ж, его первым, действием по принятии командования была казнь планетарного директора нашей корпорации. Ситуация становится абсолютно нетерпимой.
– Мне кажется, – вмешался президент текстильной фирмы, – я слышал, будто этот подполковник Ве-ре-ща-гин расстрелял вашего планетарного директора за то, что он по собственной тупости снабжал боеприпасами мятежников. Но ведь подобные безобразия творятся там уже довольно давно. По-моему, ваш предшественник посылал туда наемников несколько лет назад. Вашей компании там явно не везет. – Он добавил тоном вежливого упрека: – Быть может, туда следует отправить нашу личную гвардию?
Двери зала охраняли отлично вооруженные сокайя. Некогда простые уличные бандиты, нанятые для охраны собраний акционеров, со временем, они стали неотъемлемой частью корпораций, которые обслуживали.
– Так что требуется для решения этой проблемы? – наконец спросил президент химической компании у президента «ЮСС».
– Новости о мятеже нанесут весьма ощутимый удар по нашим биржевым ценам. Мы не можем допустить их падения, – ответил президент «ЮСС». – «Дайкйти Санва» предоставил нам солидный заем, чтобы это предотвратить.
Глаза присутствующих забегали. Представитель химической фирмы нацарапал в блокноте слово «дзайтет» – японское обозначение финансовых махинаций весьма непривлекательного свойства.
– Глядя вперед, – продолжал президент «ЮСС», – мы думаем, что просто необходимо донести до этой планеты блага стабильности и порядка. Вследствие неудачной для нас политической ситуации поставки металла стали несистематическими, а цены на них – чрезмерными. Ниобий, тантал и другие сплавы, необходимые для космических кораблей и поставляемые нам Зейд-Африкой, незаменимы. Это затрудняет выполнение заключенных контрактов. К несчастью, нам не удалось обзавестись другими надежными источниками. Следовательно, лучший выход из сложившегося положения – стабильная и предсказуемая местная администрация.
– Поэтому, – без лишних эвфемизмов закончил дискуссию президент текстильной фирмы, – нам следует убедить Опекунский совет послать еще одну оперативную группу, чтобы образумить мятежное население планеты.
– Благодарю вас, – поклонился президент «ЮСС».
Президент «Дайкити» кивнул и перешел к обсуждению следующей проблемы.
Хотя в залах совета зарождалась значительная часть колониальных войн, причинами большинства из них были элементарные ошибки в расчетах.
КорниКонтинент Акаси, Зейд-АфрикаДень прибытия плюс триста девять недель
Воскресенье (309)
Подполковник Антон Верещагин, являвшийся в настоящее время командиром имперской оперативной группы на Зейд-Африке, сидел на упавшем древовидном папоротнике и короткими и точными движениями срезал кору с ровного участка ствола. В лесной тени заброшенной фермы Эландслаагте ромбы на его воротнике, обозначающие воинское звание, лишь изредка отражали солнечный свет.
Время от времени Верещагин посматривал на небо.
Для него это был первый день 309-й недели после прибытия 1-го батальона 35-го имперского стрелкового. полка – батальона, который он привел на планету. Для африканерского большинства населения Зейд-Африки это был День Договора, 16 декабря по нестандартному местному календарю, праздник случившейся триста лет назад победы африканеров над зулусами, а так как африканеры по большей части исповедовали кальвинизм, праздников у них было не много.
Сегодняшний день знаменовал также пятую годовщину довольно плохо организованного мятежа против имперского правления, который Верещагин, как старший из оставшихся в живых офицеров, аккуратно разнес на мелкие кусочки, наполнив в этом. процессе изрядное количество могил. С тех пор он из вежливости старался не появляться на местных праздниках.
Постепенно превращающаяся в лес ферма Эландслаагте практически не обнаруживала признаков того, что некогда это место служило полем битвы. Павшие здесь африканеры были перезахоронены в своих редких городах и поселках; убитые подчиненные Верещагина были кремированы и либо отправлены домой, либо захоронены на батальонном кладбище, согласно их последней воле. Стремительно поднимавшиеся во влажном климате древовидные папоротники давно уже сомкнулись над останками деревьев, уничтоженных бронемашинами Верещагина.
Пот капал со щек поглощенного работой подполковника. Это был день воспоминаний. По мнению Верещагина, из-под мятежа опору выбили два человека: политик Альберт Бейрес, убедивший свой народ не поддаваться фанатизму, и генерал повстанцев Хендрик Пинаар, который, пожертвовав собой, остановил бойню, чего не смогли сделать ни винтовки, ни тридцатимиллиметровые снаряды.
Верещагин слегка нахмурился. Он не любил быть обязанным живым, а тем более мертвым.
Аккуратно придавая древесине нужную форму, подполковник услышал мягкое гудение на запястье. Вздохнув, он включил радио.
– Верещагин слушает. Это ты, Матти?
Когда Верещагин назначил сам себя командиром имперской оперативной группы, его заместитель, неугомонный майор Матти Харьяло, принял командование 1-м батальоном 35-го стрелкового полка.
– Привет, Антон, – ухмыльнулся Харьяло. – Наслаждаешься общением с природой?
Верещагин невольно улыбнулся.
– Допустим. Как успехи – потешили публику?
– У нас был очень недурной парад.
– А как насчет волынок? – Верещагин испытывал особый интерес к батальонному оркестру волынок, первоначально сформированному из оставшихся в живых солдат почти полностью уничтоженного батальона гуркхов, традиции которого включали музыку горной Шотландии.
– Туземцам они нравятся, – усмехнулся Харьяло. – По крайней мере, они аплодировали, и никто не стал стрелять, что, безусловно, сделал бы я, если бы кто-нибудь вздумал сыграть для меня на волынке.
– Еще бы, – хмыкнул Верещагин.
– После парада президент республики Альберт, Бейерс произнес приятную, но зажигательную речь. Затем спикер Ассамблеи Ханна Брувер-Санмартин выдала не менее яркую речь, после чего то же самое проделали еще четыре или пять политиков. Потом Христос Клаассен и еще кое-кто из лояльной оппозиции начали возбуждать толпу, поэтому Альберт и Ханна вернулись на трибуну, выражаясь фигурально, засучили рукава и ринулись в бой. Все было очень забавно.
– А как насчет откровенно враждебной деятельности?
– Девушка из семьи Шееперс с несколькими друзьями ходили вокруг да около, размахивая флагами и выкрикивая антиимперские призывы. Мой заместитель, майор Рауль Санмартин, вручил ей букет цветов и вежливо высказался в том смысле, что он купил их жене, но Шееперсы нуждаются в них больше. Однако у девушки не оказалось ни капли чувства юмора.
– Мы депортировали ее дядю и половину родственников за участие в мятеже, – тихо заметил Верещагин.
– Само собой, она вышла из себя и попыталась огреть букетом Рауля. Операторы засняли это для вечерних новостей, представив девушку вдвое глупее, чем ее одарили Бог и природа. Как я уже говорил, было очень забавно.
Верещагин расслышал пение, сопровождавшее слова Харьяло. Его батальон, первоначально набранный в Финляндии из русских и финнов, постепенно разбавлялся жителями полудюжины планет и сейчас почти на пятьдесят процентов состоял из африканеров – в том числе сыновей и братьев убитых во время мятежа. Несмотря на это, традиции батальона оставались незыблемыми. Делая вид, будто поступают по доброй воле, бойцы уже несколько лет подряд именно 16-го декабря праздновали «Pikkujoulu», или «маленькое Рождество». Судя по всему, вино и водка местного розлива лились рекой.
– Что слышно об Африканерском движении сопротивления? – поинтересовался Верещагин.
– Мы не ошиблись. Пара членов движения пыталась заложить в автомобиль бомбу, но мы их схватили. Аксу допросил пленных, и нам удалось ликвидировать одно из укрытий террористов. Пока мы об этом помалкиваем – знают только Альберт и Рауль.
– А этим двоим здорово досталось?
– Девушку взяли целой и невредимой, а ее дружка полиция легко ранила. Тебя это интересовало?
– Именно это. Пожалуйста, постарайся, чтобы они были в состоянии предстать перед судом. Как. насчет ковбоев?
– Жители южной части континента так и не простили африканерам ядерную бомбардировку во время мятежа, но батальон Уве Эбиля поддерживает там спокойствие. Альберт отправил своего министра финансов в защитном костюме возложить венок там, где раньше был город Ридинг. Я дам тебе знать, если что-то произойдет.
Штурмовой батальон Уве Эбиля был единственным крупным имперским боевым подразделением, помимо 1-го батальона, пережившим африканерский мятеж. В течение пяти лет Уве был некоронованным королем страны ковбоев. Он и Верещагин еще до большого африканерского восстания подавили незначительные выступления ковбоев, и те предпочитали не испытывать терпение Уве.
– Спасибо, Матти, – задумчиво произнес Верещагин. – Есть еще что-нибудь серьезное?
– Пока нет, так что наслаждайся выходными, Антон. Пока.
Верещагин вновь сосредоточился на резьбе, выбросив из головы зейд-африканские политические проблемы. Переживший все битвы старый папоротник раскинул прохладный зеленый балдахин на высоте пятидесяти метров у него над головой. Маленький амфитилий, похожий на того, которого он вырезал, медленно и осторожно высунул голову из-под покрытого плесенью ствола, наблюдая за его работой.
Снова услышав гудение радио, Верещагин коснулся кнопки приема.
– Это Харьяло.
– Думаю, на сей раз ты хочешь не просто поболтать.
– Угадал. – В голосе Харьяло исчезли веселые нотки. – Слушай, Антон, я только что выслал за тобой вертолет. В нашем небе имперский корабль. На Земле о нас не забыли.
Из-за далекого расстояния и временного сдвига с тех пор, как Антон Верещагин принял командование над имперской оперативной группой на Зейд-Африке, с Земли еще не поступало никаких приказов.
– Они приземляются?
– Не сегодня. Пока виден только один корабль, и не думаю, что на его борту всего лишь новый командир оперативной группы. Полагаю, в течение нескольких часов появятся и другие корабли. Я уже связался с Альбертом. Он хочет повидаться с тобой, когда избавится от президентского облачения. Пока.