— Без проблем. — Артур нашарил документ в кармане, протянул полицейскому.
Тот изучил его, перевел взгляд на деньги на столе.
— Деньги ваши?
— Так точно.
— Сколько? Помните?
— Это не все. В карманах еще.
— Соберите купюры. В отделении под протокол сосчитаем.
— Можно здесь.
— Не положено. Потом будете говорить, что менты обшмонали. Одевайтесь.
— А по какому праву?
— По праву закона. И пожалуйста, поживее.
— Но я хотел бы знать…
— В отделении все узнаете.
Артур суетливо стал собирать вещи: сгреб в карман пачку денег, сунул ноги в кроссовки.
— Готов.
— Вперед, — сказал капитан.
— А сюда вернусь?
— Думаю, лет через пять, — усмехнулся Муромов.
Гордеев сидел посередине комнаты, тупо наблюдая, как Муромов заполняет бумаги. Капитан то и дело заглядывал в лежащий перед ним паспорт задержанного, делал какие-то выписки, бросал взгляд на сложенные в пакет мятые купюры.
Вошел сотрудник, положил перед офицером листок. Муромов прочитал написанное, поднял взгляд на Артура.
— Совсем интересно.
— Что? — не понял Гордеев.
— Оказывается, вы очень интересный гражданин.
— Собираешься лепить горбатого, начальник?
Капитан вскинул брови:
— Знакомый сленг. Сколько отсидели?
— Год четыре месяца.
— За что?
— Гулял с корешами, выпили, потом стали драться. Кто кого, не помню. Все свалили на меня.
— Такой беззащитный?
— Такой глупый. Был.
— Теперь поумнел?
— По-моему, не очень. Раз в ментуре, значит, опять влип. Опять дурак.
— Проверим… — Офицер полистал принесенные бумаги, что-то отметил в одном пункте. — Прописаны во Владимирской области? С какой целью сюда приехали?
— На заработки.
— Давно?
— Две недели назад.
— К кому?
Артур молчал.
— У кого работали?
— Какая разница? У хороших людей.
Полицейский взял полиэтиленовый пакет с деньгами, со всех сторон рассмотрел его.
— Деньги ваши?
— Мои.
— Откуда?
— Заработал.
— Сколько?
— Было сто тысяч. Не знаю, сколько осталось. Что-то ушло на жратву, что-то на гостиницу.
— За две недели сто тысяч?
— А чего? Нормально вкалывал, нормально платили.
— Кто платил?
Артур молчал, глядя на темное окно.
— Фамилия тех, у кого «вкалывал»? — повторил Муромов.
Артур тоскливо посмотрел на него, попросил:
— Слышь, начальник. Возьми деньги себе, меня отпусти. Клянусь, влип.
Капитан откинулся на спинку стула.
— Что ты сказал?
— Не хочу больше на кичман. После новой ходки вряд ли оттуда выберусь. Если этого мало, заработаю, в зубах принесу. Клянусь.
— Знаешь, как это называется?
— Знаю.
— И знаешь, сколько за это светит?
— Тебе сколько лет, капитан? Лет тридцать пять? И уже четыре звездочки на погонах. А я кто? Никто. Жил без бати, школу кое-как закончил, мать в упор не видел, девок всех подряд лохматил, выпивал, дрался, пока не проснулся на нарах. Теперь вот опять светит. Войди в положение, начальник.
— На жалость давишь?
— Не давлю. По-человечески прошу. Сломаешь сейчас жизнь — до конца дней мучиться будешь. Поэтому порви бумаги, возьми бабло, я сделаю ручкой, и до следующих встреч. Ты ж нормальный человек, капитан.
Муромов помолчал, барабаня пальцами по столу, спросил:
— У кого деньги скеросинил?
— У Нинки.
— Кто такая?
— Никто!.. Дрофа!.. Соседка Савостиных, у которых работал.
— Любовница?
— Не приведи господь. Поругался с Савостиным… обиделся, короче… завернул к Нинке. Она угостила… — Артур подыскивал слова, вспоминая случившееся. — Ну, покалякали, все вроде по-человечески… А потом она спать, а я даже не заметил, как деньги оказались в кармане.
— Так уж и не заметил?
— Вот крест, начальник. Нинка пьяная, я тоже приблизительно… Стала махать этой котлетой… ну, пачкой бабла… вроде того, чтоб похвастаться. Меня вот и заело!
Капитан помолчал, сложил бумаги, глянул на настенные часы.
— Ладно, поздно уже. Продолжим завтра.
— А мне куда?
— Привычное дело, в обезьянник, — усмехнулся Муромов, нажал на кнопку вызова. — Дежурного в десятый кабинет!
На улице было совсем темно. По пути к автомобилю полицейский вынул из кармана мобильный телефон, нашел нужный номер.
— Нина Петровна, привет. Муромов. Не отвлекаю? Ну нашелся твой дружок. Как какой? Тот самый, что тиснул у тебя сто тысяч. Сидит в каталажке, ждет нашего с тобой решения. Давай завтра часикам к девяти подгребай, прямиком в мой кабинет. Будем соображать, в какую сторону повернуть дело. Ты что, Нинель? Не дай бог! Никому ни слова. А Савостиной тем более. Это наш клиент, нужно с ним как следует поработать.
Антонина какое-то время наблюдала из окна своей комнаты за мужем, который во дворе таскал за собой шланг, поливая газон, любовно подбирал упавшие на землю созревшие яблоки и бросал их в корзину, потом прикрыла окно и достала из сумки мобильник.
— Доброе утро, — сказала, не сводя глаз с мужа во дворе. — Товарищ капитан, это Савостина. Антонина Савостина. Ничего, что я беспокою? Вы вчера звонили по поводу нашего работника. Да, Артура Гордеева. Новостей никаких? У нас тоже. Нет, не звонил и не появлялся. Товарищ капитан, у меня просьба. У меня муж немолодой уже, часто болеет… Да, сердце… Поэтому лучше его не беспокоить. Если какие-то новости, звоните мне. Спасибо, что понимаете. Я отблагодарю, товарищ офицер, не беспокойтесь.
Она спрятала телефон обратно, поправила перед зеркалом волосы, покинула комнату, стала спускаться вниз.
Михаил повернулся к ней, принялся торопливо сворачивать шланг.
— Подожди, вместе пойдем!
— Одна пройдусь, — отмахнулась Антонина. — Голова болит.
— Перенервничала, что ли?
— Наверное. Или вчера выпила лишнее.
— Я рабочих на стройке караоке отпустил, пока Артур не объявится! — уже в спину ей крикнул Михаил. — Должен же парень объявиться?
Антонина не ответила, отмахнулась, вышла со двора и направилась в сторону своего кафе. Увидела выезжающую из ворот Нину, поспешила к ней.
Та, бодрая, накрашенная, выглянула из окна машины, крикнула:
— Ну, чего? Никаких новостей?
— Мне нет. А тебе? — ответила Антонина.
— Были б, первая узнала!
— А куда в такую рань?
— Как это? За товаром. Через час народ пойдет, а торговать нечем.
Нинка захлопнула дверцу, круто и ловко развернулась, понеслась к трассе. Антонина постояла какое-то время, глядя ей вслед, и зашагала дальше.
Машин возле кафе было немного. Кто-то завтракал на веранде, кто-то крепко спал в машине, высунул из кабины ноги. А кто-то играл в шашки на траве.
Утреннюю свежесть убаюкивала заунывная восточная музыка.
Помещение для караоке стояло незаконченным, рабочих возле него не было, только Хамид старательно работал метлой, приводя площадку в порядок.
Увидел хозяйку, приостановил работу.
— Доброе утро, Антонина Григорьевна!.. Какие новости?
— А какие тебе нужны?
— Хорошие, — улыбнулся азиат. — Например, про Артура. Не вернулся еще?
— Еще не вернулся.
— Думаете, когда?
— Думаю, скоро.
— Очень жалко, если не вернется. Стройка стоит, работа тоже не идет, людей хозяин отпустил. Хорошее дело может не получиться.
— Получится, Хамид. Все получится, — улыбнулась Антонина и попросила: — Ты свою музыку выключи. Дай что-нибудь другое.
— Не нравится? — искренне удивился Хамид.
— Сильно печальная, плакать хочется. — Антонина чему-то рассмеялась и скрылась в кафе.
Нина быстро и уверенно прошагала по коридору второго этажа отделения полиции, с ходу постучала в нужную дверь.
— Войдите! — послышалось из кабинета.
Вошла, улыбнулась широко и обворожительно.
— Здраа-асте!
— Здрасте, Нина Петровна. — Муромов был не один, с сотрудником.
— Вижу, помешала?
— Присядьте на минуту.
Нинка выбрала подходящий стул, уселась вальяжно, раскованно, понимая собственную привлекательность и глядя на мужчин с интересом и женским вызовом.
Сотрудник ушел, капитан покинул стол, расположился напротив посетительницы.
— Ну что, подруга? В твоих руках жизнь. Молодая, сильная, даже симпатичная. Но наглая.
— Где он?
— Отдыхает.
— Могу на него глянуть?
— Зачем? Сначала поговорим.
— Давай. — Нинка, устроившись поудобнее, спросила: — Какие предложения?
— Пока никаких. Есть соображения. — Капитан взял со стола жвачку, кинул подушечку в рот. — Но сначала вопрос. Только начистоту. Он тебе нравится?
Нинка подумала, пожала плечами:
— Временами… Точнее, местами.
— Жалко будет, если потеряешь?
— Хочешь посадить?
— Если посажу, то только с твоего согласия.
Нинка снова задумалась:
— А какой интерес, если посадим?
— Молодец. Это как раз мое первое соображение. Посадить не проблема, а вот зачем?
— Согласна, навара никакого. Голый. Что с него возьмешь?
— Наводящий вопрос. Ведет себя хлопчик нормально? Не выпивает, не безобразничает? Не таскает телок?
— Вроде ничего такого не замечала. Ровный как шпала. А вот Савостина, по-моему, на него глаз положила.
— А он?
— Он?.. По-моему, по барабану.
— Что такое муж Савостиной? — спросил капитан.
— Алконавт. Либо пьет, либо кается перед Тонькой. Любит ее, идиот, до осатанения.
— Старше жены?
— В этом как раз и проблема. Машинка от переживаний почти не работает.
Муромов подумал, цокнул языком.
— В чужое болото лезть себе дороже, — почесал он затылок. Потом достал из ящика стола пакет с деньгами. — Здесь семьдесят три тысячи.
— Сучонок. Неплохо погулял. Двадцать семь успел спустить. Как думаешь, сколько можно с Савостиной срубить? Если пол-лимона?
— Не-е, Нинок, — поднял руки Муромов. — Не втягивай меня в эту бодягу. Разбирайся сама. Пареньку и без того годика три-четыре светит.