его, ни ломоты в костях, ни покалывания на кончиках пальцев, которыми так хотелось к нему прикоснуться, притянуть к себе и закончить этот поцелуй — и не только его. Не только поцелуй. И желание сделало чувство призрачного прикосновения сильнее.
Хотя я и была измотана, во мне все еще бурлила магия.
Я вошла в складское помещение и взяла коробку, которая стояла на бюро у двери — ту, которую я использовала, чтобы сбрасывать избыточную магию.
Я нашла свободное от секретеров, бюро и мягких стульев, место, положила коробку на пол и села перед ней, скрестив ноги. Положив руки на колени и закрыв глаза, я попыталась очистить мозг от беспорядочных мыслей и эмоций: наш захват в лагере, пощечина Иезекииля, острая боль, которая все еще пронизывала мои содранные запястья, возможность того, что Лиам…
Сидя с закрытыми глазами, я потянулась внутрь, используя некое магическое шестое чувство, чтобы увидеть частицы магии, обжигающие часть моего мозга, контролирующие гнев и насилие. Я позволила себе почувствовать их, чужеродные огоньки магии, проникающие и обосновывающиеся там, где их не должно быть. Терпение.
Я собрала их в горсть, чувствуя покалывание, как будто схватила кучку шершней. И представила себе, что сжимаю их в силовые потоки, точно так же, как делала это в Алгьерс, и реально почувствовала, как они соединяются, становясь холодными, тяжелыми и слегка чужеродными. Обескураженная тем, что сейчас произошло, я заставила себя сохранять самообладание и открыла глаза, чтобы сосредоточиться на ящике.
Я сделала вдох, сконцентрировалась и направила потоки к коробке, медленно и спокойно, сантиметр за сантиметром. Как всегда, от напряжения с лица на пол капал пот. Энергия убывала, рука дрожала от усталости, я стиснула зубы и сделала последнее усилие, позволив крышке закрыться. Она захлопнулась, издав довольно громкий глухой щелчок.
Там, где в мышцах и костях была магия, сейчас чувствовалась усталость. Я закрыла глаза, облегченно расправив плечи.
Я сказала Лиаму, что делаю все, что от меня зависит, чтобы не стать монстром.
Этим вечером я сдержала свое обещание.
Глава 13
Еще один рассвет, еще один курлыкающий голубь, еще один вызов от ангела:
«Штаб. Полдень».
Думаю, это займет часть дня.
Проверила лодыжку, почувствовав лишь легкий дискомфорт. Меня это вполне устроило. Я оделась и стала спускаться вниз, как вдруг услышала голоса в магазине и стук стаканов о деревянную столешницу.
— Что ты собираешься делать с Клэр?
Я остановилась на лестнице, узнав голос Гэвина. И чуть не повернула обратно наверх, чтобы дать им возможность поговорить наедине, пока не услышала последовавшую за этим фразу:
— Я ничего не собираюсь делать с Клэр, — ответил Лиам, как отрезал.
— Между вами есть связь.
— Sa fait pa rien[28].
— То, что это не имеет значения — полная чушь, — произнес Гэвин.
Слова Лиама, пусть и произнесенные на луизианском французском, отразились болью в моей груди, но теперь я точно никуда не собиралась уходить. Не тогда, когда он говорит о том, что между нами происходит.
— «Не имеет значения», не объясняет виноватое выражение на твоем или ее лице. — Повисла пауза. — Это из-за Грейси?
На этот раз голос Гэвина был мягким и успокаивающим. Я не слышала, чтобы он говорил о Грейси раньше, об их младшей сестре, которая была убита Духами. Но по тону его голоса было понятно, что он страдал, даже если и не говорил об этом.
Какое-то время Лиам не отвечал.
— Грейси не имеет к этому никакого отношения.
— T’a menti[29].
— Не имеет, — настаивал Лиам. — Я охотник, черт возьми. Клэр — Восприимчивая.
— И вы оба взрослые люди, — сказал Гэвин. — Ты гоняешься за своими жертвами, она тренируется, чтобы избежать беды. С ней все будет хорошо.
— Тебе-то откуда об этом знать? Ты можешь быть уверен, что ничего не случится? Что магия не возьмет верх? Боже, Гэвин. Ты же видел, что магия делает с людьми. — Он замолчал. — Ты не видел ее возле ворот. Ты не видел ее лица. Её охватывает ужас каждый раз, когда она думает о том, что они могут забрать ее.
Я положила руку на стену, штукатурка холодила кончики пальцев, хотелось прикоснуться к Лиаму, но меня не было в комнате, поэтому об это можно было только мечтать.
— Когда я ее только встретил, это был первый раз, когда она воспользовалась магией. Не очень успешно, ну как сумела. — В его голосе прозвучала нотка веселья. — Она вернулась сюда, чтобы захватить свою сумку — у нее на самом деле была сумка на экстренный случай, чтобы она могла уйти, прежде чем Сдерживающие найдут ее. Страх, что ее могут запереть в тюрьме по причинам, которые она не может контролировать, сломал ее.
— Сломал ее или сломал тебя?
Повисла тишина.
— Если что, это мне придется отвезти ее туда, Гэвин. Я не могу позволить сделать это кому-то другому, а это значит, что я буду тем, кто воплотит ее кошмары. Буду знать, что ее худший страх сбывается. Я не могу быть с ней в один момент и отправить ее туда в другой.
— Она знает, как оценить риски, Лиам, как справиться с собой. Да оглянись ты вокруг, ради Бога. Итак, проблема в том, что ты не уверен, что Клэр справится с этим? Или ты не уверен, что справишься сам?
— Ты не понимаешь.
Гэвин от души рассмеялся, но в этом звуке не было радости.
— Я проявлял интерес к той, которую ты должен был посадить, — сказал он, вероятно, намекая на Никс. — Я был на твоем месте. Это было жестоко. Но в данном случае, все не так. Я люблю тебя, старший брат. И я понимаю, куда ты клонишь. Правда понимаю, я вижу это по твоим и ее глазам. — Еще одна пауза. — Клэр сильная женщина и у нее много хороших друзей. И среди них Малахи.
Лиам зарычал.
— Рычи, сколько влезет, — протянул Гэвин. — Но он помогает ей. И он любит ее достаточно, чтобы продолжать помогать ей. Он не позволит магии завладеть ей. Черт, он может завладеть ей сам. Она ему очень даже нравится, ты сам это видишь.
Я закатила глаза. Не думаю, что он прав насчет Малахи, хотя, как мне показалось, говорил он довольно серьезно.
Послышалось трение ткани о дерево. Кто-то из них вставал. Я поморщилась и немного развернулась, чтобы остаться незамеченной, если кто-нибудь приблизится к лестнице.
— Значит, ты думаешь об этом, — сказал Гэвин. — Ты думаешь о том, надо ли тебе проявить благородство или просто уберечься самому. И ты думаешь о том, кто еще ее защищает.
— Могу я быть тем, кто скажет тебе, чтобы ты отвалил?
Гэвин вздохнул.
— Почему все наши разговоры должны заканчиваться именно так?
— Потому что тебе нравится лезть мне под кожу.
— Нравится. Правда нравится. И я очень хорош в этом. — Передвижения усилились. — Пойду на улицу, посмотрю, что вы сделали с моим грузовиком.
— Это мой грузовик, — ответил Лиам.
— Раньше это был мой грузовик, и мне любопытно узнать, что эти чертовы ксенофобы с ним сделали. Если Клэр волшебным образом сотворит бекон и булочки с корицей, дайте мне знать, я все готов за это отдать, а то в этом белковом батончике, который я только что съел, был один изюм вперемешку с прессованными опилками.
— По крайней мере, у тебя там был изюм.
Послышались шаги и поскрипывание пола, а затем открылась и закрылась входная дверь. Я не знала, полегчало мне от услышанного или нет. Теперь зная, что Лиам столкнулся с противоречиями, мне хотелось поговорить с ним, успокоить его. Но это ничего бы не изменило, что страшно меня раздражало.
Ладно, что бы я ни чувствовала, мне придется спуститься в магазин. Не могла же я стоять на лестнице до конца дня.
Пора уже с этим заканчивать, — подумала я и побежала вниз по лестнице. В магазине было тепло, поэтому, пока я шла, стянула свои волосы в узел. Это хоть как-то заняло мои руки, и я решила, что так буду выглядеть беспечнее.
Лиам поднял глаза.
— Доброе утро. Кажется, ты в целости и сохранности.
Он сидел за столом в обтягивающей футболке с длинными подвернутыми рукавами, с газетой «Таймс-Пикайюн», лежащей рядом со стаканом холодного чая и белой оберткой от батончика. Щетина на его лице отросла еще чуть больше, что теперь придавало его внешнему виду больше опасности, нежели красоты.
— Кажется, ночью ты предпочел не уничтожать мой магазин, — сказала я, стараясь сохранить атмосферу легкости. А затем схватила половину его протеинового батончика.
— Эй, это был мой завтрак.
Я откусила кусочек. Определенно изюм бы здесь не помешал.
— Эй, он был с моей кухни.
— Плата за охрану твоего магазина. И твоей задницы.
— Угу. Мне показалось, что я слышала здесь голоса.
— Это был Гэвин. Он снаружи осматривает грузовик.
— Он сегодня получше?
— Так же, как и всегда. Как твоя лодыжка?
— Гораздо лучше, — ответила я.
Лицо все еще немного болело, но запястья выглядели намного лучше. Я сняла повязки, мазь проделала отличную работу.
Лиам наклеил пластырь на лоб и в целом выглядел иначе. И это хорошо. На одну причину для беспокойств меньше.
— Есть новости о Лагере Кутюри? — спросила я. — Они уже нашли Иезекииля?
— Я ничего не слышал, — ответил Лиам, перелистывая газету. — А здесь новости прошлой недели.
Я вознесла молчаливую молитву о безопасности Гуннара, затем вошла на кухню, налить оставшийся чай в стакан.
— Новое правило! — крикнула я. — Человек, который допивает чай, должен сделать новый.
Он выглядел удивленным, когда я вернулась в комнату. Лиам посмотрел на мой стакан.
— Тогда я бы сказал, это ты.
— Малахи прислал сообщение. Он хочет встретиться в полдень.
— Возьму на карандаш, — произнес Лиам и перевернул газету.
— Ты собирался сегодня искать Ревейон?
Он посмотрел на меня.
— Ты за?
— Я предпочла бы делать хоть что-нибудь, нежели сидеть здесь в ожидании.