ся! Ну или служат нам.
– При всем моем уважении, эти сектанты – единственные, кто вам помог, ни у кого больше не получилось. Оставьте их в покое. Они уже много сотен лет владеют этой землей. Вы же прекрасно знаете, что им подчиняются потусторонние силы, и поселенцы просто так не сдадутся. Пострадает много людей. Да у них же дети, в конце концов! – человек, лица которого Оля не видела, уже еле держал себя в руках. Под конец фразы он почти сорвался на крик.
– А ну заткнись! Или я тебя вместе с ними уничтожу! Ясно?! – тот самый мужчина, недавно раздававший приказы, подался вперед. Щеки покраснели от злости еще сильнее. – А теперь пошел вон! И если я не увижу завтра результатов, ты у меня под трибунал пойдешь, а этих дикарей я сам, лично казню! Понял меня?!
– Есть! – отрапортовал его собеседник и поднялся со своего места. А Оля замерла, смотря в лицо незнакомца.
Ему на вид было лет сорок, может, чуть меньше. Под глазами залегли темные круги, щеки впали. Одет он оказался по-военному: белые полотняные брюки, заправленные в сапоги, темно-зеленый, почти черный мундир без пуговиц, а на талии – черный кожаный ремень. Мужчина быстрыми шагами подошел к двери и скрылся за ней.
Тут Оля моргнула и очутилась в каком-то очень странном поселении. Дома, сложенные из толстых прутьев, связанных между собой, стояли, образуя круг, в середине которого пылал огромный костер. Над ним возвышалась жердь, а на ней висело несколько разделанных тушек животных.
Звучало множество разных голосов, бегали полуголые дети, несколько старух перебирали сухие травы. Оля тут же подумала о дедушке. Он так же частенько сидел и перебирал свои заготовленные травки, связывая их и расфасовывая по тряпичным мешкам.
Громкий топот копыт разбил эту идиллию, и на небольшой расчищенной поляне показалось несколько всадников. Одного Оля узнала: тот самый собеседник, пытающийся перечить начальнику.
Мужчина заговорил на незнакомом языке, и о чем речь девушка не поняла. Зато прекрасно увидела появившийся в глазах женщин животный ужас.
Мгновение – и откуда-то выбежало с десяток сильных высоких мужчин, одетых в какое-то тряпье и о чем-то спорящих. Но их ругань остановил оглушающий звук, похожий на выстрел. Тот незнакомец тут же упал со своего коня, а поселение стали окружать вооруженные люди. Их было много, они все наступали и наступали, пока не согнали жителей на середину. Мужчины пытались закрывать собой женщин, на руках которых ревели дети.
Стоило Оле снова моргнуть, как она оказалась стоящей напротив огромного столба. К нему привязали с десяток человек, а в ногах у них лежал тот самый мужчина в военной форме. Он все еще был жив и смотрел на своих соратников с отвращением и злобой. А потом на миг встретился глазами с Олей, и их взгляды замерли друг на друге.
– Спаси их, – прошептал мужчина одними губами.
Один из военных подошел к столбу и поджег солому, сложенную у основания. Оля почувствовала запах горелой плоти, услышала мольбы, а потом душераздирающие крики горевших людей буквально оглушили. Не в силах больше смотреть, девушка закрыла глаза и услышала, как ее кто-то зовет:
– Оля! Олюшка, очнись!
Она ощутила несильные похлопывания по щекам, а в носу все еще стоял запах горелой плоти.
Оля медленно открыла глаза и встретилась с обеспокоенным взглядом Николая Петровича. На его бледном лице отчетливо проступили морщины.
– Деда? Что произошло? – хриплым голосом спросила девушка и попыталась сесть. Получилось не с первого раза.
– Как вы? – прозвучал над ухом незнакомый мужской голос. Оля обернулась посмотреть, кто это, и вздрогнула. Перед ней стоял тот самый военный мужчина, которого убили. На нем были все те же белые штаны и темно-зеленый мундир.
– Вы?! – выдохнула девушка.
– Спасибо вам большое за помощь, – проговорил дед, и Оля перевела взгляд на него, не понимая, что вообще происходит. Она обезумевшими глазами смотрела то на старика, то на незнакомца, уже поднявшегося на ноги.
– Если с вашей внучкой все хорошо, то я пожалуй, пойду. Дел еще осталось много, – проговорил мужчина.
– Конечно. Еще раз спасибо вам, – Николай Петрович протянул руку незнакомцу, и тот пожал ее в ответ. А Оля обратила внимание на ладонь мужчины. Точнее, на выжженный на ней знак. Триксель – кажется, так говорил следователь.
– До свидания, Ольга. Не пугайте больше так дедушку, – улыбнулся Оле мужчина, и его глаза буквально на секунду загорелись золотом. А потом развернулся и ушел.
Оля не ответила. Она только молча смотрела ему вслед, пока силуэт не скрылся за могильными крестами. А еще девушка поняла – незнакомец пошел не на выход с кладбища, а наоборот, вглубь.
Лишь спустя несколько минут у Оли получилось прийти в нормальное состояние и подняться на ноги.
– Деда, что случилось?
– Ты упала в обморок, а этот прохожий помог привести тебя в чувство.
– И сколько я пробыла без сознания?
– Так минуту. Может, две.
– Минуту… – эхом повторила девушка. В том самом кошмаре, из которого Оля недавно вернулась, прошло, как ей показалось, несколько часов. – А что это за мужчина?
– Да черт его знает. Странный он, и одежда у него странная, – пожал плечами дед. – Взялся словно из ниоткуда. Оля, ты как себя чувствуешь?
– Все хорошо дедуль. Поехали домой?
Глава 16
Скоблев сидел в своем кабинете и заполнял рабочие документы. Подходила к концу очередная неделя, и все были наготове. А Роман постоянно посматривал на телефон и ждал звонка от Оли.
– Леонид, охрана на месте?
– Да, наши люди предупреждены и готовы в любой момент действовать.
– Хорошо.
Да, всю полицию поставили на уши, но Скоблева все равно что-то беспокоило. В нем словно постоянно шевелился маленький червячок сомнения.
– А как там девушка? – снова заговорил Леня.
– Какая девушка? – не сразу понял Роман.
– Ну которая Ольга. Ей ничего не снилось?
– Нет.
– Все это так странно, конечно. Сбывающиеся сны, земля и растения, впитывающие кровь… Вот живешь себе, живешь, и тут вдруг – бац! – и чертовщина начинает происходить. Как думаете, зачем убийце нужны все эти органы?
– Без понятия.
Скоблев еще хотел что-то сказать, но в дверь кабинета постучались, и та отворилась, пропуская Юрия Никифоровича.
Грузный мужчина вошел в кабинет, осмотрелся и обратился к Скоблеву:
– Добрый вечер. Вы хотели меня видеть?
– Да, проходите.
Роман кивнул директору детского дома на стул, стоящий возле рабочего стола. Маслеников довольно быстро для своего телосложения прошел и сел на указанное место. Стул натужно скрипнул.
– Не понимаю, зачем вы меня вообще вызвали, – недовольно произнес Юрий Никифорович.
– Для закрытия дела о пропаже вашего брата нужно еще раз вас допросить.
Маслеников изумленно уставился на столичного следователя, словно не верил его словам.
– Серьезно? Мой брат пропал больше тридцати лет назад! Думаете, я смогу вам чем-то помочь? И разве то дело не закрыто?
– Очень надеюсь на вашу помощь. И нет, дело не закрыто.
Рома выдавил самую доброжелательную свою улыбку. Хотя сейчас ему этот мужчина уже не казался таким хорошим и приятным, как в первую их встречу.
– Ладно, задавайте свои вопросы. Только, если можно, быстрее. У меня много дел. Сегодня наконец-то отдали останки Семена, и нужно готовиться к похоронам.
– Это не займет много времени. Итак, Юрий Никифорович, расскажите о том дне, когда пропал ваш брат.
– А что рассказывать-то? Мы, как и в любой другой летний день, пошли за ягодами. Забрались довольно далеко. Сейчас там расчищено несколько километров дороги вглубь, уложен асфальт, лавочки стоят, облагорожено все, а раньше рос обычный лес. Набрели на большую поляну. Я начал собирать ягоды, а брат ушел дальше. Через какое-то время я понял, что его долго нет, и стал искать. Бегал по лесу, кричал, но Семен не отзывался. И тогда я побежал домой. Не помню, где был отец, а мать нашлась в оранжерее. Рассказал ей все. Она тут же позвонила в милицию, и в этот же вечер множество людей вышло на поиски брата…
– …и не нашли, – закончил за Масленикова Роман.
– Да. Весь лес прочесали, но Семен будто сквозь землю провалился.
– Скажите, а какие у вас с братом были взаимоотношения?
– Нормальные. Конечно, случались ссоры, но мы, в основном, прекрасно ладили.
– Угу, – кивнул следователь, откинувшись на спинку своего кресла. Он буравил изучающим взглядом директора детского дома и постукивал пальцами по столешнице. – А вы прихватили семейные фотографии, как я просил?
– Конечно. Сейчас, – Маслеников полез в кожаную сумку, с которой пришел, и достал оттуда белый конверт. – Вот. Их совсем немного, но все же есть. Это моя мать, отец и я с братом. Последнее фото в таком составе, – мужчина положил перед Скоблевым первый снимок.
– А сколько вам здесь лет?
– Двенадцать.
– Вы же на год младше, правильно?
– Да. Вас что-то смущает? – с подозрением покосился на следователя Юрий Никифорович.
– Вы здесь крупнее брата.
– Я пошел в отца, а он – в мать. Семен был ниже меня на голову и худее. Кто нас не знал, думали – я старше.
– Вы сказали, что нашли свою мать в оранжерее. Она любила растения?
– Да. Ее розы считались самыми красивыми в городе.
– Скажите, а что сейчас с оранжереей?
– Отец закрыл после смерти матушки, раздал все растения. Моя жена раньше пыталась ей заниматься, а после того как заболела, оранжерею снова закрыли.
– Посмотреть ее можно?
– Пожалуйста. Ключи есть у сторожа. Что вы хотите там найти? – мужчина с прищуром посмотрел на Романа.
– Собственно, ничего особенного. Юрий Никифорович, думаю, мы можем закончить наш разговор.
– Хорошо, – Маслеников посмотрел на свои наручные часы. – Тогда пойду, а то сиделка скоро уйдет.
– До свидания, – попрощался Скоблев и проводил директора детского дома взглядом.
Когда дверь захлопнулась, заговорил Морозов: