– Сама знаешь, что это не так, – довольно резко заметила Энн, но Вики проигнорировала ее слова.
– Вы мистер Кортни, верно?
– Да, миссис Фейн. Простите, что ввалился к вам в спальню…
– Прошу, зовите меня Вики. Все в полном порядке. – Она протянула руку, и Кортни пожал ее. – Насколько мне известно, вы старый друг Фрэнка. Он много о вас рассказывал.
Казалось, она светилась от глубокого внутреннего счастья, которое питало ее энергией, как и сила воли. Кортни видел, что Вики Фейн еще очень больна, хоть и не хочет этого признавать.
Он не знал, как себя вести. Заявить: «Наслышан о вас и Фрэнке, примите мои поздравления»? Нет, вряд ли такое годится. Но слова соболезнования по поводу смерти супруга могут оказаться еще неуместнее. Поэтому Кортни промолчал, а Вики устроилась поудобнее и продолжила с мечтательной улыбкой:
– Насколько понимаю, в четверг вечером я причинила всем немало неудобств.
– Вовсе нет.
– Совершенно никаких неудобств, – подтвердила Энн, поправляя коврик. – Прошу, выкинь это из головы!
– Но кто-то же должен об этом думать, дорогая моя Энн, – трезво рассудила Вики. – Нельзя не признать, что ситуация весьма неприятная, и я еще легко отделалась.
Кортни спросил себя, знает ли Вики причину своей болезни. Очевидно, нет.
– Но о чем это я… – Помрачнев, она осторожно коснулась горла. – Ах да. Энн, не окажешь ли мне большое одолжение?
– Разумеется.
– Ты не могла бы остаться со мною на ночь? Сегодня и, быть может, завтра? Старший инспектор Мастерс сказал, что договорится с полковником Рейсом, чтобы тот позволил тебе не выходить на работу.
Вдали за окном едва заметно сверкнула молния.
Энн замерла, схватившись за изножье кровати.
– Ну конечно я останусь! – Помедлив, она продолжила: – Но ты же не думаешь, что тебя снова… снова…
Вики попробовала рассмеяться, но ей, должно быть, стало больно, и она отказалась от этой затеи.
– Нет-нет, – заверила она, – ничего подобного! Просто хочу, чтобы кто-то… был рядом, а общества миссис Проппер или Дейзи я не вынесу. – Она опустила глаза и вцепилась в покрывало. – Видишь ли, Энн, так или иначе, но я убила человека.
– Вики!
– Милая моя, это истинная правда. Не собираюсь устраивать истерику или постоянно думать об этом, но все же я убила беднягу Артура, даже если сама не понимала, что делаю. Факт остается фактом, верно?
– Да, но винить тебя – все равно что винить кинжал. Ты была всего лишь… всего лишь…
– Орудием, – подсказала Вики. – Ходячим и говорящим орудием, выполнявшим чужие приказы. Но чтоб ты знала, мне очень не нравится быть «орудием», неодушевленной вещью. Я действительно убила Артура. На его рубашке даже нарисовали крестик, чтобы удар пришелся точно в сердце. По крайней мере, так мне сказали. «Здесь его сердце». Вот что случилось, когда я была под гипнозом. Кто-то заранее все спланировал.
– Вики, что сказали полисмены? – тихо спросила Энн.
– Ничего. То есть… Ничего. Они не расстроили меня, если ты об этом. Вообще-то, они вели себя чрезвычайно вежливо. А сэр Генри Мерривейл полностью оправдывает свою репутацию.
Энн обошла вокруг кровати и аккуратно присела на край туалетного столика. Ее щеки раскраснелись, в глазах светилась тревога.
– Вики, я… я не хотела спрашивать, и даже когда поднялась сюда, старалась молчать, старалась изо всех сил, но… Но что ты помнишь?
Тишина.
– Почти ничего. Помню, как говорил доктор Рич, как сверкала монета… А потом я в изнеможении очнулась на этой кровати. Помню, что меня била дрожь, а рядом сидел Фрэнк и обнимал меня за плечи. Я попросила: «Бога ради, не надо. Что, если нас увидит Артур?» И Фрэнку пришлось все рассказать.
– Хватит, Вики! Довольно!
– Нет-нет, все в порядке, я не против. Но между голосом доктора Рича и пробуждением – сплошная тьма и какой-то шум. Спросишь, на что это было похоже? Скажи, тебе доводилось выпить лишнего? На вечеринке? Наутро просыпаешься и понятия не имеешь, что произошло; противно даже думать о том, что ты могла натворить…
Энн виновато кивнула.
– Не то чтобы я люблю участвовать в таких попойках, – искренне улыбнулась Вики, бросив на Кортни взгляд темно-синих глаз, – но помню, как однажды на Новый год, вскоре после нашей с Артуром свадьбы… По-моему, он так и не простил меня. Его костюмы по-прежнему в шкафу… Не подашь воды? Глотать больно, но в горле совсем пересохло, надо попить…
Из графина, стоявшего на прикроватном столике, Энн налила четверть стакана воды. Вики выпила ее, держа стакан обеими руками. Заметно было, что она держится из последних сил.
– Не позволяй, чтобы тебя загипнотизировали, Энн, – посоветовала она, возвращая стакан. – Чтобы заставили сделать то, что сделала я. Это недопустимо.
– И что будет дальше?
– Я выйду замуж за Фрэнка, – просто ответила Вики, – если пойму, что это не повредит его карьере. В ином случае, если запахнет скандалом, перееду поближе к месту его назначения и буду жить с ним… Фил Кортни, наверное, скажет, что это отвратительно?
– Вовсе нет, – ответил он улыбкой на улыбку, – но, думаю, вам лучше пожениться. Против второго варианта я не возражаю, вот только у таких историй редко бывает счастливый финал.
– Если бы мы только… – Вики сжала кулаки и понизила голос. – Если бы мы только нашли это чудовище! Того, кто за всем этим стоит! Этого безжалостного проныру, что заставил меня убить Артура, а затем хотел избавиться от меня с помощью самой болезненной отравы на свете! Такого я простить не могу. Вся эта боль…
– Значит, полисмены обо всем рассказали, – выдохнула Энн.
– Ну… Да. И еще мне показалось, что у того грейпфрута был странный привкус.
– Ты уверена, что яд находился в грейпфруте?
– Да. Мне никто не подсказывал. Я сама им подсказала. В смысле, полисменам. Видишь ли, у меня сохранилась ложка.
– Ложка?
– Да. По случайности. Та самая, что лежала на подносе с грейпфрутом. Поднос Дейзи унесла, а про ложку забыла. Парой минут позже я заметила ее и положила на туалетный столик. Собиралась отдать ее Дейзи, когда та принесет чай. Но потом скверно себя почувствовала, и все вылетело из головы. Все это время ложка пролежала на туалетном столике. Я только что отдала ее инспектору Мастерсу. Он говорит, что если на ней обнаружат следы стрихнина…
Кортни не стал спрашивать, помнит ли она, кто принес грейпфрут. Вернее, кто тот единственный человек, имевший возможность отравить ее стрихнином.
Вне всяких сомнений, Мастерс и Г. М. тоже не затрагивали эту тему.
– Ты начинаешь волноваться, Вики, – сказала Энн. – Перестань. Прошу, ложись. Будь умницей.
Вики расслабилась и признала с кривой усмешкой:
– Да, мне велели поменьше говорить. Таковы рекомендации врача. Но ты же заночуешь у меня, Энн?
– Ну конечно. Схожу домой, соберу вещи и вернусь.
– Буду страшно признательна. Как понимаешь, бояться нечего. Просто не хочу оставаться одна. И еще мне… снятся сны.
– Понимаю. Пойдемте, Фил.
Снова интуиция?
На западе опять блеснула молния. Быть может, это было влияние жаркого дня с его гнетущей атмосферой. Прощаясь с Вики, Фил Кортни вновь ощутил дурное предчувствие, впервые давшее о себе знать, когда он стоял за дверью на балконе. Вот только теперь оно стало сильнее. Близилось что-то недоброе.
Позже он вспоминал эту сцену, прохладную руку Вики в своей ладони, дрожащие на легком ветру шторы цвета пыльной розы и чувство, что в комнате сделалось чуть темнее. Вики отвлеклась на далекие отблески за окном.
– Зарница, – сказала она.
– Да, – подтвердила Энн. – Зарница. Пойдемте, Фил.
Глава семнадцатая
Начался ливень.
– Значит, никто не станет спорить, – подытожил сэр Генри Мерривейл, – что виновным может быть только один человек?
В полицейском участке, в кабинете Агню, Мастерс, Г. М. и сам хозяин помещения придвинули стулья к письменному столу, где небольшими группами лежали разнообразные предметы и официальные формуляры. Последними здесь появились ложечка и соответствующий рапорт лаборанта, где значилось, что в оставшемся на ней грейпфрутовом соке обнаружена одна пятнадцатая грана C21H22N2O2, или, говоря проще, стрихнина.
Дождь хлестал по окнам и журчал в водосточном желобе. Было без малого десять вечера.
– Все согласны? – осведомился Г. М.
– Определенно, – кивнул Агню.
– Ну, пожалуй, – со свойственной ему осторожностью признал Мастерс.
– Отлично. В таком случае почему, во имя бобов святого Игнация, все сидят сложа руки? Заполняйте ордер, и пусть старший констебль его подпишет. Поверьте, тянуть время совершенно незачем, и наш приятель слишком опасен, чтобы оставлять его на свободе.
Мастерс потер подбородок.
– Мы защищаем эту девицу, – настаивал Г. М. – как только можем. Разве что полисмена к ней не подселили…
– Как это не подселили?! – сердито проворчал Мастерс, оскорбленный до глубины души.
– Этому пора положить конец. Надо что-то делать, и чем быстрее, тем лучше.
Инспектор Агню взял ложечку и постучал ею по столу.
– Не кажется ли вам, сэр, – спросил он, – что виновный подстроил все так, чтобы мы пришли именно к этим выводам?
Г. М. обдумал услышанное.
– Не вижу, как такое могло произойти, сынок. Эту тему не поднимали – по крайней мере, ни я, ни Мастерс, – и главный свидетель готов ответить на любые вопросы. Мастерс, говорите: что вас не устраивает?
– Все звучит очень складно, сэр, но стоит ли горячиться? – усомнился настырный инспектор. – Признаю, что человек, о котором идет речь, действительно виновен. Господи, этого нельзя отрицать! Нас одурачили невинным лицом и актерской игрой, причем сделала это такая гадина, какой я в жизни не видел!
– Здесь вы правы, – согласился Агню, погруженный в безрадостные мысли.
– Ну хорошо! – согласился Мастерс. – Дело крепкое. Но следствие не завершено. – Он постучал пальцем по стопке документов. – Мотив доказан, и это хорошо. Здесь, – он указал на формуляр, – свидетельство аптекаря Льюиса Л. Льюиса, что еще лучше. А здесь, благодаря блестящей административной работе инспектора Агню, – продолжил Мастерс, свято веривший, что с местной полицией лучше дружить, а не ссориться, – у нас свидетельство о приобретении ножа в Глостере, и это по