— Я не пессимистка, а реалистка, — не согласилась Ляля. — Не знаю, как ты, а я, сколько себя помню, непременно преодолевала какие-то трудности и неприятности. Поэтому хочу и дальше творить радость из подручного материала. Это у нас семейное, папа тоже очистителем работал.
— Я в общем-то тоже постоянно что-то преодолевал, — согласился Миша. — Но со временем у меня огорчений и неприятностей стало гораздо меньше. Я, знаешь ли, научился избегать их, просчитывать ситуации, соображать, чем они чреваты…
— А я, — начала Ляля задумчиво, но не договорила, потому что к ним подошла официантка.
— Есть у вас рыбка разговорчивая? — тут же спросил ее Миша. — А то у нас желание есть.
— Очень хорошо, когда кушать хочется, — с улыбкой отозвалась курносая добродушная официантка. — А из рыбок у нас судак фри, по-польски и форель на вертеле. — И приготовилась записывать.
— Мы еще не готовы, — сообщил Миша, — мы в меню еще даже не заглядывали.
— Ну, загляните, — добродушно разрешила официантка.
Миша подвинул меню Ляле и вопросительно посмотрел на нее.
— За всех или только за себя? — спросила она.
— Давай за всех! — махнул он рукой.
Ляля быстренько просмотрела меню и заказала всем разное.
— Чтобы пробовать было можно, — объяснила она. — А если Иринке не понравится ее суп, то с ней поменяемся.
— Разумно, — согласился Миша.
Как только официантка поставила на стол хлеб, вернулась Иришка с серебристой девушкой. Иринка была в восторге, она рисовала невидимым карандашом, у нее получилась картинка, и она ее получила в подарок.
Пока родители восхищались картинкой, подоспел суп. Все дружно застучали ложками. Меняться не пришлось, Ляля хорошо знала, что кому придется по вкусу: Иринка любила грибной, Миша — борщ, а она сама — бульон с пирожком.
— До твоего далеко, — сказал Миша, отставляя тарелку. — Но на бесптичье и кастрюля — соловей.
Иринка принялась хохотать и все просила повторить про кастрюлю.
На второе Иринка уплетала за обе щеки судака по-польски, а взрослые — отбивные, а на десерт мороженое.
Потом официантка принесла счет. Миша достал деньги и расплатился. Ляля ничего не сказала, смешно было бы возражать при официантке, тем более им и скидку сделали, как дружной семье.
До Лялиного дома они ехали не спеша. Миша предложил проехаться по городу.
— Пусть Иринка Москву посмотрит!
— Пусть посмотрит, — согласилась Ляля.
И они отправились в путешествие, и как оказалось, по памятным местам. На Пушкинской они часто встречались и шли в консерваторию, а от консерватории до старого университета, манежа и Ленинки рукой подать, тоже то встречались, то занимались, а там Лубянка, Мясницкая, памятник Грибоедову, Чистые пруды… Они наперебой вспоминали прошлое, рассказывали дочке, Ирка только успевала головой вертеть. Но вот наконец и доехали. Ехали долго, зато выгрузили все и перетаскали быстро. Ляля с удовлетворением оглядела заставленный коридор и похвалила свою команду:
— Операция прошла на пять с плюсом!
Потом посмотрела на Мишу и сказала насмешливо, но с искренней благодарностью:
— А за кефир тебе отдельное спасибо.
Он понял, что за прогулку по городу, и не стал хохмить. Если честно, то уезжать им с Иркой не очень-то хотелось.
— Может, тебе помочь что-нибудь разобрать или собрать? — спросил Миша. — Завтра-то воскресенье, спи не хочу!
— Иринка уже спать хочет, поезжайте, — словно бы даже с сожалением отозвалась Ляля, и Миша отметил, что впервые она не отказалась от его помощи. Он посмотрел на дочку и увидел, что она и вправду трет глаза.
— Ну, тогда всем спокойной ночи, — сказал Миша. — Только ты, Ирка, по дороге не засыпай!
— А может, ее здесь положить? — вдруг вскинулась Ляля. — В понедельник в сад я ее отведу, а ты заберешь.
Мише стало сразу грустно-грустно, пусто-пусто, как только он представил себе, что уедет без Ирки. И Ляля тоже это почувствовала.
— Потом-то я долго с ней не увижусь, — добавила она. — В понедельник начнется настоящий ремонт, придет Вера, начнет красить, — сказала Ляля, мысленно прикидывая, сколько может занять времени самый косметический ремонт на свете. «Недели две, не меньше!» — решила она и услышала Мишин голос:
— Как скажешь. Ирка без тебя скучает. Только в саду еще карантин. Я тогда завтра к вечеру за ней заеду.
— Пусть Иришка скажет, — решила Ляля. — Как ей больше хочется.
Про себя она не сомневалась, что через пять минут Иринка будет посапывать в своей кроватке, и порадовалась, что постель еще стоит на месте.
— Я с папой поеду, — заявила Иринка. — А то ему грустно будет, я знаю.
Для Ляли такой поворот был новостью, и она не сразу поняла, хорошей или плохой.
Зато Миша сразу все понял по ее изменившемуся лицу и захотел утешить.
— В понедельник придет Вера, — сказал он, — а в среду Миша и поможет Вере, — пообещал он, а глаза у него радостно сияли.
Глядя на это радостное сияние, Ляля подумала: нечего ей обижаться, очень хорошо, что папа с дочкой так любят друг друга. А вот по части ремонта… Тут сам Бог велел повредничать.
— Неужели ты что-то умеешь? — Она с недоверием вскинула на Мишу глаза.
— Пришлось научиться, — скромно потупился Миша, а потом лукаво подмигнул. — А если чего не добрал, доберу у Веры.
— Надежды и любви, — закончила устало Ляля.
— У любви, — неожиданно серьезно пообещал Миша.
И все трое почему-то притихли.
Глава 13
Саня поглядывал из окна, наблюдая за гусем, который пытался перелететь через забор. В доме никого не было. Сева был на работе, Вера в Москве. Солнышко пригрело, растопило снег во дворе, и на радостях Саня выпустил гуся из сарайчика. Гусь тоже обрадовался, сначала гулял, пил из лужи, а потом принялся за короткие перелеты.
— Садись, мужик, будем борщ хлебать, — пригласил Александр Павлович своего сотоварища, выходя на крыльцо и вынося две тарелки.
Вера наварила огромную кастрюлю вкуснейшего борща, и он решил им позавтракать, а заодно накормить и Мартина. Гусь отнесся к борщу с пониманием, переваливаясь с боку на бок, подошел к тарелке и принялся вылавливать капусту, морковь, свеклу.
— А губа у тебя не дура, — похвалил его Саня и сам принялся наворачивать наваристый борщ.
На размышление у него оставался еще один день, и он никак не мог решить, как ему поступить. Собственный сценарий Иргунова Иващенко одобрил.
— Молодец. Сценарий классный. «Россия» правильно сделала, что взяла, — сказал он. — Но мы бы такой не потянули. Фэнтези на историческую тему — дорогостоящее удовольствие: костюмы, спецэффекты, черт в ступе. Нам такое пока не по карману.
Александру Павловичу стало стыдно за свое вранье. Он тогда в Доме кино слукавил под горячую руку, боялся ударить лицом в грязь.
— Да они тоже колеблются, — приготовил он для себя возможность отступления. — Тоже говорят, с финансами туго.
— Если говорить откровенно, я бы удивился, возьмись они за историю, — сказал Иващенко. И дальше уже заговорил насчет команды и сотрудничества.
— У меня есть сценарий попроще, — сказал он и вручил Сане довольно увесистую папку. — Прочитай, выскажи мнение. Даю тебе три дня. А там глядишь, и договор заключим.
Саня привык к увесистым папкам, взял и эту, сунул в сумку и только потом сообразил, что ничего толком у Сергея Петровича не выяснил.
Весь первый день Александр Павлович промаялся, решая, какой такой может быть договор. О чем, собственно, вел речь Иващенко? Берет он Александра Павловича в судьи или определяет кому-то в соавторы?
В конце концов Саня позвонил Иващенко и спросил у него без всяких околичностей, что тот имел в виду, говоря о договоре.
— Имел в виду помощь опытного автора начинающему. Понравится сценарий, познакомишься с автором, и поработаете на пару.
Вот что ему ответил Иващенко на его очень конкретно поставленный вопрос.
Саня никогда не работал на пару. Хотя, например, с Лялей они иногда работали, и вполне успешно. Случалось, что она ему интересный сюжетный ход подсказывала, иногда — они вместе психологию подтягивали. В общем, дело шло. Но на всякий случай он все-таки решил предупредить Иващенко, чтобы тот особенно на его счет не обольщался.
— Не знаю, умею ли я на пару работать, — осторожно сказал он. — Ну да ладно, когда сценарий прочитаю, видно будет. Вслепую ничего не могу сказать. А кто автор?
— Фамилию назвать? — Голос Иващенко звучал насмешливо. — Мелещенко. Что-то стало яснее?
— Да нет, не стало, — признался Саня. — Ладно, прочитаю и буду решать.
— Читай быстро и решай быстро, — распорядился Иващенко. — Нам еще знаешь, сколько решений принимать, если запускаться. А вы бы уже работали! Даю неделю!
— Десять дней, не меньше, — автоматически потребовал Александр Павлович. Он всегда выгрызал не деньги, а время.
— Ну так и быть, — милостиво согласился Иващенко.
Разговор на этом закончился, а маета нет. Она даже усилилась, эта маета!
Сценарий Саня прочитал, и надо сказать, сценарий ему понравился. Что-то в нем было свежее, симпатичное и бесхитростное. Милый, славный герой, забавные ситуации. Но он понял, чего не хватало в сценарии Иващенко. Сюжета не хватало. Сквозной истории. Пока это была лирика, настроение, а нужна была жесткая конструкция. Кое-какие соображения на этот счет уже зашевелились в голове Александра Павловича. Но вот стоило ли их отдавать неизвестному Мелещенко?
Одним словом, Саня сидел на крыльце и думал, ввязываться ему в это дело или нет.
И еще он думал о том, что жизнь непредсказуема. Рассчитываешь на одно, она непременно подсунет тебе другое. Словно постоянно проверяет: а ты в самом деле хочешь того, о чем просишь? А на какие жертвы готов ради исполнения своего желания?
Вот Саня теперь и взвешивал, готов он ради того, чтобы попасть в кино, на жертвы или нет? Соавторство его очень смущало. Он был наслышан, как работают на чужого дядю рабы на киностудиях. Похоже, и ему теперь предлагают что-то вроде этого. Всегда он жил вольным казаком, а теперь ему предлагают кабалу. А может, и не кабалу вовсе? Зачем себя пугать заранее? Иващенко выглядит вполне приличным человеком. Разве не мечтал Саня о киностудии? И вот, пожалуйста! Начинать нужно не с амбиций, а совсем с другого конца. Главный вопрос — сработаются они с этим Мелещенко или нет. Судя по сценарию, Мелещенко совсем молодой парнишка. Но у молодых частенько бывает до того болезненное самолюбие, что ни на какой козе к ним не подъедешь. Но если он писал героя с себя, как часто бывает, то должен быть симпатичный парень и с юморком.