Было заметно, что он старается держать себя в руках.
— Гипотетикам наплевать на такую безделицу, как человеческая жизнь. Им интересен «Корифей». Когда их машины доберутся до Вокса, они поглотят «Корифея» и разрушат Вокс-Кор. Не выживет никто из людей.
— Откуда вы знаете? — спросила я.
— Говорить с гипотетиками я не могу — я не тот, кем меня считает Оскар, — но я слышу, как что-то тикает в темноте. Я улавливаю не мысли гипотетиков, а их намерения. — Его лицо расслабилось, он зажмурился, вероятно, прислушался. Потом покачал головой и посмотрел на Турка. — Ты навешал меня, пока я испытывал мучения. Не потому, что считал меня богом, не потому, что собирался меня использовать, как эти доктора, налетевшие на меня, как стервятники на падаль.
— Ничего особенного, — скромно возразил Турк.
— Если вы можете спастись, то я хочу вам помочь. Это тоже «ничего особенного».
— А вы сами? — спросила я.
Он опять улыбнулся, только с горечью.
— Мне не сбежать. Попробую спрятаться. Сейчас я пытаюсь создать себе защищенное пространство внутри Сети. Не для тела, а для своей «самости». Попытка не пытка. Но гипотетики очень сильны. А «Корифей»… «Корифей» безумен.
«Корифей» безумен.
В свою бытность Трэей я мало думала о «Корифее», как и все остальные. «Корифей» был абстракцией, собирательным понятием, обозначавшим процессоры, бесшумно и невидимо связывавшие Сеть и «узлы». Наши учителя показывали нам такую диаграмму:
Больше этого мы знать не хотели, да у нас и не было в этом необходимости. Система была устойчивой, сама себя охраняла, сама обеспечивала свою будущность, и в таком виде безупречно функционировала уже пять столетий. Что могло означать заявление о безумии «Корифея»?
Все дело было в вокских пророчествах. Наши основатели записали их в «Корифее» как бесспорные аксиомы — вечные истины, категорически не подлежащие оспариванию и пересмотру. Это было не важно, пока пришествие гипотетиков оставалось далекой целью, к которой мы продвигались маленькими шажками. Но теперь вопрос оказался поставлен ребром. Пророчество столкнулось с реальностью, и очевидный вывод — что пророчества могут оказаться ошибочными, — был вариантом, рассматривать который «Корифею» было запрещено раз и навсегда.
Этот конфликт затрагивал системы наблюдения и инфраструктуру, связывавшие воедино наши жизни и технологию; он касался лимбических интерфейсов и личных чувств всякого, кто ходил с «узлом» в затылке.
— Наибольшая опасность заключена в непредсказуемости результата, — продолжал Айзек. — Вероятнее всего бессимптомная тенденция к саморазрушению в органических и искусственных элементах системы. Это уже происходит, причем быстрее, чем я мог предположить.
Я потребовала объяснений и сразу пожалела об этом.
— До конца Вокса остаются считанные дни. Значит, не нужно дополнительное продовольственное снабжение, лишние люди тоже ни к чему, если они не являются добровольными участниками процесса. — Айзек отвернулся: видимо, ему было тяжело смотреть нам в глаза. — «Корифей» истребляет оставшихся фермеров.
Я отказывалась в это верить, пока не увидела подтверждения. Сразу после ухода Айзека я помчалась на одну из самых высоких башен и там бросилась к панорамному окну. Была ночь, но небо было необычайно ясным, на севере сияла луна.
Раньше фермеры обитали в пещерах внешних островов Вокского архипелага. До восстания их насчитывалось тысяч тридцать, а после восстания это число сократилось примерно вдвое.
Им конец.
Внешние острова погружались под воду — «Корифей» отсоединил их от центрального острова и открыл старинные кессоны, впустив внутрь морскую воду.
Те фермеры, что выжили при начавшемся затоплении и забрались на верхние ярусы своих островков, теперь гибли у меня на глазах. Море Росса поглощало острова, топя их в фиолетовой пене. Из подводных тоннелей и скважин наружу вырывались бешеные гейзеры, посреди ядовитого моря вздымались и тут же рушились изъеденные солью гранитные столбы, оставляя после себя масляные разводы и уродливое месиво из древесины мертвых лесов.
Я простояла битый час, сама обратившись в соляной столб, слишком потрясенная, чтобы лить слезы.
Глава 23САНДРА И БОУЗ
Боуз провез Сандру мимо дома, в котором Оррин раньше снимал комнату. Пятиэтажка в той части города, где следовало проезжать не задерживаясь и лучше с поднятыми стеклами. Машину провожали безучастные глаза окон с выбитыми стеклами и разинутые зевы дверей, замусоренные использованными шприцами. В одной из клетушек одной из этих развалин, подумала Сандра, коротал время перед ночными сменами Оррин, терпеливо строчивший что-то в своих тетрадках.
— Думаешь, он вернулся сюда?
— Нет, — ответил Боуз. — Хотя я не знаю, настолько ли хорошо ориентируется в городе Оррин. Он удрал с сорока долларами в кармане, и вряд ли ему когда-нибудь в жизни доводилось останавливать такси. Скорее всего, он двинулся с пересадками, знакомым ему маршрутом.
— Двинулся куда?
— На склад Файндли, — ответил Боуз.
Они последовали по маршруту тех автобусов, которыми раньше пользовался Оррин, добираясь до места своей работы. Раскаленные улицы были забиты машинами, небо чернело на глазах, обещая грозу. В наступивших сумерках Боуз свернул в район одноэтажных промышленных и складских построек и безжизненных голых пустырей, где процветанием и не пахло.
Боуз припарковал машину рядом с заправкой на углу и закусочной.
— Здесь где-то тот самый склад? — спросила его Сандра.
— Да, рядом.
Боуз предложил выпить кофе. В закусочной было около дюжины столиков и ни одного посетителя. Окна заросли пылью, зеленый линолеум на полу завертывался, не доходя до стен, но хотя бы работал кондиционер.
— Пора подкрепиться, когда еще выдастся такая возможность, — сказал Боуз.
Сандра взяла себе кофе с кексом и присела за угловой столик. Оттуда ей была видна улица — длинный ряд безликих домов на противоположной стороне и грозное небо. Не один ли из этих домов — склад Файндли?
Но Боуз покачал головой.
— Нет, склад за углом, еще в двух кварталах отсюда. А ближайшая автобусная остановка — вот она, видишь?
Ржавая табличка на фонарном столбе, бетонная скамейка, безнадежно испачканная граффити.
— Вижу.
— Если Оррин приедет на автобусе, то сойдет здесь.
— Будем сидеть и ждать?
— Ты посидишь, а я проверю окрестности. Вдруг он приехал раньше нас? Хотя я сомневаюсь, что он нас опередил. Он приедет, когда уже совсем стемнеет.
— Откуда такая уверенность? Интуиция?
— Ты дочитала рассказ Оррина?
— Еще не до конца.
— Он у тебя с собой?
— Распечатка, в сумке.
— Дочитай. Обсудим, когда я вернусь.
Пока Боуз мотался взад-вперед, она сидела и читала. Когда он вернулся на стоянку, ей оставалось дочитать всего несколько страниц. Он спрятал машину за ресторанным мусорным контейнером, чтобы ее не было видно с улицы, — похвальная осторожность или паранойя?
— Что-нибудь нашел? — спросил она, когда он вошел.
— Ничего. — Он заказал себе кофе с сандвичем и спросил женщину за прилавком, не возражает ли она, если они посидят еще.
— Сидите, сколько хотите, — разрешила та. — У нас тут наплыв в обеденное время, а после никого. Устраивайтесь поудобнее. Только чур, хотя бы иногда что-нибудь заказывать!
— Вот вам немножко денег сверху, будете поить нас горячим кофе.
— Нам запрещено брать чаевые за стойкой.
— Я никому не скажу, — пообещал Боуз.
Женщина улыбнулась.
— Похоже, будет дождь. Хорошо тому, кто под крышей.
Сандра увидела на оконном стекле первые крупные капли. Еще немного — и хлынул ливень. Он забарабанил по раскаленному асфальту, из щели под дверью пахнуло горячей мокрой пылью.
Боуз снял со своего сандвича целлофановую обертку.
— Ты дочитала сочинение Оррина?
— Почти.
— Теперь понимаешь, почему я думаю, что он приедет сюда?
Она неуверенно кивнула.
— Оррин, — или тот, кто это написал, — знает, кажется кое-что про семейку Файндли. Другой вопрос — правда это или нет.
— Мне важнее, что происходит в голове у Оррина, чем то, правда ли это. Помнишь, что он сказал Эриел? «Сегодня вечером. Наконец-то!»
— Что-то он не довел до конца. Во всяком случае, он так считает.
— Правильно. Но он не знает, что Файндли и его люди начеку. По периметру склада расставлены машины частной охранной службы.
— Это что же, броневики для перевозки ценностей компании «Бринке»?
— Нет, эти парни не рекламируют свои услуги.
Сандра поежилась и сказала себе, что причина в непривычной прохладе.
Снаружи, под проливным дождем, затормозил автобус. Он угодил колесом в глубокую лужу, образовавшуюся из-за забитого стока, и окатил водой троих работяг, безропотно мокнувших на остановке. Они залезли внутрь. Никто не вышел, и автобус с пыхтением укатил.
— Оррину грозит опасность, — сказала Сандра.
— Мы его найдем, вернем Эриел и выпроводим обоих из города. Таков мой план. Если мы его проворонили, то уже ничего нельзя будет сделать.
За окном бесновался ветер. На всей улице стояло одно единственное дерево — жалкая тростинка на лужайке у тротуара, — и теперь оно гнулось на ветру, как скрюченный артритом пенсионер. Рамы ресторанчика содрогались, вот-вот вылетят.
Мысли Сандры вернулись к шраму у Боуза на торсе и к истории гибели его отца в Индии.
— Те грабители, что залезли в дом твоего отца в Мадрасе… — начала она.
Он вздрогнул.
— Почему ты о них вспомнила?
— Что они искали?
— Почему это тебя интересует?
— Просто любопытно.
Молчание.
— Скорее всего, ты догадалась. Им понадобились лекарства.
— Какие лекарства?
— Те самые, о которых ты подумала: марсианские.
— Твой отец был не просто инженером. Он был связан с «Четвертыми».