— Мы с сестрой ищем место, где Луна даст своим детям возможность жить в мире. Где танец и песня принесут процветание и радость живущим там. Где такие как мы, они или вы смогут жить, не боясь того, что принесёт следующий день, — я прикрыл глаза, вспоминая нужные слова. — Наша богиня говорила: будьте всегда добры, кроме как в битве со злом; поощряйте счастье повсюду; продвигайте гармонию между расами. Оказывайте дружескую поддержку незнакомцам, защитите бездомных и накормите голодных.
— Интересно, — голос был тот же, но прозвучал он мягче, чем было до этого.
На краю взгляда появилось уведомление о повышении отношений, которое уже было в районе нуля, что для «тёмного», пусть и наполовину, это хороший прогресс.
Хати же, презрев страх, подошёл к Талфелю, после чего обнюхал его. Тот на маленького волка смотрел со скепсисом.
— Я слышал о некоторых проблемах в одном из ближайших городов тёмных эльфов. Там, можно сказать, случилось ужасное, — теперь уже я прищурился, ощущая влияние одной конкретной книги и предыстории. — Жертва не захотела приноситься и сбежала.
— У всех бывает плохой день в жизни, — как бы между прочим отметил я, изобразив улыбку. — И дверь, в которую заходить не стоит. К счастью, иногда бывает выбор.
— Хм, — он повернул голову в сторону Ангнисс, которая о чём-то говорила с со старым сатиром, после чего хмыкнул ещё раз. — Интересно.
— Тц, и зачем с этими отродьями… — начал было один из эльфов за его спиной, а моё лицо, на котором до этого была улыбка, окаменело. Талфель же обернулся, явно желая что-то сказать, но…
— Что. Ты. Сказал, — я чуть наклонил голову, удерживая всю ту же окаменевшую улыбку. Глаза прищурились сами по себе, выделяя особо говорливого эльфа.
Смотря на этого разумного, я старался отметить каждую деталь. Гладкое, чуть заострённое лицо, с несколькими царапинами, явно полученными в этом бою. Волосы у него были практически того же цвета что и у их лидера, а горящая в глазах ненависть как раз и выделялась. И это при том, что я просто был, не успев сделать что-то «не то» по отношению к ним.
Также я отметил, что назвать его «целым» не получилось бы. Ранен до этого он был весьма сильно, пусть в него и влили какое-то зелье. На его поясе висел один короткий меч.
— Я сказал, что с отродьями как вы оба можно иметь только одно дело, — он демонстративно, в нарушение любых правил приличий что были приняты у эльфов, сплюнул себе под ноги.
— Яхель… — прозвучал уже угрожающий голос его старшего товарища, но я чуть поднял руку, останавливая того.
— Пусть договорит. Мне даже стало интересно, — поддерживать правильную интонацию было несложно. Змеиный яд, смешок и ирония — это лучшее сочетание для раззадоривания «молодых». В конце концов, сам таким когда-то был.
— Именно от вашего рода, предателей, пошли все беды нашей расы, — из каждого его слова сочился яд. Он встал в полный рост, лишь немногим уступавший Талфелю и сделал шаг вперёд, прихрамывая на правую ногу и продолжая. — И даже вы двое, предавшие предатели… даже паучихе, под чей дланью вы были рождены, не сдержали свою верность. А сколько до этого жили под ней, скольких во имя её убили, скольких она, — он мотнул головой в сторону Ангнисс, которая в это момент замерла, явно слыша, что он говорит. — Заклала на алтаре?
— Это всё? — едкий смешок в голосе проявился сам собой, вызвав у того нервный тик. И правда, совсем он молодой.
— Ты… — он уже схватился за меч, но был остановлен вскинутой рукой куда более рассудительного эльфа.
— Яхель!
— Не утруждайся. Он всё равно уже сказал и показал достаточно, — я стянул с левой руки перчатку, после чего та коротким броском отправилась молодому под ноги. — Maeth (Дуэль). Сейчас.
Глаза молодого эльфа сверкнули огнём, в котором было удовлетворение, тогда как от его старшего товарища раздался тяжёлый вздох. В конце концов, он явно был более настроен решить это «миром», на что внимание я обратил, но… если уж играю роль, то от начала, то до конца.
— Будь речь только обо мне, я бы пропустил всё это мимо ушей. На то что такие как он говорят мне плевать. Но, он задел то, за что я готов убить, — улыбка сходила с моего лица, а во взгляде появлялась кинжальная острота. — Dolle naa lost (пустоголовый), uvanimo (нечестивец). Не стоило тебе говорить о ней хоть что-то.
Интерлюдия.
Три месяца назад.
— Так, исправить это, это…
— Да. Постарайся сделать так, чтобы это читалось как напрямую, так и между строк. В остальном, в целом, выглядит более-менее неплохо. Последняя часть только обязательна?
— Да, так как, формально, характеристики на совсем другом уровне, а то, что будет иметься в начале… не слишком соответствует.
— Хорошо, тогда пусть будет. Сколько ещё времени надо?
— Думаю, к концу недели закончу.
— Буду ждать.
После этих слов сеанс связи с писателем закончился. Он постепенно дорабатывал ту предысторию, которую я планировал использовать в Землях. Увы и ах, но сам я не особо хорош в придумывании подобных вещей, поэтому приходилось обращаться к сторонним исполнителям, благо, даже такие были.
Цену этот человек не задирал, так как конкуренция, как и везде, была более чем жёсткая. Даже в такой сравнительно специфичной категории как «создание предыстории для персонажа».
Имея те вводные, что я ему дал, в плане выбора замка, класса, а также некоторой части закупа, он «родил» историю, которая мне скорее нравилась.
Два беглеца — брат и сестра, близнецы. Эльфийские полукровки — не просто смесь тёмного эльфа или лесного эльфа и человека, а именно что наполовину лесной эльф, а наполовину тёмный. Это позволяло сохранить некоторый баланс характеристик и способностей, между тёмным и лесным, а также добавить некоторое «смягчение» в плане репутационных проблем, которые были свойственны тёмным.
Я вновь начал примерять на себя эту роль. Как я сказал ранее, он описал обоих персонажей как «беглецов». Он же подарил нам по восемь с копейкой десятков лет — то есть, по меркам любых эльфов, мы едва-едва перешли с юношества на молодость. Впрочем, оценивая то, что он успел прописать из пережитого нами… этого было более чем достаточно.
Матерью была жрица Ллос, да и весьма титулованная, приближавшаяся к грани старшей жрицы, постепенно копившая влияние для становления верховной, но… потом случился наш «отец». Рейд на поверхность, очередная резня с эльфами лесными, новые порции рабов как для служения, так и для жертв и продажи куда-то далее. Просто бизнес, ничего более.
Однако её заинтересовал один из захваченных рабов — лесной эльф, который сражался особо хорошо. Тот был статен, вынослив, суров… у неё взыграла жадность, от чего она оставила его при себе. В конце концов, многие жрицы любят «играть», проверяя волю на прочность, в конце концов ломая свои игрушки и превращая их в что-то иное. Его же такая судьба и должна была постигнуть.
Но, волею судьбы, игрушка ей насолила. Нами.
Избавляться от детей в обществе тёмных эльфов не одобряется, а потому ей осталось только принять произошедшее за данность. Как минимум, рождённые дети всегда сойдут за жертву богине — та такое весьма любила.
Время шло, неспешно и неторопливо. После чего происходит главное событие — в этот мир приходим мы с моей «сестрой». Однако, это событие омрачается тем, что у жрицы просто не получилось принести нас в жертву.
Вполне очевидно, что это было связано отнюдь не с большой любовью — где Ллоситы, а где любовь, кроме как к себе? Всё было куда проще — богиня решила поиграть, не приняв жертву, шутки ради пошатнув эту жрицу. Её сослали куда подальше, а статус оной резко обрушился.
Попытки принести нас в жертву срывались трижды, с одними и теми же эффектами, после чего, скрипя зубами, было принято решение — они будут жить и станут теми, кто сумеет попрать спокойствие поверхности.
Их — то есть, нас — начали обучать и растить по всем традициям. За моим персонажем закрепилась роль весьма «тяжёлого» юнита, вплоть до того, что ему пророчили роль мерцающего, спустя годы работы, но говорили об этом уверенно. В магии я не преуспевал, в отличии от моей сестры.
«Семейной» любви мы, впрочем, испытали в достатке. Наказания как за проступки, так и просто по желанию, были для нас привычны. Это я и отобразил на спине моего аватара, нанеся туда вереницу шрамов, тогда как ей доставалось куда меньше.
Год за годом, десятилетие за десятилетием, но какой-то проблеск светлого оставался в нас обоих. Из-за этого же мы сблизились — в каком-то смысле, мы стали спиной к спине… фигурально.
И вместе с этим, чем дальше всё шло, тем больше мы приходили к мысли, что нам надо бежать. Нас начинали брать в рейды на поверхность, где мы уже эту поверхность видели… и ощущали к ней тягу. Играла кровь отца, из-за которой мы так и тянулись к лесам.
Во время одного из этих рейдов мы и сбежали. И оный побег был весьма звучен — мы ударили нашему же отряду в спину, сыграв с ними в лесу в «догонялки», где выживших было только двое.
Мы какое-то время скитались, пытаясь понять этот мир. Ощутить, каково это — быть частью иного, отличного от тёмных эльфов, бытия.
И, очевидно, с этим у нас были проблемы. Пусть мы и отличались от тёмных эльфов, наша кожа была несколько светлее, но опознать нас было более чем легко. Нам хотя бы не столь сильно мешало солнце.
В конце концов, мы оказались в одном из кругов друидов, рядом с которым часто проходила как как торговая гильдия, так и встречались тёмные эльфы, подобные нам. Это были последователи Луны — они, к нашему удивлению, отнеслись к нам доброжелательно.
Друиды приняли нас как гостей, обогрели… дали пищу и кров. От них же мы узнали и о том, насколько велик внешний мир, насколько он разнообразен… а многим позже туда же прибыл один из рыцарей людей. Прибыл он не воевать, а наоборот, приблизиться к природе и отдохнуть, несмотря на краткость жизни людей.
Он не рассказывал о себе многое, лишь изредка упоминая о своей более ранней, весьма насыщенной жизни и с кем ему приходилось столкнуться, но некоторые из жрецов с пониманием и сочувствием смотрели на него, когда видели на его руке кольцо-печатку. Особенно горевали по этому поводу проходившие люди из торговой гильдии, но из-за этого же они начали проявлять интерес и ко мне, как к тому, кому рыцарь раскрывался более всего. Один из них даже обещал что-то похожее на сотрудничество, выписав документ.