Эджен выглядел довольно молодо, и даже светлые усики, скорее, молодили его, чем старили. Уже по походке я опредил, что передо мной хороший спортсмен. Звонкий голос Эджена сообщил мне, что граф щедро предлагает оставить все три захваченных замка в моей собственности, но назначить туда вассалов из числа прежних владельцев.
Среди моих гостей наметилось оживление. Они знали, что если я приму эти условия, то великий грабительский поход по землям графа не состоится. Однако зачем мне принимать такие дурацкие условия, если я мог с самого начала сделать вассалами и Праста и остальных?
— Граф щедро дарит мне мои же собственные замки, — просто ответил я. — Передайте ему, что я сам разберусь с вассалами.
Эджен подбоченился еще больше.
— Господин барон, имею честь прислать вам вызов за оскорбление господина графа.
Что ж, посланник Жоффруа перешел к плану «Б».
— В чем это оскорбление выражалось? — полюбопытствовал я.
Эджен замялся, посмотрел куда-то в сторону и ответил:
— Э… в беседах.
— В каких еще беседах? — изумился я. — С кем?
— Не могу сказать, господин барон, — хитро изогнул усики Эджен.
Никер развел руками, показывая, что предлог для дуэли довольно нелеп.
— Господин Россар, вы бы хоть что-нибудь получше придумали, — произнес я. — Какие-то беседы непонятно с кем. Сказали бы просто, что вам не нравится мой берет, и потому вы вызываете меня на дуэль. Чем не предлог?
Эджен растерянно посмотрел на меня.
— Но на вас нет берета, господин барон!
— Тогда сказали бы, что вам не нравится, что на мне нет берета, — ответил я.
Зал грохнул от смеха, а Эджен побледнел от возмущения.
— Господин барон, вы принимаете мой вызов или нет?
— Нет, — ответил я. — Вы недостаточно родовиты.
Смех превратился в смешки, а Эджен принялся бесноваться. Я никогда раньше не видел, чтобы человек так сильно сердился. Эджен покрылся красными пятнами и стал сбивчиво и громко что-то доказывать. Я с большим трудом понял, что он кричит о том, что получил дворянство от отца, тогда как я вообще непонятно откуда взялся. Эджен орал, что он честно заработал свое положение и что граф за успешные переговоры со мной даст ему замок и три деревни.
Я поднял руку, призывая к тишине.
— Хорошо, я приму ваш вызов, но с одним условием: чтобы граф больше ко мне никого не подсылал. Сам он, конечно, может приехать, — мне с самого начала было понятно, что от вызова перед лицом моих гостей уклониться вряд ли получится. Это вопрос репутации. — Я выбираю мечи.
Эджен сделал глубокий вдох, успокаиваясь, и неожиданно предложил:
— Рапиры, господин барон?
Это был очень необычный выбор. Рапиры в этом мире не пользовались популярностью, а рассматривались как чисто спортивное оружие.
— Пусть будут рапиры, — я не смог устоять перед соблазном, это оружие мне всегда нравилось.
Мне не хотелось затягивать с этой нечаянной дуэлью, и было решено провести ее немедленно. Не могу сказать, что я сильно волновался. По подсчетам, это была уже девятая моя дуэль, а волнение прекратило меня одолевать после третьей. Теперь перед началом каждого поединка я испытывал в основном любопытство. Так опытный скалолаз, повисая над пропастью, любопытствует: получится ли на этот раз добраться до вершины.
Дуэль проходила во дворе замка, на холодке. Тучный барон Ксавье, мой гость и личный враг графа, выступал распорядителем.
Мы с Эдженом были одеты по-спортивному: в свободные рубашки и узкие штаны без каких-либо доспехов. Барон Ксавье оказался настолько дотошным, что демонстративно протер острие наших рапир на случай, если там окажется яд.
Когда Эджен, разминаясь, сделал несколько выпадов в воздух, я понял, что этот противник отличается от всех, с кем мне доводилось сражаться раньше: он ловко двигался и даже прыгал, что нетипично для местных школ фехтования.
— Арт, он хорош, — шепнул мне Никер. — Будь осторожен.
Мы с Эдженом отсалютовали друг другу, приблизились и… на меня обрушился такой шквал ударов, что я едва успевал их парировать. Чемпион королевства по фехтованию знал свое дело туго: он перемещался как кузнечик, нападая с разных сторон. Я сразу оказался в глухой обороне. Краем глаза мне удалось заметить встревоженные лица Никера, Эмилии и даже Виолетты. Соратники уверовали в мою непобедимость на дуэлях, но теперь сочли, что я наскочил на сильного противника.
Эджен, казалось, не уставал. Он махал рапирой от души, пытаясь нанести укол, а один раз даже задел рукав моей рубашки. Я пытался контратаковать, но едва не получил удар в грудь. Противник был слишком быстр, словно д’Артаньян в молодости. В этот момент мне отчетливо вспомнился похожий бой. Он случился года три назад еще дома во время соревнований. Против меня вышел слишком уж энергичный противник, и тренер дал мне совет: фехтовать строго академически, без выкрутасов, будто «по учебнику». «Безошибочность может победить всё», — сказал он мне. Я последовал совету и выиграл соревнования.
И теперь, глядя на неутомимые прыжки Эджена, я стал размеренно и методично отбивать все атаки, никуда не торопясь. Это вскоре дало плоды: противник стал совершать очевидные ошибки. Но я выжидал, мне хотелось нанести верный укол. Эджен продолжал прыгать, хотя было видно, что его уверенность улетучивается. Наконец случай представился: противник раскрылся, и моя рапира пронзила его правое плечо.
Оружие выпало из руки Эджена. Он быстро отступил на пару шагов и воскликнул, держась за рану:
— Это пустяк, господин барон! Я могу продолжать другой рукой, если позволите!
Но мне это все так осточертело, что я отдал свою рапиру Ксавье.
— Возвращайтесь к графу и передайте ему, чтобы хорошо готовился. Вы видели, сколько у меня воинов и магов. На случай, если вдруг со мной что-нибудь случится, например, паду от руки наемного убийцы, я назначу заместителя, который продолжит поход.
Люди графа отбыли ни с чем. Остаток дня прошел в суматохе, я готовился выступать. Вечером Виолетта пыталась уединиться со мной, но ей постоянно кто-то мешал: то один слуга, то другой, то Вероника, то Петр.
Сначала я думал, что это случайность, но потом заподозрил заговор с участием Никера и Эмилии.
Утром прибыли солдаты от города. Бургомистр все-таки принял мое предложение и в знак согласия отправил мне на подмогу воинов. Целых трех. Этим символическим жестом он, видимо, намеревался выразить неудовольствие моим поведением.
Зато солдаты Фоссано принесли свежие новости. Оказывается, этой ночью чуть не сгорело полгорода. Пожар удалось остановить лишь каким-то чудом. А начался он с пятого дома от восточных ворот, если двигаться вдоль канавы. У этого сгоревшего дотла дома была приметная дверь, окрашенная в синий и зеленый цвета. Пожар означал лишь одно: кто-то из моих офицеров работал на деймолитов.
Глава 31
Я лично съездил в Фоссано и осмотрел руины дома. Неизвестные поджигатели поработали на славу. Вероятно, сначала они облили дом каким-то маслом, а потом поднесли огонек. От постройки осталось лишь пепелище, заключенное в мешок из обугленных каменных стен. Кто-то решил избавиться от припрятанного в доме журнала самым эффективным способом — ничего не искать, а просто сжечь все дотла. А я-то старался, натягивал тонкие нити…
В Фоссано на меня больше никто не нападал, но предыдущие попытки я не забыл, а также не забыл и убийство Георга. Плененный «киллер» ответил на все вопросы вспыльчивого Антуана, и теперь мне были известны имена и явки местного преступного мира.
Я не стал заезжать к бургомистру, а быстро вернулся в Лиго.
Никер встретился мне во дворе. Он уже неплохо передвигался, хотя его левая рука не обрела былую подвижность.
— Кто из наших поджег дом? — тихо, едва шевеля черными усами, спросил меня Никер. — Ты еще не узнал, кто этот мерзавец? Как может человек работать на деймолитов?! Это каким же надо быть подонком, чтобы предать свой собственный род!
Меня тоже очень интересовал этот вопрос. Кому из моих офицеров нельзя доверять? Рупрехту или Антуану? Ракшану или Алессандро? Каждый из них доказал свою преданность и полезность.
— Подонков вообще много, — ответил я, — но ты прав, чтобы предать все человечество, нужно быть выдающимся негодяем. Ничего, скоро мы узнаем, кто ответственен за поджог. А ты как, в состоянии выступать?
Никер показушно бодро улыбнулся.
— Конечно, Арт! Хоть сейчас!
Я с сомнением оглядел его похудевшую фигуру и белые бинты, выползающие из-под ворота темной куртки.
— Сейчас не надо. Завтра. Поедешь в мягкой карете.
Никер хотел было заспорить насчет кареты, но, увидев скептическое выражение моего лица, отступил и задал другой вопрос.
— Арт, я бы хотел обсудить с тобой проблему дядюшки Вилли. Не получится ли, что он для нас, людей, еще хуже, чем деймолиты? В чем его цель? Что он будет делать, если все его враги деймолиты падут?
— Поговорим завтра, когда выдвинемся, — предложил я.
Вечер и часть ночи прошли в хлопотах. Мои войска и гости готовились в поход. Виолетта носилась с деймолитским ящиком и выпросила у меня прочную закрытую телегу. Девушка наняла служанку и двух рослых лакеев для сопровождения проклятого груза.
Эмилия тоже изъявила желание присоединиться к походу.
— Я ведь член вашей команды, господин барон, — сказала она, заглядывая мне в лицо пронзительными голубыми глазами.
— Эмилия, вам не нужно смотреть на то, что будет, — ответил я. — Вы можете проводить нас, но потом, сделайте одолжение, вернитесь в Таглиата.
Ранним утром моя армия начала строиться в походный порядок. Мне еще не приходилось видеть «вживую» такую силу. Тридцать шесть магов, около сотни конных, больше трехсот пеших воинов и солидный обоз запрудили дороги. У каждого из магов теперь был свой голем, что почти уничтожило наши запасы хилы. Я даже был вынужден обратиться за помощью к Виолетте и забрать у нее излишки хилы.
Мы двигались на север довольно медленно, но уже к вечеру прибыли под Савиглиано, обитель барона Драга, графского протеже. Замок стоял на большом зеленом холме. Массивные стены прикрывали донжон, а единственная круглая желто-красная башня казалась огромной.