Я отвинтила латунную торцевую крышку. Древесина поддалась не сразу, потребовалось несколько попыток, но я, наконец, сумела ее открыть. Вытянула руку и перевернула трость. Маленький пурпурный мешочек с символом, выбитым на старом жестком бархате, упал мне на ладонь.
— Талисман Гри-гри, — сказала я, держа его так, чтобы Лиам мог разглядеть.
Трость с талисманом Вуду, спрятанным внутри.
Я положила мешочек и трость на стол, вытерла вспотевшие и испачканные в пыли руки о джинсы, но от ощущения магического покалывания на кончиках пальцев избавиться не удалось. Возможно, раньше эти все эти вещи волшебными не были, но не теперь.
— Если это здание принадлежало твоему отцу, то, вероятнее всего, архив тоже его.
Но откуда? Магический Акт исполнялся неукоснительно, Сдерживающие конфисковывали все, что могло иметь отношение к магии. В стеклянных пресс-папье они видели магические хрустальные шары, а книги про призраков принимали за волшебные справочники.
— Когда приняли Акт, — произнесла я, — мой отец очистил магазин от всего, что считалось незаконным и передал Сдерживающим. Но все эти вещи оказались безвредными.
Тем не менее, я вспомнила, как стояла с ним, наблюдая, как Сдерживающие сжигают кучи книг и «орудий» Вуду на площади Конго.
— Они не должны были этого делать, — прошептал папа, наблюдая как одни распаляют костёр, в то время как другие их подбадривают. — Эти вещи неопасны.
— Эти вещи опасны, — сказала я, повторяя как попугай то, чему нас учили в школе.
— Люди опасны. Пистолеты опасно. Ножи опасны.
Мой отец был высоким, с каштановыми волосами и темными глазами. Когда он посмотрел на меня сверху вниз, он казался невыносимо грустным.
— Это реакция на страх, на атаки. Но даже когда мы боимся, нам все равно нужно осознавать наши действия. Мы должны просчитывать последствия.
И мы ушли от огня, оставив толпу с ее жаждой крови.
— Он был влюблен в Новый Орлеан, — сказала я. — И он любил предметы — был очарован их сутью, их историей, их символикой. Вот почему я осталась здесь и сохранила магазин. — Я снова взглянула на стол. — Если что-то из этого принадлежало ему, мне он об этом не говорил. И, уж конечно, Сдерживающим об этом тоже не рассказал.
— Если он у кого-то брал эти вещи, то наверняка они приходили сюда, — промолвил Лиам. — Приводили в порядок, добавляли или что-то забирали.
Я кивнула. Просто чудо, что место не было разграблено. Я вытерла пальцем пыль со стола. Все выглядело тщательно разложенным и организованным, но пыль говорила о том, что к ним никто не прикасался в течении очень долгого времени.
Я оглянулась на Лиама.
— Здесь прохладно, довольно чисто и нет никакой плесени.
— Осушитель и кондиционер, — произнес он. — Хотя, как это все еще работает спустя семь лет, я понятия не имею. Со временем детали могут выходить из строя, особенно металлические, да еще и в климате Нового Орлеана.
— Может быть, кто-то проверял их время от времени.
— Или, может, они были усилены магией. Хотя это было бы большим риском, — сказал Лиам, перелистывая книгу, прежде чем снова вернуть ее на полку.
Он оглянулся на меня, в его голубых глазах отразился свет.
— Он поставил тебя под угрозу. Если бы Сдерживающие нашли это место сейчас, они бы все здесь уничтожили. А затем они уничтожили бы и тебя.
Я прошла через комнату и уставилась на золотой щит, который висел на стене. Это было оружие Консульства, с обильной гравировкой, инкрустированное драгоценными металлами и покрытое символами на языке, которого я не знала.
Протянув руку, я провела пальцем по глубокой борозде, которая проходила по диагонали через центр щита. Металл мягко вибрировал под кончиками пальцев, подобно тому, как гудит двигатель. Волшебство, живое и невредимое даже семь лет спустя.
— Стены, должно быть, экранированы, — сказала я, убрав руку в попытке отделаться от ощущения покалывания на кончиках пальцев. — Иначе снаружи роились бы Духи. Их бы сюда привлекла магия.
Возможно, именно поэтому я почувствовала головокружение, когда вошла внутрь.
Лиам кивнул.
— Возможно, это был то же самый человек, который экранировал магазин. Еще одно подтверждение того, что твой отец о многом знал.
Да, это так. И я не знала, как к этому относиться.
— Надо бы осмотреться, — произнес он и направился к лестнице. Он сделал осторожный шаг, слегка подпрыгивая, чтобы убедиться в прочности стали, а затем начал подъем по винтовой лестнице на второй этаж.
Я прошла к кухне и открыла холодильник. Он был рабочим, но пустым. Такой же безупречно чистый, как и репутация моего отца. Подвесные шкафы были глянцево-красными и гладкими на ощупь. В них хранилось несколько белых чашек и тарелок. В шкафу под ними был небольшой набор нераспакованных и ни разу не использованных кастрюль и сковородок.
Все еще ожидающих кого-нибудь, кто ими воспользуется. Все еще ожидающих кого-нибудь, кто превратит это место в дом.
— Наверху жилое помещение, — сказал Лиам, спускаясь вниз под аккомпанемент металлических ступенек. — Кровать и бюро. Ты что-нибудь нашла?
Я закрыла шкаф и нахмурилась.
— Несколько чашек, несколько тарелок и несколько кастрюль. — Я оглянулась на него. — Это место оборудовано как пансион, но непохоже, чтобы кто-то жил здесь.
Лиам кивнул и подошел к двери по другую сторону комнаты.
— То же самое и сверху. Все выглядит нетронутым. Может, твой папа построил укрытие на случай, если вам придется бежать.
— Потому что он был Восприимчивым.
Потому что само мое существование — не по собственной вине — было незаконным в Зоне. И всегда существовала вероятность, что кто-то это выяснит. Вероятно, он чувствовал то же самое.
— Да, — произнес Лиам и открыл дверь, затем снова закрыл ее. Должно быть, не нашел ничего интересного.
С того места, где стояла на кухне, я оглядела пространство и поняла, что столы были идеально расставлены на нескольких больших тканых коврах, которые были расположены параллельно друг другу, примерно в полутора метрах друг от друга.
Мне подумалось, что когда-то это был гараж. И возможно, он все еще функционировал. Я подошла к дальней стене, осмотрела выключатель с огромным количеством широких кнопок и нажала на одну из них.
— Бинго, — произнесла я, когда металлическая пластина под двумя столами начала перемещаться, поднимая их вверх и открывая пустое просторное внизу.
— Умница, — сказал Лиам, подходя ближе. Он внимательно осмотрел стальной стержень, который поддерживал пластину и столы, прежде чем встать на колени рядом с ним.
— И что у нас тут?
— Что это? — спросила я, подбегая к нему и распахнула глаза, когда он отодвинулся, чтобы я могла посмотреть.
— Провизия, — ответил он. Огни над нами освещали пространство внизу, заполненное ящиками, коробками и бочками с едой и припасами. Вода, сублимированный картофель, банки с супом и бульоном, мешки с рисом и бобами.
Мой желудок заурчал, и я положила на него руку, чтобы заставить его замолчать.
— Половина моего белкового батончика, это все, что ты сегодня съела?
— Это был мой белковый батончик, — напомнила я ему. — И да, но я в порядке. Мой желудок заурчал от жадности.
Лиам с сомнением посмотрел на меня и откинулся на пятки.
— Должен быть какой-то способ попасть туда. Дверь или лестница на нижний уровень.
Он встал и протянул руку, чтобы помочь мне подняться на ноги. Когда он подтянул меня, мы осмотрели стены.
— Вот, — произнесла я, указывая на узкую дверь в углу кухни.
Мы подошли и открыли ее. Узкая лестница уходила в темноту.
Лиам нашел еще один выключатель и щелкнул им, освещая еще один ряд лестниц из гофрированного металла. Снова протестировав лестницу на прочность — никогда не стоит доверять старому металлу в субтропической зоне, не проверив его сначала — мы спустились в подвал.
Здесь воздух был еще холоднее, а слой пыли был таким же толстым. Запах был другим. На первом этаже пахло больше антикварным магазином, чем бензоколонкой — пылью и древесиной. В подвале пах больше как в музее. Как-то стерильно.
Все было организовано — банки на полках, сумки на поддонах, а спасательные жилеты и рюкзаки висели на стенде. Стопки аптечек. Укомплектованные и свернутые спальные мешки. Десятки упаковок бутилированной воды, все еще завернутые в пластик. А в одном из углов гудел осушитель воздуха.
Мой отец собирал еду, воду и припасы так же, как собирал магические вещи.
— Это не гостевой дом, — сказал Лиам, проводя пальцами по ряду консервированных супов.
— Ага, — согласилась я. — Это бункер.
Его голос был мягким, и я даже могла почувствовать его взгляд.
— Твой отец когда-нибудь упоминал об этом?
— Нет, — ответила я, услышав усталость в своём голосе.
Я устала от событий и откровений, и злость на моего отца росла с каждым разом все больше. Росла каждый раз, когда мне приходилось задаваться вопросом, почему он не рассказал мне об этом месте, чем бы оно ни было.
Я подошла к стенду и расстегнула один из четырех одинаковых камуфляжный рюкзаков. Внутри была бутылка воды, две сигнальные ракеты, небольшая аптечка, пластиковый пакет с белковыми батончиками. Это была настоящая дорожная сумка, в отличие от той, которую я спрятал в шкафу на складе на втором этаже. На всякий случай.
Я просила его, чтобы мы ушли. Однажды ночью, когда мы прятались в ванной внизу, без света, заперев все двери, под вой сирен снаружи, я сказала ему, что это безумие оставаться здесь.
— Мы не можем все бросить, — сказал он. — Мы не можем покинуть Новый Орлеан.
— Я предпочла бы жить где-то еще, чем умереть здесь.
Мне было семнадцать лет, и я была уверена, что все знаю.
— Мы не можем просто уйти, — сказал мой отец, положив руку мне на голову, когда снаружи раздались выстрелы магии и яркий зеленый свет вспыхнул в щели под дверью ванной комнаты. — Просто не можем взять и сбежать.