— Не о чем больше говорить?
— Один момент. Послушай и не перебивай. Комната у меня есть. Не моя, правда, снимаю, но никто меня из нее пока не гонит. То есть жить есть где. Нормально?
— Виталик, кончай.
— Не, ты подумай. Ты мне нравишься. Я тебе, как замечаю, тоже. Глаз все время кидаешь. Чего нам не пожениться?
Настя взяла чашку с недопитым чаем, направилась в зал.
— Разговор окончен.
— Настюха, погоди, — придержал ее Виталик. — Не психуй… Я ж не полный дебил. Значит, я все заранее прикинул.
— Думаю, дебил.
— Обижаешь, мать. За такое можно и по черепку схлопотать!
— Отпусти!
— Спокойно. — Виталик не отпускал. — Думаешь, не соображаю, на кого марьяжишь?
— И на кого же?
— На того самого! На Артурчика. Так авторитетно заявляю: ничего не получится. Во-первых, он при Антонине. А во-вторых, такого шального придурка я еще не видал.
— Знаешь что?
— Ну?
— Сам придурок! Жри свои яблоки и заткнись!
Настя вошла в зал, открыла кран с горячей водой, стала нервно мыть чашку и блюдце.
— Хороший парень, — подошла к ней Дильбар. — Все время про тебя говорит. Любит. Жениться хочет.
— Вот сама и женись! — огрызнулась Настя и покинула зал.
Гордеев быстрым шагом направлялся к своему дому, когда его окликнула вышедшая из магазина Нинка:
— Эй, кавалер. Может, на минуту заглянешь? Кофием угощу.
— Некогда.
— А я по-быстрому. Посидим, погутарим по душам.
— С тобой, что ли?
— Со мной.
— Уже гутарили. Хватит.
— Ну подожди. — Нинка догнала его. — Что такой нервный?
— Нормальный.
— Чего-нибудь с Тонькой?
— Сказал, все нормально!
— Хочу к ней завтра заглянуть.
— Не терпится языки почесать?
— Не только в этом дело. Соседка. Почти подруга. В какой она хоть больнице?
— В восемнадцатой. Травма.
— Поняла, запомнила. Салют! — Нинка повернулась и зашагала к своему магазину.
Артур вошел во двор дома, закрыл калитку, увидел за столом Анастасию, кутавшуюся в куртку. Подошел, раздраженно спросил:
— Почему ушла с работы?
— Отпустили.
— Кто?
— Хамид.
— А он кто, хозяин?
— Какая разница? Клиентов вообще нет.
— Без моего разрешения ты не имеешь права делать ни одного шага ни из кафе, ни из этого дома. Поняла?
— Не поняла. — Настя в упор смотрела на Артура, во взгляде читалась злость.
— Я здесь хозяин. Я. И пока не скажу, не смей дергаться ни туда, ни сюда.
— Я что здесь, крепостная?
— Ты здесь живешь. Живешь и работаешь! Зарабатываешь на жратву, на шмотки! Тебя тут приняли, устроили, и вовсе не значит, что можешь выпендриваться.
Настя поднялась:
— Мне это не нравится. Ты не имеешь права так разговаривать.
— Имею!.. Пока ты здесь, я на все имею право.
— Ошибаешься, — усмехнулась Настя. — Не на все. — Она сбросила теплую куртку и направилась к веранде.
— Подожди!
— Пошел ты!
Артур догнал ее у самых ступенек, схватил за плечи:
— Выслушай меня!
— Нет, ты меня выслушай! — Настя была в ярости. — Никто никогда не смел мной распоряжаться! Да, жалкая, нищая, да, бомжую, но никому не позволю унижать. Пусть подохну, загнусь под забором, но не позволю командовать. А тебе тем более. Кто ты здесь? Думаешь, хозяин? Приживала! Женился на старой тетке, присосался, пригрелся и воображаешь себя хозяином?! Смотреть на тебя и стыдно, и противно! А тебе самому разве нет?
Артур какое-то время молчал, уронив голову на грудь, тихо произнес:
— Катись отсюда.
Настя ушла, он присел на лавку, закрыл глаза, замер, застыл в оцепенении.
Очнулся, когда кто-то присел рядом.
Настя тронула его за плечо, попросила:
— Прости меня. Я была неправа.
Артур молчал.
— Если хочешь, я уйду.
— Сама решай.
— Артур…
— Ну?
— А куда я без паспорта?
— Звонили из паспортного стола. Навели про тебя справки, паспорт на днях будет.
— Серьезно? — воскликнула Настя и обняла его. — И я могу уехать?
— Сказал, решай, — ответил Артур, отстраняясь.
— Ты очень на меня обиделся?
— Нормально.
— Но ведь сам виноват. Стал кричать, приказывать, командовать. А я этого терпеть не могу. Со мной лучше ласково. — Настя заглянула ему в глаза. — Может, помиримся?
— Не знаю.
— Тебе обидно, а мне, думаешь, нет?
— Сказал же, нормально!
Она взяла в ладони его лицо, повернула к себе.
— Ну посмотри на меня. Посмотри и улыбнись. Ну?
Артур криво усмехнулся.
— Вот так. Молодец… А я почти отошла. Сначала разозлюсь, потом успокаиваюсь. Видишь, улыбаешься. А я тебя за это поцелую. Хочешь?
Артур молча кивнул.
— Не слышу.
— Хочу.
Настя поправила повязку на его лбу, а потом стала не спеша и осторожно целовать его лицо.
Артур не сопротивлялся, подставлял послушно щеки, глаза, нос. Затем нашел ее губы, прижался к ним.
Они стали целоваться жадно, страстно, забыв обо всем.
Наконец Настя отстранилась, вытерла ладонью его губы.
— Не надо, хватит. Это слишком… Мы ведь как брат с сестрой? Верно?
— Не знаю.
— А я говорю, как брат с сестрой. У тебя есть жена, а я тут вроде как ее дочка. А потом, ко мне Виталик сватался.
— Когда?
— Сегодня. Почти сделал предложение. Сказал, будем жить вместе.
— Ну и чего?
— Я подумаю.
— Он что, тебе нравится?
— Нет. Но с кем-то я должна жить.
— Я его выгоню!
— Разве ты его брал на работу?
— Все равно выгоню.
— Не говори глупости. — Настя приложила ладонь к его губам. — Хочешь правду?
— Ну?
— Я отказала. И даже обиделась. Потому и ушла с работы.
— Все равно выгоню.
— А я прошу не делать этого. Зачем нужны лишние сплетни?
От звонка мобильника оба вздрогнули и тихо рассмеялись. Артур посмотрел на дисплей:
— Тося.
— Ответь.
— Может, потом?
— Ответь, она же будет переживать.
Артур включил связь, постарался как можно бодрее ответить:
— Привет, жена. Нормально. Какой не такой? Говорю, все нормально. Хорошо, здравствуй, любимая женулька. Так нравится? Тось, ей-богу, перестань! Не к чему прицепиться? Ну на работе чертей дал! Какая разница кому? Охраннику!.. За что, за что?! Спит на работе! Вот сама и будешь с ним разбираться!.. Да, из паспортного стола звонили. Через день-другой поедем с Настей за паспортом. Завернуть к тебе?.. А когда? Не знаю, дел много. Ладно, созвонимся. — Он выключил связь, глянул на поднявшуюся Настю. — А ты куда?
— Спать.
— Может, посидим еще?
— Завтра рано вставать. Да еще за паспортом ехать. Привет, доброй ночи.
— Пока, — ответил Артур, проследил, как она поднималась по ступеням, набрал номер. — Хамид?.. Как у вас?.. А Виталик? Смотри, чтобы все было в порядке. Я уже сплю… Утром буду.
Нина вошла в палату с цветами и небольшой коробочкой, перевязанной ленточкой. Осторожно поставила все на столик, приблизилась к спящей Антонине:
— Ку-ку…
Та открыла глаза, не сразу сообразила, кто это, улыбнулась:
— Нина… привет.
— Привет, подруга. — Нина села на стул. — Помешала, да?
— Нет, что ты… Надоело спать.
— Ничего, отсыпайся. Потом опять как конь будешь пахать. — Нина взяла коробочку, развязала ленточку. — Угадай что?
— Духи?
— Самые лучшие. По знакомству взяла за пять тысяч, а так стоят все семь. Оцени!
Антонина взяла духи, аккуратно вынула из коробочки, брызнула на руку, понюхала.
— Сказка!
— Так ведь дерьмо не дарим, тем более подруге! Кто тебе еще такое принесет?
— Никто.
— Муж тоже еще не догадался?
— Телефон купил.
— Слава богу, хоть это. Часто заглядывает?
— Каждый день. Сегодня тоже приедет.
— Значит, нормальный мужик. А то ведь как бывает? Только жена прихворнула, он сразу налево! Иногда даже наволочки не успеет поменять.
— Нет, мой другой.
— Вот и говорю, слава богу. А кто еще приезжает?
— Хамид с Дильбар. Вчера Виталик был.
— А эта… свистюльга… тоже интересуется?
— Какая «свистюльга»?
— Ну эта, бомжиха. Кто она тебе, дочка или просто приняла?
— Пока не знаю. Но девочка хорошая.
— Все они хорошие, пока черт ногу не свернет. Оглянуться не успеешь, как она уже сидит на твоем месте.
— Нет, — повела головой Антонина. — Это не тот вариант. Девчонка гордая, чистая, порядочная.
— Только не надо мне про порядочных! — отмахнулась Нинка. — Не одну такую порядочную видела. Как говорится, внимательно следите за рукой! Р-раз, и увела!.. Только глазами успеешь хлопнуть.
— Чего ты так против нее?
— А того, что за тебя думаю. Беспокоюсь. У тебя муж молодой, красивый, сильный. Но еще тот жеребец. Копыта засверкают так, черта с два догонишь! Да еще и всадницу прихватит.
Антонина бросила на соседку тяжелый взгляд.
— Нин, ты зачем пришла? Меня колошматить? И так сердце болит, и ты еще со своими фантазиями.
— Не фантазии, Тоня. Не фантазии. Жизнь. Вот получит свой паспорт… мент уже мне звонил… и пусть скачет по шпалам в любом направлении. Хоть на север, хоть на юг. Лишь бы ты ее больше в своем доме не видела.
Антонина помолчала, усмехнулась:
— Сколько знаю, все время тебя колбасит!
— Потому что дура!.. За других переживаю, а свою жизнь устроить не могу. — Нинка многозначительно помолчала, вздохнула. — Хорошо, не хотела говорить, но теперь скажу. Видела их недавно. Проспали, спешили на работу. Как голубки — ручка об ручку.
— Кто?
— Твой с этой профурсеткой. Прям как молодые, ей-богу. Вот я и подумала, чем они, сердечные, ночью занимались, если спали так крепко?! — Она бросила взгляд на ручные золотые часики, засуетилась. — Все, бегу. Пора. Сейчас на базу, потом маникюр и к вечеру только дома. — Поцеловала в обе щеки Антонину, от двери махнула рукой. — Пока, подруга. Чмоки-чмоки.
Антонина осталась одна. Какое-то время она лежала молча и неподвижно, потом взяла телефон, набрала номер Артура.