– Удобно, – согласился император.
– Когда я рассуждал о том, кто стоит во главе заговора, я учитывал четыре фактора. Этот человек должен быть аристократом, иметь возможность посещать дворец, быть достаточно влиятельным для того, чтобы в будущем как-то воздействовать на принимаемые новым императором решения, и, наконец, его родовая магия должна быть ментальной. Вандаус подходит по всем параметрам. Его родовая магия – отвод глаз, что могло не единожды помогать ему и во дворце, и в театре, и в других местах. Его попросту не видят, даже если смотрят прямо в лицо. Во дворец Бирион приходил постоянно, я специально проверил журнал учета посетителей вашей охраны. И это даже не подозрительно, ведь Вандаус…
– Дружен с Вольфом и Анной, – пробормотал Арен и тяжело вздохнул.
– Да.
Дознаватель на мгновение замолчал, не зная, как сказать то, о чем еще он догадался этим утром.
– Ладно тебе, Гектор, не молчи. Я не дурак, понимаю, что Вольф не мог не знать. Возможно, он ни в чем не участвовал и толком не помогал, но знал наверняка.
– Я тоже так думаю, ваше величество. Да и влиять на чьи-то решения в дальнейшем было бы проще через него. Полагаю, Вольф был оставлен «за бортом» сознательно, чтобы не рисковать таким хорошим рычагом давления на принцессу Анну или любого другого вашего наследника. Ну и если бы Вандаус в итоге погиб, то… Вольфу бы пришлось встать на его место. Но доказательств у меня пока нет.
– А что со спектаклем, который состоится в среду? Мне идти туда?
– Дайте мне еще сутки.
– Хорошо. – Император кивнул, устало прикрыв глаза, и Гектор, помешкав, все же попросил:
– Не разговаривайте с Вольфом. Сейчас не время.
– Не буду. У меня нет желания ни с кем разговаривать. Я устал и от пауков, и от тараканов, и от этой паутины, которая оплетает меня уже почти полгода.
Паутина…
Гектор попятился, сраженный внезапной догадкой.
– Ваше величество… я пойду.
– Иди.
Через несколько минут, вернувшись в комитет, Дайд махнул рукой пришедшему на работу секретарю выходного дня и, скрывшись в своем кабинете, набрал на браслете связи номер Бириона Вандауса.
– Доброе утро. – Проекция директора Императорского театра выглядела сонной и уставшей. – Чем обязан столь раннему звонку?
Раннему… да уже почти девять. Разве это рано?
– Бирион, я правильно помню, что в среду в театре состоится премьера спектакля «Сеть» по пьесе нашего с вами общего знакомого?
Вандаус понимающе хмыкнул.
– Да, и я все еще надеюсь, что на премьеру придут и этот общий знакомый, и император. Его величество пока не присылал официального ответа. Он ничего не говорил вам?
– Нет, но вы же знаете императора, он вечно занят. Думаю, с ответом он будет тянуть до последнего. Так вот, Бирион… Я тоже хотел быть в театре этим вечером, но боюсь, не получится. У вас ведь состоится финальная репетиция в ближайшее время?
– Конечно.
– Могу я поприсутствовать?
Вандаус мгновение колебался, и в его глазах Гектор увидел настороженность.
– Если вы обещаете, что не станете делиться ни с кем подробностями сюжета, – улыбнулся в конце концов директор театра, и его тараканьи усики чуть приподнялись. – Мы держим это в тайне.
– Разумеется, я буду нем как жаба, – заверил Бириона Дайд, погладив зеленую дознавательскую форму, и улыбка Вандауса стала шире.
– Что ж, тогда приходите к нам завтра. К пяти.
– Спасибо, – поблагодарил Гектор и, отключившись, выдохнул, откидываясь на спинку стула.
Если он и завтра ничего не найдет в этом демонском театре, его можно будет увольнять с должности главного дознавателя Альганны.
Глава одиннадцатая
После возвращения из леса стало хуже. Родная обстановка дома, в котором они с отцом прожили три года, без него самого воспринималась как рука без пальцев, растение без корней и здание без крыши. Тайра казалась самой себе какой-то былинкой, которую носит по свету вместе с ветром и она не может найти свое место – все мечется и мечется, не зная и не умея останавливаться.
И перед Рианом было стыдно за накатившую возле озера слабость. Тайра использовала его, и на этот раз – совершенно бессовестным образом. Нельзя так себя вести с человеком, который искренне любит и беспокоится, нельзя! Риан заслуживает того, чтобы рядом находилась женщина, которая тоже будет любить его, а не как Тайра – просто цепляться, чтобы ее не сбило с ног и не унесло окончательно.
Но в груди одновременно с досадой на себя за недавний поступок горела жгучая обида на Гектора, и думать о дознавателе было не менее мучительно, чем об отце. По поводу ареста Моргана Тайра не злилась, понимала, что Гектор не мог иначе, но… почему он даже не пытается бороться за их отношения? Сказал про невесту – и все, будто бы ждет, что Тайра сама к нему на шею кинется. Но как она может?! Навязываться мужчине, если он сам не собирается ничего делать, более того, пообещал отцу ее не трогать! Она понимала, почему обещал. И эти мысли ей демонски не нравились. Пожалуй, они не нравились Тайре сильнее всего остального.
Гектор не относился к тем мужчинам, которые запросто могут отдать другому свою женщину. А в том, что он считает ее своей, Тайра не сомневалась ни капли. Однако сейчас дознаватель уступил так легко, будто она была ему не нужна, хотя его взгляды, прикосновения, слова о разорванной помолвке, сожаление об аресте Моргана – все говорило об обратном. И Тайра видела только одну очевидную причину для подобного поступка.
Гектор знал правду о ее проклятии. И он не просто знал ее – он осознавал, что необходимо сделать для того, чтобы Тайра выжила. И понимал: он сам в этой схеме отсутствует. Он лишний. И отступил, потому что ее жизнь была ему важнее собственного счастья.
– Тай, – тихий голос Риана ворвался в ее смятенные мысли, – пора ложиться спать. Но перед сном тебе нужно будет кое-что сделать.
– Что? – Тайра подняла голову.
Последние полчаса она сидела на кухне вместе с Рианом и слушала шум льющейся воды – ее собеседник мыл посуду. Уходить никуда не хотелось – присутствие Риана отчего-то помогало сейчас сильнее всего.
– Мазь. Морган ведь говорил тебе? Ее нужно использовать ежедневно.
Тайра поморщилась.
– Да, я помню.
Это было одним из последних наставлений отца.
– Тебе помочь? Или ты сама сможешь? – Голос Риана чуть дрогнул, и девушка отстраненно подумала: если она допустит, чтобы принц ей сегодня помогал, то к утру от ее невинности не останется даже воспоминаний.
– Сама.
– Уверена?
– Абсолютно.
– Хорошо. Тогда… мазь стоит на тумбочке возле твоей кровати.
Тайра кивнула и медленно поднялась со стула.
– Я пойду.
– Спокойной ночи, Тай, – сказал Риан глухо. Судя по звуку, он вновь занялся посудой, чтобы не смотреть на девушку.
Спустя минуту Тайра стояла возле кровати и сжимала в ладони баночку с мазью. Все внутри нее восставало против того, чтобы использовать эту мазь, хотя она понимала, насколько это неразумно. Но еще Тайра понимала, что именно содержится в баночке, и не могла заставить себя послушаться отца.
Жизненная сила. Она поняла это недавно и поначалу изо всех сил гнала подобные мысли, не желая признаваться, что последние десять с лишним лет ее кожа впитывала в себя не только пчелиный воск и настои разных трав, но и чужую жизнь. Иначе как еще она смогла бы остаться в живых? Для этого отец и уничтожил Зака – чтобы забрать его жизненную силу. Хотя, конечно, неприязнь Моргана к соседу тоже сыграла свою роль, но цель все же была иная.
Тайра сглотнула, открыла крышку и поднесла баночку к носу. Какой знакомый сладковатый запах… От него во рту всегда появлялся гнилостный привкус, и теперь стало ясно почему.
Защитница! Как же противно. Тайра безумно хотела жить, но не намазывая при этом на свою кожу подобную дрянь. Она пыталась убедить себя, что жизненная сила все равно уже отнята и тем, кто ее лишился, отказ Тайры использовать мазь никак не поможет. Но ни разум, ни сердце с этим доводом не соглашались.
В конце концов Тайра, приглушенно выругавшись, сходила в ванную, умылась, а вернувшись, быстро переоделась в ночную рубашку и отвернулась к стене, упрямо сжимая кулаки.
Она выйдет замуж за Риана, и больше ничего. Завтра и выйдет, чтобы больше не медлить и не рисковать. А все остальное – ни за что!
«Опять я обманула отца», – вздохнула Тайра и закрыла глаза.
Через полчаса в ее комнату почти бесшумно проскользнул Риан. Провел рукой над головой Тайры, сильнее усыпляя ее, заглянул в баночку с мазью, понимающе хмыкнул, сел на кровать, отодвинул в сторону одеяло и снял с девушки ночнушку. На мгновение зажмурился, тяжело дыша и пережидая, пока уляжется собственное волнение, а потом приступил к делу.
Еще через полчаса, когда кожа Тайры уже светилась мягким сиянием, Риан вернул на место ночную рубашку и тихо вышел из комнаты.
Проснувшись на рассвете, Тайра несколько минут лежала, прислушиваясь к мелодичному птичьему щебету за окном. Пернатые переговаривались так радостно и беззаботно, что в другое время она и сама бы улыбнулась, услышав этот весенний праздник жизни, но сейчас улыбаться не хотелось. Она вспоминала свои сны и досадливо морщилась, недовольная собой.
Поначалу она шла через холодный туман, прислушиваясь к голосу человека, который упрямо звал ее, но не отвечала. Если раньше Тайра еще раздумывала: вдруг действительно получится стать чьим-либо учителем, то теперь вопрос казался решенным. Какой из нее учитель? Она со своей-то судьбой справиться не в состоянии, куда ей ученики? Учить должен тот, кто старше и мудрее.
Ледяной туман, словно услышав ее мысли и отчаявшись, впитался в землю, и перед Тайрой появилась Геенна. Девушка беззвучно выругалась, когда от стены огня отделилась темно-серая тень и зависла перед ней, мерцая и колыхаясь. Опять!
– Да не хочу я с тобой говорить! – зашипела Тайра и взмахнула рукой. – Убирайся! Уходи, откуда пришла!