Повернул к себе голову непонятного ленивца. Секундочку… Ухватил зверюгу за ухо, по форме напоминающее собачье, и обнаружил на нем аккуратную дырочку. Стоп? Бирка была? Ну да, дырочка идеально круглая, как будто ее сделали специальным степлером. Из зоопарка сбежала, а бейджик об кусты сорвала? Тьфу ты, бред какой несу. Откуда здесь – зоопарки? Черт, какого хрена так в горле пересохло. Еще и тошнит…
– Дай попить…
– Держи. – Герда протянула мне флягу. – Ты в курсе, что тебя, да и меня тоже, спас козел?
– Какой козел? – Голос Герды казался очень далеким, а в глазах продолжал плавать туман. – Что ты несешь?
– Обыкновенный. А вернее, труба, на которой он висел. Зверюга… – Гертруда пнула псевдоленивца ногой. – Зверюга бросилась на нас сверху и натолкнулась на трубу, так что на твои плечи попали – только передние лапы. Да и ты вовремя сориентировался и начал, уворачиваясь, падать. Зверь отвлекся на тебя, и я успела всадить ему пулю в башку. Да и ты добавил кинжалом.
Я тупо уставился на ленивца, не веря в то, что остался живой.
– А вообще, быстрая скотина, – продолжила девушка. – Я едва успела выстрелить. Потрепал он тебя, конечно, знатно, но жить будешь. У тебя на спине несколько глубоких царапин. И несколько мелких. Даже не царапин, а разрезов. Когти у него оказались как бритвы…
– А чего так горло болит? Шея тоже повреждена? – я осторожно покрутил головой. – Нет вроде.
– Так ты матерился во весь голос, вот горло и сорвал. – Расхохоталась эстонка. – Я думала уже и не стрелять. Тигра должна была помереть. От разрыва сердца.
– Это ты что-то врешь, не помню я такого.
– Честно-честно… Давай вставай потихонечку. Я тебя блузой своей кое-как перевязала, пакет с бинтом мы, конечно, не взяли. Но ладно, дома обработаю как следует. Бери решетки в руки и пошли. Козла я возьму.
– Сейчас пойдем. Вытащи кинжал и дай мне. Вот теперь пойдем… – Я только сейчас заметил, что Герда без футболки.
Она так сексуально смотрелась с карабином в руках и обнаженная до пояса, что у меня невольно появилась… сами понимаете, что.
– Что, нравлюсь? Если встает, то жить будешь, – Герда все заметила и неожиданно похвалила: – А ты молодец, ловко его кинжалом проткнул.
– У меня и у мертвого вставать будет. Хочешь сделать приятное раненому защитнику твоей прекрасной попки? Все-таки за тебя кровь проливал… – я осторожно взял в руку решетку, покрутился проверяя, смогу ли ее донести.
– Говори, защитничек. Попка у меня хорошая, но про минет даже не думай… – Герда просто лучилась улыбкой.
– Какой минет? – не очень натурально возмутился я и попросил: – Сфотографируй меня с ним. Пожалуйста. Его покрупнее.
– Я же говорила, ты только об одном можешь думать. Ладно. Тут зарядки на пару минут осталось. Давай… вот. Герой-победитель. А я думала, ты минет захочешь. И даже внутренне согласилась.
– Не надо мне этого. Пока не надо… – буркнул я и неожиданно смутился. – Ты ствол мой давай возвращай. Я сам понесу. И флягу.
– Держи. Ты смотри, какой стойкий. Будет невмоготу, скажешь. – Герда отдала карабин и ловко закинула козла на спину.
По пути назад я сто раз проклял свой героизм, а козла с псевдоленивцем вообще раз двести. Голова болела, тошнило, спина горела адским пламенем. Но дошел. И ствол не отдал, и решетки не бросил. Ерой, однозначно.
Упал на кровать в палатке и, тихонечко матерясь, ждал, пока Герда закипятит воды. Потом она мне скормила свою предпоследнюю таблетку, и боль постепенно утихла.
В капсуле мы нашли кучу медикаментов, но сами понимаете, семидесятилетняя просрочка срока годности напрочь лишила возможности их использовать. Впрочем, бинты и стрептоцид, возможно, сгодятся.
Когда вода вскипела, Герда удивительно нежно и аккуратно обработала мне спину. Только все равно это было дико больно. Но я все же не орал, а только приглушенно матерился. Герой я или нет? Пока она закончила – семь потов сошло. Герда, к счастью, удержалась от своей язвительности, что тоже нешуточно вдохновляло.
– Вроде бы хорошо почистила. Но температура все равно может подняться. Антибиотиков у нас нет. А вообще, ты еще легко отделался… – Гертруда неожиданно чмокнула меня в лоб.
– Ты говоришь, антибиотиков нет. А это? – Я ткнул пальцем в место поцелуя. – Требую двойную дозу.
– Обойдешься. Пошли на улицу. Ляжешь на пузо и будешь командовать, что с козлом делать. Жалко, если пропадет, все-таки я подстрелила.
Боль немного утихла, и я с удовольствием покомандовал Гердой. Она неумело, но старательно разделала козла. Два больших куска оставила для запекания, а остальное сложила в большой котел, залила рассолом, закрыла крышкой и поставила его в ручей под проточную воду. Вода холодная, мясо, надеюсь, не испортится.
Мясо, завернутое в широкие листья, доходило в углях, а я, лежа на пузе, посматривал на плескающуюся в водичке эстонку и ловил ароматные запахи от костра.
Температура к вечеру так и не поднялась, ужин получился великолепным, а Герда страшно гордилась собой, намекая, что готовить теперь она умеет и я ей совсем ни к чему. Я активно возражал, намекая на другие свои достоинства, совершенно пока не раскрытые.
Бездонное небо, усыпанное миллионами ярких звезд, прохладный ветерок, настроение отличное, мясо вкуснейшее, коньяк еще лучше, рядом очень красивая, но слегка вредная и ехидная девушка. Не это ли первые признаки того, что жизнь удалась? Я был доволен и собой, и всем на свете, и пока мне совершенно не хотелось искать людей. Кстати, в той стороне, куда летел самолет, мне показалось, что мигают какие-то огоньки.
Выздоравливал ровно восемь дней. На девятый на плечах остались только вертикальные красноватые полосы, которые немного побаливали и еще больше чесались, но раны зарубцевались полностью. Температура так ни разу и не поднялась. Герда первые четыре дня готовила еду, ловила рыбу, всячески меня лечила, но на пятый заявила, что я на пути к выздоровлению и все это вполне могу делать сам. Чем я и занялся.
Мясо просолилось, я его промыл, вымочил и вывесил на ветерке просушиться. Потом соорудил небольшую палатку из брезента, а ниже по склону сложил из камней маленькую печурку. Проложил трубы и завалил их камнями с землей. По ним в палатку попадал, попутно охлаждаясь, дым из печки, где тлел небольшой костер из сухих веточек и шишек. Так получилась коптильня. Мясо коптилось долго, дня четыре, но в итоге получилось совсем неплохо. И главное, оно теперь могло долго храниться. За это время Герда успела завалить на верхнем плато еще одну животину, другой породы. Мясо у нее оказалось жестким и полностью пошло в коптильню. В общем, время проводили насыщенно и с большой пользой.
Отношения наши с Гердой не продвинулись ни на каплю. Я так и не проявлял интереса к ней. По крайней мере, открыто, что стоило нешуточных мук. Она же продолжала нейтрально меня провоцировать, совершенно невинно, якобы без умысла, но я подозревал, что совсем наоборот. Ничего, подождем…
Ориентировочно 20.07.2005 года
по земному летосчислению.
Время неизвестно. Место неизвестно
Я сидел на краю обрыва и, посматривая вниз, подгонял под себя портупею. Все было, как всегда. Внизу бродили табуны разных копытных, над падалью кружились стервятники, шастали по саванне разные падальщики. Рощицы, ручьи, болотца, воздух дрожит от жары. Не то чтобы я кого-то ждал, но люди в этом мире есть, получается даже сравнительно недалеко. Но кто они и как здесь оказались – мне неизвестно. Да и как к ним добраться, пока совершенно неясно. Пешком, бесполезно, сожрут даже несмотря на мой пулемет. Значит, что? Ждем, конечно. Оружие есть, патроны и еда тоже, и вообще, ожидание похоже на комфортный отдых.
Проткнул очередную дырочку на ремне и оглянулся посмотреть, чем занимается Герда. Ага, загорает под утренним солнышком, доводя цвет кожи до глубоких шоколадных оттенков. Купальниками, ввиду полного отсутствия последних и полной моральной распущенности, она себя не отягощала и сверкала совершенной природной наготой. Хороша чертовка.
Я даже навел на нее бинокль в желании полюбоваться крупными планами. И увидел, как она приглашающе похлопала рядом с собой. Типа, присоединяйся. М-да… Это игра у нас такая. Она знает, что мне очень нравится, а я догадываюсь, что и чувства взаимны. Даже уверен. Но мы ничего не предпринимаем. Чем это закончится, известно. Конечно, диким и буйным сексом. Но когда? Скорее я ее изнасилую… или она меня. К этому идет. Вот и ждем, кто первый. Ладно. Посмотрим. Что там в саванне?
Ого… Вот и дождались. На горизонте показались два вертолета. Медленно увеличиваясь в размерах, они приближались, а когда до нас осталось примерно километров пять-шесть, вертолеты сели на большом открытом участке саванны и из них выскочило несколько маленьких фигурок. Итак… Вертолеты американские UH-1 «Ирокезы»[22], больше известные как «Хьюи».
Американцы? Может, и так, но данные машины разошлись по миру такими партиями, что могут быть на службе хоть у Занзибара. Спешить с опознаванием не стоит. Надо порадовать Гертруду.
– Genossin Gerda, comm zu mir, – крикнул я девушке. – Бинокль себе захвати. И прикрой свою великолепную задницу. Быстро, все интересное пропустишь.
– Что орешь, как на майской демонстрации? Как крокодилопотамы трахаются, увидел? – рядом появилась Герда с биноклем.
Блузу она все-таки накинула. Но не застегнула. Я едва оторвался от созерцания ее тела в форменной рубашке парашютистов-егерей люфтваффе и ткнул пальцем:
– Туда смотри.
Фигурки деловито суетились вокруг вертолета, вытаскивая какие-то контейнеры.
– Что делать будем? – спокойно поинтересовалась Герда.
Очень хороший вопрос. Вот что-то мне не хочется бежать к ним, радостно размахивая флагом. Не хочется и все. Так и сказал:
– Ничего. Наблюдать. Туда мы все равно быстро не доберемся. Да и незачем пока. Посмотрим. Зачем-то они сюда прилетели.