившийся к нему желтый фломастер и осторожно укусил его — вдруг вкусный?
— Я тебе помогу, милый. — Элен встала, отложив коммуникатор в сторону.
Во время обеда она уговаривала себя успокоиться. Она пыталась подавить растущую тревогу, но ей все равно было неспокойно. Мысли об Эми Мартин не шли из головы и потом, когда она одевала Уилла в непромокаемый комбинезон и доставала из подвала оранжевую пластмассовую ледянку. Экипировав сына, Элен накинула пуховик, подхватила ледянку под мышку, взяла Уилла за руку и вышла на крыльцо. Она вдохнула полной грудью свежий воздух, прищурившись в лучах нежаркого зимнего солнца.
— Мама, тебе холодно? — спросил Уилл. Из его рта вырывались клубочки белого пара.
— Смотри-ка, из тебя как будто вагончики выходят. Значит, ты — Паровозик Томас!
Уилл засмеялся:
— Чух-чух-чух!
— Пошли!
Элен оглядела заваленную снегом улицу. Снег лежал на крышах, заполнял водостоки, облепил крылечки. Участки здесь небольшие; дома, в основном каменные или обшитые досками, расположены неподалеку друг от друга. Почти все дорожки были расчищены. Их пригород маленький, и все друг друга знают. Обычно Элен, выходя из дому, всегда смотрела, не гуляет ли поблизости кто-нибудь из соседских детей.
Элен принялась осторожно спускаться по ступенькам, как вдруг ее кольнула неприятная мысль. Скорее всего, соседям тоже бросили в почтовые ящики ту белую листовку, на которой есть снимок Тимоти Брейвермана. И они вполне могли заметить, как сильно похищенный Тимоти похож на Уилла. А ведь всем соседям отлично известно, что Уилл усыновлен. Элен не делала из этого тайны. Кроме того, соседи читали ее репортажи из больницы. А позже, когда Уилл немножко окреп после операции, она даже устроила вечеринку в его честь. Раньше она радовалась, что у нее с соседями хорошие отношения, но то было в другой жизни. До белой листовки. А сейчас, после того, как в ее жизнь закралось сомнение, она пришла в ужас и непроизвольно крепче сжала ладошку Уилла.