— Где?
— Не знаю. В каком-то лесу.
— Но как тебя найти?.. Оглянись, сообрази!
— Артурчик, тут никого нет. Меня избили, Артурчик!
— Кто-о?
— Не знаю.
— Встать можешь? Поднимись и иди. Смотри, где дорога. Там машины. Фары. На них иди. Останови любого! Уговори, упроси, за любые деньги. Дорогая, любимая, солнышко! Соберись, найди силы. Как только получится, сразу звони! Я в гостинице! Я жду! Я с тобой!
Анастасия отключила связь, с трудом поднялась, огляделась, прислушалась. Вдалеке послышался шум машины, потом промелькнули фары. Настя, путаясь в траве и зарослях, побрела на шум.
Наконец вышла на дорогу. Ноги почти не держали, временами она приседала от боли, холода, усталости, высматривала, с какой стороны мог бы показаться автомобиль.
Наконец вдали мелькнули огни фар. Настя вышла на середину дороги, подняла обе руки, стала размахивать ими, крича изо всех сил отчаянно и со слезами:
— Прошу вас!.. Помогите!.. Остановитесь!.. Пожалуйста!
Артур стоял возле входа в гостиницу, за его спиной маячили администратор, вахтер и еще пара человек. Не выдержал, вышел на середину улицы, принялся ходить туда-обратно, высматривая нужную машину.
Иномарка средней подержанности вдруг вывернула из-за угла, понеслась прямо на него. Он едва успел отскочить, рванул заднюю дверь, обхватил вывалившуюся из салона Настю. Обнял, прижал, потом взял на руки, понес ко входу в гостиницу, беспрестанно бормоча.
— Любимая, единственная, дорогая… мое солнышко… Живая. Слава богу, живая… Ненаглядная.
Настя молчала, не отпускала, держала его за шею тонкими ручонками, пыталась что-то произнести, но слезы не давали, мешали ей.
Когда из больничной палаты вышел капитан Муромов, Антонина и Артур, сидевшие в коридоре на стульях, автоматически поднялись, прихватили пакеты с подарками, двинулись навстречу.
Полицейский неторопливо спрятал бумаги в папку, развел руками.
— Пока ничем порадовать не могу. Никого не помнит, полезной информации нет. Бессвязный, извините, лепет.
— Может, еще не пришла в себя? — спросил Артур.
— Разумеется. Но какие-то детали могла бы сообщить. Затолкали в машину, куда-то везли, потом били. Все!.. А кто были эти люди, чем запомнились — все стерто.
— Сколько их, которые били?
— Говорит, двое.
— И не запомнила?
— По-моему, я уже ответил, — раздраженно произнес капитан. — И больше сказать вам нечего.
— Еще будете допрашивать? — поинтересовалась Антонина.
— А как без этого? Случай неординарный, начальство требует серьезного отчета. Не исключаю, что вы оба тоже будете приглашены для беседы.
— А я тут при чем? — удивилась Антонина.
— При том, что тоже проходите как свидетель. Вы ведь не чужая этому господину?
— Жена.
— Вот именно. А у вашего мужа, как я догадываюсь, были особые отношения с гражданкой Пантелеевой. Я не ошибаюсь, Артур Константинович?
— Это уже допрос? — напрягся Артур.
— Пока неофициальный. Поэтому можете не отвечать. Еще какие ко мне вопросы?
— А как она себя чувствует? — спросил он.
— Вопрос не ко мне, — огрызнулся Муромов, показал на идущего к ним человека в белом халате. — Побеседуйте на эту тему со специалистом.
Доктор кивком поздоровался с Артуром и Антониной, полицейский объяснил ему:
— Родственники пострадавшей.
— Я знаю. А вы уже закончили?
— На сегодня да. Но через пару дней снова потревожу.
— Не возражаю, — ответил врач и посмотрел на посетителей. — Как я понимаю, вы желаете проведать больную?
— Если можно, — ответила Савостина.
— Не более двадцати минут. Она еще в очень плохом состоянии.
Полицейский пожал врачу руку, коротко махнул Артуру и Антонине, торопливо зашагал по длинному больничному коридору.
Когда подошли к двери палаты, доктор первым заглянул внутрь, предупредил:
— К вам посетители. Не возражаете?
— Кто? — донесся голос Насти.
— Увидите. — Он впустил посетителей, плотно прикрыл дверь.
Анастасия повернула к вошедшим голову, слабо улыбнулась:
— Артурчик, родной, — увидела Антонину, недовольно сдвинула брови. — Ты не один?
— С Антониной. Может, помешали?
Настя не ответила, отвернулась к стене.
— Если я лишняя, могу уйти, — сказала Савостина.
— Пожалуйста, — попросила Настя. — Нам нужно поговорить.
Антонина оставила возле кровати свой пакет, ничего не сказав, быстро удалилась.
— Зачем ты так? — Артур присел на кровать. — Она специально приехала.
— А мне она не нужна. Я тебя ждала.
Артур взял руку Насти, поднес к своей щеке, прижал, поцеловал.
— Немного оклемалась?
— Чуть-чуть.
— Что врачи говорят?
— Нужно полежать хотя бы дней пятнадцать. А может, и больше.
— Чего так?
— Для сохранения.
— Сохранения чего? — не понял Гордеев. — Лица или фигуры?
— Глупый, — рассмеялась Настя. — Нашего ребеночка.
— А ему ничего?.. Не повредили?
— Вроде нет. Но полежать придется.
— Хоть год лежи, лишь бы нормальный родился. — Артур снова поцеловал ее ладошку. — А этих… ну, которые тебя дубасили… правда, что ли, не помнишь? Или от мента скрыла?
— Зачем скрывать? — Настя пожала плечами. — Я бы хотела, чтобы их нашли.
— Я бы тоже хотел. Интересно, за что они?
— Думаю, за тебя.
— За меня? А я тут с какого боку?
— Не знаю. Просто подумала.
— А может, дружки твоего хахаля?
— Вани?
— Ну.
— И это может быть. Исключать нельзя.
— Выйду из больницы, наберу мента.
— Не нужно, Артурчик. Зачем копаться в грязи? — Она с трудом приподнялась, обняла его. — Выжила, и слава богу.
Антонина ждала мужа недалеко от входа в больницу. Когда увидела его, поднялась, пошла навстречу.
— А я решил, уехала, — сказал Артур. — Обиделась и уехала.
— А чего обижаться? — пожала плечами Антонина. — Оба молодые, есть о чем почирикать.
— Можно подумать, ты старая.
— Тебе виднее. Как она?
— Очухается. Главное, ребенок не пострадал. Эти твари били, но, видать, не по животу. Обошлось.
— Врачи сказали?
— Врачи. — Артур взял у Антонины ключи от машины. — Домой?
— Что-то не очень хочется. Может, посидим где-нибудь?
— Как скажешь, так и будет, — засмеялся Артур, полушутя обнял Антонину, прижал.
— Не нужно, — отстранилась она. — Сразу начинает трясти.
— Так и нормально! — продолжал удерживать ее Артур. — Разве это плохо?
— Когда-то было хорошо, теперь плохо.
Направились к машине, Артур по привычке помог жене сесть, занял место за рулем, включил передачу.
Ехали некоторое время молча, Антонина неожиданно предложила:
— Может, покатаемся на лодке?
— Ты чего, мать?!. Ты ж боишься! — засмеялся Артур. — Не дай бог, еще утонешь.
— Буду тонуть — вытащишь.
— А это как пить дать! — Артур азартно повернулся к Антонине. — Значит, на озеро, супруга?
— На озеро.
На причале людей почти не было, только что отъехала моторка с веселой компанией, а поодаль неумело лупила веслами по воде молодая пара.
Артур помог жене забраться в лодку, парень в тельняшке передал ему весла, ловко оттолкнул от берега, крикнул вслед:
— Если меня не будет, швартуйтесь сами! Сообразите?
— Глаз ватерпас, ухо веретено! — засмеялся Артур.
Легко скользили по широкому озеру, весла работали мощно и слаженно, нос лодки плавно резал холодную воду.
Антонина переводила взгляд с мужа на воду, чуть ли не блаженно улыбалась:
— Хорошо!
— Чего? — не разобрал Артур.
— Хорошо, говорю. Так бы и ехала без конца.
— А куда нам спешить? Можем хоть до ночи.
— Я готова.
— Так какие вопросы, Тося? Над головой никто не стоит, в шею никто не гонит, в спину никто не дышит.
Вышли на самую середину озера, причал и город остались сзади довольно далеко, катающихся видно не было.
— Опусти весла, — попросила Антонина. — Пусть лодка сама идет.
Артур выполнил ее просьбу, бросил весла, откинулся назад.
— Лепота-а-а-а!
— Артур.
— Ну?
— Сижу, гляжу на тебя, думаю… Чего нам не хватает?
— Мне, например, всего хватает. А тебе?
— Мне не хватает.
Артур сел ровнее:
— Если скажешь «любви», поедем обратно.
— А если и правда мне ее не хватает?
— Тось… Не начинай, да?
— Тебя это злит?
— Просто надоело. Каждый день одно и то же.
— По-моему, я давно ничего такого не говорила.
— А глаза? А когда молчишь? А когда делаешь вид, что ничего не слышишь? Думаешь, это не говорит?
— А когда ненавижу?
— И это говорит. Поэтому давай не будем об этом! Отдыхать приехали, а не талдычить одно и то же.
Антонина помолчала, негромко произнесла:
— Я тебя ненавижу.
— А себя? — резко повернулся к ней Артур.
— Себя, наверное, тоже.
— Подсказать за что?
— Не нужно. Сама знаю.
Артур чуточку привстал, придвинулся к ней, заговорил хрипло, с надрывом:
— А я все же кое-что напомню, дорогая супруга… Про мужа твоего напомню. Про Михаила Ивановича. Которого ты сначала окрутила, а потом придушила. И на меня запрыгнула. На молодого кобелька! Может, за это себя ненавидишь?
— Гадина.
— Да, я гадина!.. Гадина! Но не бо́льшая, чем ты! Да, продался, да, скурвился, да, клюнул на халяву! И теперь хлебаю! По полной!
Антонина постепенно начинала сатанеть.
— Дам в морду.
— Ну, дай! Дай!.. Посмотрим, что из этого получится.
— Заткнись, мразь.
— Нет уж, дорогая, не заткнусь. Скажу про все, что накипело. Может, другого раза не будет. — Артур подсел совсем близко. — Нажрался, наелся, поперек глотки уже. Больше хочу! Хочу, чтобы отцепилась. Чтоб исчезла. Чтоб больше я не знал и не видел тебя! Гори огнем твой дом, твое кафе, все твое хозяйство. Все, что досталось от покойника. Я теперь счастливый! У меня девушка, которую я люблю, которую хочу, которая принесет мне ребенка. Выздоровеет, придет в себя, уедем, лишь бы не знать тебя. С моей любимой. С Настей!