– Знаете? – Теперь голос Мириам Банкрофт был тихим, но в вопросе прозвучали остатки былой злобы. – Скажите, что вам известно? То, что Лоренс покончил с собой, спасаясь от шантажа? Именно это сейчас обсуждают в Нью-Йорке, не так ли?
– Это разумное предположение, Мириам, – тихо подтвердил я. – Кавахара загнала вашего мужа в угол. Завали резолюцию номер 653 или тебя разоблачат как убийцу. Единственным способом ускользнуть от ответственности было покончить с собой до пересылки свежей копии памяти в центр хранения психической информации. Если бы ваш муж не был так решительно настроен против версии самоубийства, возможно, он бы всё провернул.
– Да. Если бы не появились вы.
Я махнул рукой, делая слабую попытку защититься.
– Я появился здесь не по своей воле.
– А как же чувство вины? – произнесла в наступившей тишине Мириам Банкрофт. – Вы задумывались над этим? Вы задумывались над тем, что должен был почувствовать Лоренс, когда до него дошёл смысл содеянного? Когда ему сказали, что эта девчонка Рентанг была католичкой, то есть не могла вернуть себе жизнь, даже если бы резолюция номер 653 и воскресила её на время? Вы не думали о том, что, приставляя себе к горлу дуло бластера и нажимая на спусковой крючок, Лоренс наказал себя за своё преступление? Вам не приходило в голову, что он в действительности не пытался «ускользнуть от ответственности», как вы выразились?
Я покрутил эту мысль так и сяк, вспоминая то, что было известно о Банкрофте, чтобы и не лгать, и сказать то, что хотела услышать Мириам Банкрофт.
– Такое возможно.
Она издала сдавленный смешок.
– Такое более чем возможно, мистер Ковач. Вы забыли, я была здесь той ночью. Я стояла на лестнице и видела, как Лоренс входил в дом. Видела боль на его лице. Он заплатил за то, что сделал. Судил сам себя, приговорил сам себя, привёл в исполнение. Лоренс заплатил за преступление, уничтожив того, кто его совершил. Но теперь человек, не имеющий воспоминаний о случившемся, не совершавший это преступление, живёт с сознанием собственной вины. Вы удовлетворены, мистер Ковач?
Мученический сорняк очистил воздух в оранжерее от прозвучавшей в голосе Мириам Банкрофт горечи. Тишина сгустилась.
– Зачем вы это сделали? – наконец спросил я, увидев, что Мириам Банкрофт не собирается продолжать. – Почему за любвеобилие вашего мужа должна была заплатить Марла Рентанг?
Мириам Банкрофт посмотрела на меня так, будто я попросил её объяснить какую-то основополагающую духовную истину, и беспомощно покачала головой.
– Я не смогла придумать другой способ причинить Лоренсу боль, – пробормотала она.
«В конечном счёте, она ничем не отличается от Кавахары, – старательно разжигая в себе злость, подумал я. – Ещё один маф, передвигающий простых людей, словно пятнашки».
– Вы знали, что Кёртис работает на Кавахару? – равнодушно спросил я.
– Я догадалась. Но не сразу. – Мириам Банкрофт подняла руку. – Однако у меня не было никаких доказательств. А как вы дошли до этого?
– Задним умом. Кёртис отвез меня в «Хендрикс», порекомендовав этот отель. Через пять минут после того, как я зашел, там появился Кадмин по приказу Кавахары. Слишком удачливо для случайного совпадения.
– Да, – рассеянно согласилась она. – Всё сходится.
– Это Кёртис достал вам синаморфестерон?
Мириам Банкрофт кивнула.
– Полагаю, через Кавахару. Причем она не поскупилась. В тот вечер, когда вы послали его ко мне, он был накачан препаратом по самые уши. Кёртис предложил ввести дозу в клон перед поездкой в Осаку?
– Нет, Кавахара. – Мириам Банкрофт кашлянула. – За несколько дней до этого у нас состоялся на удивление спокойный разговор. Теперь, оглядываясь назад, я вижу, что это Кавахара подстроила поездку в Осаку.
– Да, Рейлина женщина дотошная. Была дотошной. Она не исключала, что Лоренс может отказаться поддержать её. Поэтому вы подмазались к Шерил Босток, пригласив её погостить на вашем острове развлечений, как впоследствии и меня. Но только вместо того, чтобы насладиться общением с роскошным телом Мириам Банкрофт, как это предлагалось мне, бедняжке дали его поносить. Горсть купюр плюс обещание как-нибудь повторить это удовольствие в будущем. Бедная дурочка, она провела тридцать шесть часов в раю, а теперь мучается страшным похмельем. Скажите, а вы действительно собирались ещё раз пригласить Шерил Босток на остров?
– Я привыкла держать своё слово.
– Вот как? Что ж, сделайте мне одолжение, выполните это как можно быстрее.
– Ну а всё остальное? У вас есть доказательства? Вы собираетесь рассказать Лоренсу о моей роли в случившемся?
Сунув руку в карман, я достал матово-чёрный диск.
– Видеосъёмка момента инъекции, – сказал я, протягивая диск. – А также запись того, как Шерил Босток покидает центр хранения психической информации и летит на встречу с вами, после чего пересаживается в ваш лимузин и направляется в сторону моря. Без этих лент нет никаких доказательств того, что ваш муж расправился с Марлой Рентанг, находясь под действием наркотиков. Впрочем, следователи наверняка решат, что Кавахара накачала Банкрофта на борту «Головы в облаках». Никаких свидетельств нет, но это естественное предположение.
– Как вы узнали? – Мириам Банкрофт отвернулась в дальний угол оранжереи. Её голос прозвучал тихо и отрешённо. – Как вы вышли на Босток?
– В основном интуиция. Вы видели, как я смотрел в телескоп?
Кивнув, она прочистила горло.
– Я думала, вы играете со мной. Я думала, вы всё рассказали Лоренсу.
– Нет. – Я ощутил вспышку гнева. – В тот момент Кавахара ещё держала мою подругу в виртуальном застенке. Она угрожала, что будет пытать её до тех пор, пока та не сойдет с ума.
Искоса посмотрев на меня, Мириам Банкрофт снова отвернулась.
– Я этого не знала, – тихо промолвила она.
– Ну так вот. – Я пожал плечами. – Телескоп рассказал половину. То, что ваш муж, перед тем как покончить с собой, побывал на борту дирижабля. Тогда я начал думать о всех тех мерзостях, которые творила Кавахара в «Голове в облаках», прикидывая, можно ли было заставить вашего мужа наложить на себя руки. Химически или с помощью какой-нибудь виртуальной программы. Мне приходилось видеть, как это делается.
– Да, не сомневаюсь в этом. – Теперь её голос звучал устало, равнодушно. – Но почему вы отправились искать в центр хранения психической информации, а не на «Голову в облаках»?
– Точно не могу сказать. Наверное, как я уже говорил, интуиция. Быть может, потому, что накачивать кого-то наркотиками на борту воздушного публичного дома – это совсем не в духе Кавахары. Слишком прямолинейно, слишком грубо. Она шахматист, а не громила. Была шахматистом. Хотя, может, дело просто в том, что я не мог проникнуть в архивы системы наблюдения «Головы в облаках» с такой же лёгкостью, как в память центра хранения психической информации. А мне хотелось сделать что-то немедленно. Так или иначе, я попросил «Хендрикса» отправиться на Алькатрас и, изучив стандартные процедуры ухода за клонами, попытаться найти какие-либо отклонения от нормы. Вот так я вышел на Шерил Босток.
– Какая проницательность. – Мириам Банкрофт снова повернулась ко мне. – И что дальше, мистер Ковач? Вы собираетесь дальше творить правосудие? Добиваться распятия мафов?
Я бросил диск на стол.
– Я попросил «Хендрикса» наведаться в архив центра хранения психической информации и стереть запись об инъекции. Как я уже сказал, следствие скорее всего предположит, что вашего мужа накачали препаратами на борту «Головы в облаках». И это естественно. Да, кстати, мы также стёрли в памяти «Хендрикса» запись о вашем визите в мой номер. На случай, если кто-то попытается поднять шум, будто вы хотели меня подкупить. Так или иначе, по-моему, вы перед «Хендриксом» в большом долгу. Я бы посоветовал время от времени направлять в отель состоятельных постояльцев. Думаю, это обойдется относительно недорого. Если честно, я дал слово «Хендриксу» от вашего имени.
Я не стал рассказывать Мириам Банкрофт о том, что сцену в спальне просмотрела Ортега, а также о том, сколько трудов мне потребовалось, чтобы убедить Ортегу её стереть. Я сам до сих пор не мог понять, почему она согласилась. На лице Мириам Банкрофт целую минуту, пока до неё доходил смысл моих слов, распускалось недоумение, смешанное с безграничной радостью. Наконец она протянула руку и накрыла диск. Жадно схватив его, Мириам посмотрела на меня.
– Почему?
– Не знаю, – угрюмо буркнул я. – Может быть потому, что вы с Лоренсом заслуживаете друг друга. Может быть, вы заслуживаете того, чтобы и дальше любить похотливого извращенца, который не может сочетать уважение и страсть в отношениях с одной женщиной. Может быть, он заслуживает того, чтобы и дальше терзаться сомнениями – не подтолкнул ли его кто-нибудь убить Марлу Рентанг? Может быть, вы оба в сущности такие же, как Рейлина Кавахара. И, может быть, все вы, мафы, заслуживаете друг друга. Я могу твердо сказать только то, что нам, остальным, вы не нужны.
Я встал, собираясь уходить.
– Спасибо за угощение.
Я уже успел дойти до двери…
– Такеси!
…и остановился, неохотно оборачиваясь к ней.
– Но это же неправда, – уверенно сказала Мириам Банкрофт. – Возможно, ты сам веришь во всё это, но это неправда. Так?
Я качнул головой.
– Да, это неправда, – согласился я.
– В таком случае почему?
– Как я уже сказал, не знаю. – Я молча посмотрел на неё, гадая, радоваться ли мне тому, что я ничего не помню. Мой голос стал мягче. – Но он попросил меня сделать так, если я возьму верх. Это было частью нашего соглашения. Почему – он не объяснил.
Я ушёл, оставив Мириам Банкрофт среди зарослей мученического сорняка.
Эпилог
В Эмбере отлив оставил полосу влажного песка, и она простиралась почти до «Поборника свободной торговли». Скалы, на которые налетел авианосец, обнажились, собравшись на мелководье у носа окаменевшим содержимым, хлынувшим из внутренностей корабля. Усевшиеся на камнях чайки пронзительно кричали друг на друга. Над песком скользил лёгкий ветерок и поднимал мелкую рябь в лужицах воды, собравшихся в наших следах. С деревьев вдоль набережной исчезли плакаты Анчаны Саломао, и улица стала ещё более блеклой и пустынной.