шлая премия.
Этот мимикрировавший под деда сатир разговорил одного из дедов что были здесь. У сатира был более чем намётанный взгляд, вино, а также мёд и иные методы ведения разговоров, особенно таких как старческое брюзжание на молодёжь.
Что же такого сатир умудрился узнать? Как бы странно ни было — а «старых-добрых временах», а именно том, что происходило тут более шести десятков лет.
В эти времена, разумеется, и трава была зеленее, и девки слаще, да набеги куда как лучше, да и окружающие богаче… всё было лучше, а нынче всё мельчает — классическое старческое брюзжание, что ещё ждать?
Однако, сатира заинтересовало совершенно иное. Этот дедок, несмотря на всё это, был… слишком здоровым. Да, конечно, бывают здоровые старики, но столь идеальная форма Зенона слишком заинтересовала, и он начал его расспрашивать.
Бенгт — так звали того норманна — обменялся с Зеноном воспоминаниями не только о временах, но и о лидерах, которые были. Поцокал языком на нынешнего ярла, мол, только с нежитью и сражался, а в хорошие набеги не ходил, но хотя бы не как его отец, что скончался от «мёртвого глаза» — то ли проклятия, то ли болезни, будучи даже более молодым чем Рэндалфр… не то, что дед нынешнего ярла, который, пусть и якшался со всякими, достаточно давно сгинул, пусть и по дурости, доверчивой.
Когда же Зенон попытался у него узнать, «по какой дурости», тот сначала помялся, а после ушёл в отрицание — мол, думает он, что было что-то, да и исчез тот внезапно, единственный, после чего всё как-то пошло не так и эдак…
Сама их беседа в тот момент ушла в другую сторону, но когда Зенон попытался расспросить и других, то не узнал ничего. Абсолютно. О деде Рэндалфра помнили единицы, но, скорее, как о том, кто был велик в прошлом.
На вопрос «знает ли где этот Бенгт находится» сатир ответил положительно — тот был, уже со слов остальных, несколько более отрешённым и находился на отшибе, тратя своё время на изготовление разных игрушек да фигурок.
На вопросительно изогнутую бровь он извлёк небольшую фигурку, схематично изображавшую фигуру скандинава-воина. Не слишком детальную, далёкую от идеала, но, в ней было что-то особенное.
Пока мы двигались в сторону дома этого «старика», за нами увязался Хати, который начинал напоминать уже небольшого колобка. Когда ночью скандинавы поняли, что он не «простой» волк, то к нему каждый старался как-то прикоснуться, подкормить или погладить, но не столь навязчиво, как это делали феи.
А отказаться от вкусного мяса ему было слегка сложно…
Обнажённая по пояс фигура скандинава была видна уже издалека — не будь на нём копны седых волос, я бы и не поверил, что он старик — и он уже с утра колол дрова, ловко орудуя топором. Куда больше выделялись его руки — кроме ожидаемых мышц, они были покрыты рунной вязью, от запястий до надплечий, а некоторые даже заходили на шею.
— Ну здрав будь, старик, — залихватски начал Зенон.
— И ты не чихай, рогатый. Не замёрз? — он лишь чуть повернул голову, не слишком отвлекаясь от своего дела. — Вижу, ушастого привёл. Чего надо?
— При всём уважении…
— И ты нахер иди, черныш. Чего хотел? — он хмыкнул, чуть прищурившись.
— Да так, заливал мне один рогатый, что тут развалюха живёт, что создание мира помнит. Решил зайти полюбоваться на экспонат, — норманн фыркнул, после чего снова разрубил деревяшку, но уже вонзив её в пень, служивший аналогом колоды.
— Ну, полюбовался? — он повернулся корпусом ко мне, хрустнув шеей. — Или попозировать, как твои водоныры любят?
— А что, они из любителей ваять статуи?
— Да, видал давненько. Нормально режут, да только мягко слишком. Не как мы, — он повёл плечом, разминая левую руку.
— Видел твои поделки. Они выглядят весьма просто, — он на это ухмыльнулся.
— Сила в простоте, ушастый. Вы, долгожители, любите усложнять. Дотачивать до идеала, который не существует.
— Идеал у каждого свой, — отметил я. — Но в простоте и правда что-то есть. Но я хотел спросить не то.
— Ну так выкладывай уже, эльф. Я не… — он на секунду запнулся. — Бессмертный.
Эта запинка в его словах и приковала моё внимание, заставив взглянуть на него совершенно иным взглядом, нежели до этого.
«Он очень старый» — пронеслась в моей голове мысль Хати, который принюхался. — «От него веет тленом и прахом, как от пыли с мертвецов.»
— Не бессмертный… — протянул я, прищурившись. — А не подскажешь, сколь зим уже отжил, старик?
— Не твоё дело, черныш. Я живу до тех пор, пока меня не призовут в Вальгаллу, — огрызнулся он, а его лицо дёрнулось.
— И каково это, не мочь отправиться туда, так как достойного врага нет?
— Грх… — его лицо скривилось. — Мой Рагнарёк ещё не настал. Я ещё не выполнил то, что на меня возложили.
— И каково это, жить, пока твоя задача всё ждёт и ждёт? — я сделал шаг вперёд, а в мой голос начали вплетаться новые нотки, делая его всё более и более вкрадчивым. — Сколь много лет ты ждёшь, сколь долго наблюдаешь за ним? Ведь он постепенно близится к моменту… — его глаза начали чуть затуманиваться, погружая его в воспоминания, пока я продолжал лить в его уши мёд и яд. — Сколь долго ты по-настоящему не сражался, не ощущал тот азарт, то желание встретить судьбу… сколь давно ты желал встретиться именно с ним? — на последних словах по его телу прошла видимая дрожь, он тряхнул головой, сбрасывая оцепенение.
— Замолчи! Ты никогда этого не поймёшь, и как лорд, и как те водолазки, — буквально зарычал он, сжимая топорик так, что его костяшки пальцев побелели.
— Не пойму, — подтвердил я, делая шаг назад и начав говорить нормальным голосом. — Но что, если я скажу, что могу тебе помочь?
— Как будто ты сумеешь призвать моего ярла… — на последнем слове он осёкся, а на моём лице появилась лёгкая улыбка. Приманка была проглочена, и теперь я знал, что ему было нужно.
— Дед Рэндалфра, — он чуть прикрыл глаза, выругавшись.
— Альвгейр… — протянул он. — Мой ярл… копьеносец, что был способен поразить морского змея с трёх ударов. Мой ярл… носитель крови Фрейи, покоритель дальних земель. Мой ярл… — он замолчал, опустив голову. — Объединитель народов. И я… тот, кто не смог выполнить ни один из его приказов.
На его шее и предплечьях вспыхнули руны, от которых буквально начало нести холодом, а он задрожал, сдерживая боль. Мышцы на его теле заходили ходуном, после чего он начал усыхать. Бывший образцом сурового, северного мужчины, едва ли не эйнхерием во плоти, он… усох.
В нём всё ещё виднелась та сила, что схлынула после обронённых им слов, но теперь это было лишь её отголоском.
— Всё же, ты признал.
— Пусть так, но я продолжу нести память о нём, — сквозь зубы прошипел Бенгт. — О моём вожде.
— Хати, будь добр… приведи Талфеля, — когда я озвучил имя лицо викинга едва заметно дёрнулось, а волчок метнулся выполнять данное ему указание.
— Что, ушастый жив ещё? — проскрипел уже постаревшим голосом норманн, поставив чурку, но не спеша её разрубать.
— Жив, здоров, да мечом-копьём успешно машет, — я чуть прищурился. — Был знаком?
— В нескольких рейдах встречались… — неохотно ответил он. — Умеют они цепляться за дно, хрен найдёшь.
— Строй держат не хуже вас, а то и получше…
— Ну не уж лучше, — пробурчал викинг. — Кое-что они умеют, но пыла того нет, огня в душе. От возраста это, вы, эльфы, свой огонь теряете.
— От возраста, говоришь… — задумчиво протянул я, после чего повисла небольшая пауза. Вскоре Хати примчался, а следом не торопясь шёл Талфель.
— Ага, за вашим братом такое есть, — молчавший до этого Зенон заговорил, уже извлекая флягу. — Вы уставшие. Если наша жизнь что скромная свеча нищего, то вы, долгожители, как пузатые свечи толстосумов, — он сделал короткий глоток, после чего продолжил. — За то время что мы сгораем, вы едва ли проживаете десятую часть своего срока. На наших местах уже третья иль четвёртая подобные свечи — вы лишь тогда задумываетесь о том, чем серьёзно заняться в жизни.
— В чём-то ты прав, сатир, — раздался голос морского эльфа. — У нас есть время поразмыслить над тем, что вам приходится делать сразу из-за скоротечности жизни. Лорд, — он кивнул, переведя взгляд на норманна. — Бенгт.
— Надо же, узнал-запомнил, — ухмылка уверенно проявилась на лице викинга. — Не напомнишь, копьё или топорик?
— Копьё. Ты мне проломил щит, — ровно ответил Талфель. — Молодо выглядишь. Для человека.
— А было это лет… — викинг запнулся, пока мы с сатиром наблюдали за этой парой.
— Восемьдесят три с половиной года назад, — чётко проговорил эльф. — Долгая жизнь учит запоминать.
— Так тебе уже за сотню должно быть! — сдержать удивления Зенон не сумел, от чего его голос был куда громче чем до этого.
— Ему уже за сто двадцать должно быть, — равнодушно пожал плечами морской эльф. — Он уже тогда был далёк от молодости.
— Уж не наговаривай, я пылал молодостью и пылом, — пробурчал человек. — В отличии от тебя.
— Ты что-то хотел, лорд? — шпильку он проигнорировал, переключив внимание на меня, а я коротко кивнул, переводя взгляд с одного моряка на другого.
— Хотел. От вас обоих, — после этих слов я ощутил, как Талфель подобрался, будто готовый к удару. Его прищур также говорил о том, что он ожидает чего-то крайне неприятного.
— С ярлом, быть может, ты и на короткой ноге, но лобзаться с ним я не буду, — ухмыльнулся викинг, но напряжение в его теле также было видно.
— Я бы мог долго кружить вокруг да около, но у меня на это нет лишнего времени, — мой голос стал тяжелеть, начав давить на них обоих, а рука скорее рефлекторно легла на фигурку волка на мече. — Я желаю знать, почему между вами произошёл конфликт.
— Да на рейде пересеклись, о чём ты… — начал было викинг, но осёкся на полуслове, когда взглянул в мои глаза.
Отношение к вам персонажа Талфель понизилось и составляет 36.
— Мне нужно об этом говорить? — в его голосе появился лёд. Невысказанное вслух недовольство, не будь оповещения, едва ли ощущалось бы, в сравнении с обычным его поведением.