Ее волосы были маслянистые, глубокого пурпурного оттенка, лицо белое от рисовой пудры, губы черные, а глаза как у енота, словно подбитые. Два маленьких черных ниобиевых кольца пронзали правую бровь, тонкая серебряная цепочка соединяла кольцо в левой ноздре с еще одним в левом ухе. Для равновесия сережка в правом была выполнена в виде тяжелой черной сети с пауком из рубина, болтающимся посредине. Кожаный ошейник с шипами и гирляндами цепочек охватывал шею. Девица взглянула на меня, оторвавшись от блокнота, который разложила на прилавке. Поняв, что я иду прямо к ней, закрыла блокнот и придавила его сверху ручкой.
Она выглядела лет на двадцать пять, но по голосу я бы приняла ее за подростка.
— Здравствуйте, вы хотели что-то спросить?
— Карлос здесь?
— О да, где-то тут. Может, наверху. Секунду.
Она огляделась, высмотрела молодого человека в единственном темном углу магазина, затесавшемся между пластиковыми вибраторами и зелеными дверьми уборных.
Девушка окликнула его:
— Джейсон, Карлос наверху?
Джейсон поднял голову от коробки с видеокассетами и посмотрел на нас.
— Я… гм… да, кажется, я видел, как он поднимался туда около получаса назад. Одна из девчонок спустилась за ним.
— Сходи к нему, скажи, что здесь кое-кто хочет с ним поговорить, ладно? — попросила она, демонстрируя терпение матери, разговаривающей с недоразвитым ребенком.
— А как же коробка?
— Я за ней присмотрю, — заверила девушка. — Хорошо?
— Конечно. Хорошо. Пойду приведу его.
Джейсон неуклюже направился к двери. Мы остались в компании со смутными ударами музыки, доносившейся из комнат наверху. Девушка то и дело бросала взгляды на свой блокнот.
— Вы можете осмотреться, если хотите. Мужчины обычно долго спускаются вниз. Не знаю почему. То есть что такого они там не видели?
Я кивнула.
— Над чем работаете?
— Пишу статью в «Стрейнджер» о безопасном сексе.
— Успехов.
Интересно, что есть безопасность с точки зрения девчонки, которой понадобилось продевать в нос цепочку. Не желая портить стиль ее письма, я отошла.
Я изучала черно-фиолетовое кожаное бюстье с перьями марабу вокруг декольте, когда мой желудок провалился к полу. Я обернулась. Ко мне шагал бородатый мужчина, похожий на гору. Он нес на широких плечах сгусток тьмы, словно накидку поверх черного кожаного пиджака. Его глаза были двумя ямами под нависающими утесами бровей. Мужчина остановился в каком-то полуметре от меня и осмотрел с ног до головы. От желания рвануть отсюда подальше, визжа на ходу, загудели ноги и перехватило горло. Я справилась с собой и резко повернулась к нему лицом.
Он сцепил руки перед собой.
— Вы хотели меня видеть? — прогрохотал вампир.
Дыхание. Я постаралась не отшатнуться.
— Меня прислала Эллис, — заявила я.
— Эллис.
Камень и тот выразительней.
— Лидл. — Я не отводила глаз, хоть это и было для меня пыткой.
Мурашки страха перекатывались под кожей. Он рыкнул:
— Пойдемте в мой кабинет.
Повернулся, предполагая, что я последую за ним. Когда мы проходили мимо прилавка, взглянул на девчонку-гота.
— Попридержи Джейсона.
— Ладно, — согласилась она, едва отрываясь от страницы.
Дверь рядом с уборными вела на маленький склад со столом и парой стульев, задвинутых между ящиками и шкафами. Карлос сел за стол и указал на стул напротив.
— Садитесь.
Я послушалась. Он сложил руки на крышке стола, сжав левый локоть в правой ладони. На фоне черного кожаного рукава его кулак выглядел огромным, как рекламный щит.
— Итак, что тебе надо от меня, призрачная девочка?
Я вскинулась.
— Простите?
— Они висят на тебе повсюду, — проворчал он, протягивая ко мне руку.
Я отшатнулась, но он подцепил что-то в моих волосах и вытянул на стол. Обрывок Мглы, будто сотканная из пара паутина, выплыл из-под его пальцев. Карлос снова поймал его и засунул во внутренний нагрудный карман.
— Так чего ты хочешь?
— Я… я частный детектив, работаю на Камерона Шедли.
— Белобрысую игрушку Эдварда? На этого Камерона?
— Да, на этого. — Я раздраженно кивнула. — Но он уже не «игрушка» Эдварда, как вы выразились.
Он едва пожал плечами.
— Мне надо больше узнать об Эдварде, прежде чем я попытаюсь встретиться с ним и поговорить о Камероне, — продолжила я. — Эллис сказала, вы можете помочь.
Карлос поднял бровь и расхохотался, зеркальная дверь затряслась словно под натиском бури.
— У вас на Эдварда зуб? — подтолкнула я.
Внутри у меня все переворачивалось. Он приглушил свой смех до сейсмического уровня.
— Еще какой, и будь зуб острый и крепкий, я бы с удовольствием вонзил его в горло ублюдка.
— Почему? — Мой голос не дрожал, хотя, по идее, должен был.
— Тебе моя история не понравится. И вряд ли ты поймешь. А доверившись тебе, дневная, я перейду границу, чего не простят мне многие мои сородичи.
— Я не могу просить вас рисковать ради моего клиента. — Я начала подниматься, обрадованная, что теперь есть повод уйти.
— Что ты собираешься делать с информацией, которую ищешь?
— Подниму шум.
Карлос задумчиво нахмурился. Я содрогалась под тяжестью его накатывающих мыслей. Рядом с Эллис Мгла была морским приливом. В присутствии Карлоса — роковым омутом, которого не избежать.
— Ты никому не расскажешь то, что узнаешь от меня.
Я подавила внушенное желание согласиться.
— Я расскажу своему клиенту, если понадобится, и использую все, чтобы добраться до Эдварда.
Он прожег меня взглядом.
— Подробности не выйдут за пределы этой комнаты, пока ты не увидишься с Эдвардом.
Я сглотнула пыль и поежилась.
— Да. Хорошо.
Я откинулась назад, колени тряслись в странном согласии с биением сердца.
21
Карлос наклонился над столом и пригвоздил меня к стулу взглядом. Он говорил низким напряженным голосом, который завораживал и душил меня.
— Вампира поддерживает не кровь, но жизненная сила, текущая вместе с ней. Мы слабы. Нам нужна чужая сила, или мы опускаемся до убогих теней, впадаем в безумие и медленную агонию, а затем по-настоящему умираем. Самые энергичные и крепкие существа обеспечивают наиболее высокое качество жизни. Поэтому мы ловим дневных, таких как ты. Вы даете столько, что нам не приходится слишком часто выходить на охоту, а смерть не всегда обязательна, чтобы получить необходимое. Вампир использует энергию, заменяя то, что не может выработать сам. Всем существам нужна энергия. Редкие единицы могут отдавать ее осознанно и применять для других целей. Когда отдаешь энергию, она пожирает и твою жизнь. Если требуется очень много силы, она поглотит каждый клочок жизни и смерти, который в тебе есть. У тебя должны быть другие жизни — или кровь — для подпитки. Если нужна великая сила, понадобится много жизней или кровь вампира, которая сочетает жизнь и смерть. Ни кровь, ни энергию нельзя сдержать силой или подчинить. Цена им слишком высока. А Эдвард потребовал — вырвал их у меня. Мы познакомились в Лиссабоне. Эдвард был еще молод, тем не менее, его амбиции пылали словно экваториальное солнце. Он плел интриги и выпускал когти, чтобы возвыситься, но только настраивал против себя остальных. У него было мало друзей, и среди них я, дурак.
Его голос зазвучал в старинном ритме, и я почувствовала, как прошлое поднимается вокруг нас под занавесью Мглы, которую я не могла отбросить.
— Он собирался уничтожить своих врагов одним ударом, но это требовало сил, которые ему самому были неподвластны.
Слова Карлоса начали давить на меня.
— Он поделился со мной своими планами. Я сказал, что он слишком рискует. Необходима кровь, смерти — их заметят — и опасные чары. Мы поспорили. Я не отдал бы ему свою кровь — никто бы не отдал, — и он согласился на меньшее: заплатить лишь человеческими жизнями. Я уехал на безопасное расстояние, в Севилью, и принялся собирать нужных нам мужчин и женщин, материалы, искать место… Я запер наших пленников и начал вплетать великое заклинание в сами стены. Явился Эдвард, и я помогал ему создавать машину, пока совсем не выбился из сил. Он отправил меня отдыхать до завершения подготовки.
Вокруг меня свернулось полувоспоминание-полувидение. Я дернулась прочь, но оно уцепилось за меня. Я видела призрачные лица мужчин и женщин в лохмотьях восемнадцатого века и чувствовала, как их муки отдаются в моем собственном теле.
— Накануне Дня Всех Святых он пришел за мной. Мы отправились в собор и спустились в подвал рядом с Ла-Гиральдой. Стены и пол изрезали новые символы, написанные мелом и углем, золотом и кровью. Я не стал изучать их — меня слишком заворожил вид того, что мы создали.
Возбуждение. Сотни тайных слов и образов заполнили меня, блестя на темном камне.
— В глубине подвала на платформе стояли на коленях две дюжины мужчин и женщин — все дети улиц, потерянные, забытые, — связанные внутри машины, которая удерживала их с серебряными лезвиями у шей, вела к единственному моменту и цели.
Холодное острие поцеловало мой затылок, волосы встали дыбом.
— Они не узнали боли и ужаса от смерти своих собратьев. Мне не нужны были муки, только смерть. Кто-то хныкал и стонал в отчаянии, когда мы вошли, но стоило появиться Эдварду, и воцарилась зачарованная тишина. Такова всегда была его мощь. Мы прошли в центр комнаты, туда, где сосредоточивалась сила заклятия и машины. Все символы вели к нам и от нас, а письмена уже пульсировали скрытой магией.
Я чувствовала ее жужжание, внезапное спокойствие мужчин и женщин, всепожирающее предвкушение Карлоса и смешанное со страхом волнение.
— Он встал у веревки, которая свисала с потолка, далеко от машины, оставив меня в центре. Некоторые иероглифы — черные, как плакальщики на свадебном пиру, — меня смутили, но времени возражать не было. «Начинай», — скомандовал Эдвард. Я заговорил, и нити заклинания сплелись воедино — призрачные, жаждущие энергии. Я протянул руки к машине, и Эдвард дернул за веревку.