Голос Венгерского фронта был единственным голосом правды в злобной, самоубийственной сумятице тех дней. К сожалению, этот голос слышали немногие и еще меньше людей последовали за ним. Одна за другой появлялись листовки, разъяснявшие обстановку и призывавшие народ к саботажу и борьбе против фашистов. Все это происходило в условиях, когда была острая нужда в оружии, когда требовались смелые и самоотверженные бойцы, а этого не было. Трудно рождаются герои там, где общественное мнение усматривает смертный грех в следовании настоящей идее и где большинство людей трусливо и безразлично уходит в сторону от борьбы. Да и смелости отдельных героев оказывается явно недостаточно, если ее не поддерживает боевая решимость масс.
Один из выдающихся борцов Коммунистической партии Венгрии Эндре Шагвари пал смертью храбрых 27 июля. Когда гестаповцы ворвались на явочную квартиру, он застрелил троих, пуля четвертого оборвала его жизнь. Шагвари погиб как герой. Если бы за ним стояло боевое массовое движение, то его пример, вероятно, мог бы послужить сигналом к вооруженному восстанию. Но он остался только мучеником, погибшим за правое дело.
К середине лета настроение в стране значительно изменилось, что отчасти было результатом широкого распространения антигерманских листовок, а также деятельности Венгерского фронта. Опьянение преступлениями и ложью постепенно проходило. Внешне это походило на то, будто кончалось действие инъекции, сделанной гитлеровцами и нилашистами 19 марта. Все больше людей стало сомневаться в победе Германии; была прекращена депортация евреев, а оставшиеся могли чувствовать себя несколько спокойнее. Вокруг Венгерского фронта создавались различные нелегальные группы «свободных венгров», главным образом в буржуазных кругах и среди молодой интеллигенции. Зачастую в составе этих групп оказывались ненадежные, авантюристические элементы. Появлялось все больше антинемецких листовок и газет, отпечатанных на ротаторе.
Столь значительная смена настроений была вызвана изменением военной обстановки. Напрасно нацистская пропаганда долгое время твердила о том, что на западе, где построен Атлантический вал, союзникам не удастся высадиться на берег. Союзники, однако, не посчитались с «неприступными» оборонительными сооружениями и все-таки произвели высадку. Нашлись, конечно, и такие, кто и на сей раз увидел в этом немецкую «хитрость» — немцы, мол, хотят заманить противника в глубь страны, а затем разбить. Многие поверили в это, но, когда гитлеровцам удалось «заманить» войска союзников на значительную часть территории Франции, этим людям пришлось задуматься над происходящим…
А затем развернулось мощное наступление на Восточном фронте. Красная Армия прорвала фронт в Румынии. Румыния вышла из войны, а потом перешла на сторону союзников. Вслед за ней то же самое проделала и Болгария. К переговорам о перемирии приступила Финляндия.
Выход Румынии из войны создал совершенно новую обстановку в Венгрии, в первую очередь для правящих классов. Уже раньше, под влиянием высадки союзников на западе, начался определенный процесс переориентации в высших правительственных и военных кругах. Вновь по различным каналам началось дипломатическое зондирование за границей. Одновременно с этим внутри страны отдельные люди из непосредственного окружения регента начали искать контактов с различными антигерманскими группировками, прежде всего с Венгерским фронтом. Это были неуверенные и робкие попытки. Их предпринимали сын регента Миклош Хорти-младший и еще несколько человек из ближайшего окружения регента и из армии. Встречи, переговоры велись постоянно то с одним, то с другим лицом. Определенные круги реакции чувствовали неотвратимую гибель и торопились предпринять какие-то меры по спасению…
Высокопоставленные офицеры генштаба, сын регента, его адъютант, несколько доверенных лиц беспрестанно вели переговоры с кем только было можно — и с представителями Венгерского фронта, и с руководителями Союза венгерских патриотов, и даже с совершенно подозрительными группами. Они пытались вступить в контакт то с Югославией, то с Советским Союзом. Это были судорожные попытки найти выход из положения. Эти господа знали одно: нужно действовать так, чтобы остаться у власти. Они по-прежнему исходили не из интересов нации, а пеклись о своей судьбе. Выйти из войны? Да, это было бы самое лучшее, но как? Гитлеровские войска стоят в столице, нельзя поручиться, что венгерскую армию можно будет повернуть против них, а другой силы нет. Да, ведь есть еще рабочие! Венгерский фронт обещает, что сможет вооружить значительные массы рабочих, но кто даст гарантию, что они не выступят… против нас? А Советский Союз… Если бы английские или американские войска стояли у наших границ! И если бы эти немцы не проигрывали войну! Если бы помирились англичане и немцы, тогда бы…
Они с надеждой ждали прихода американцев… Только бы протянуть время до их прихода! Только бы не подошли советские войска!
На всякий случай они приступили к робким экспериментам на манер политики Каллаи — вместо Стойяи к власти пришло правительство Лакатоша.
В атмосфере этих робких поисков выход Румынии из войны прозвучал как взрыв бомбы.
Красная Армия обошла Карпаты. Рухнула еще одна иллюзия — советские войска не удалось остановить на линии Карпат. Крайне правые задыхались от восторга: наконец-то прояснился вопрос о Трансильвании! Румыния предала Германию, значит, вся Трансильвания будет наша! Вперед, до Карпат, пока не подошла Красная Армия! Хортисты более трезво подходили к этому вопросу. Они знали, что наступление — дело не такое простое, и колебались. Они не предпринимали ни того, чего хотели крайне правые представители «национального общественного мнения» и германское военное командование, ни того, чего требовали истинные интересы нации: немедленного выхода из войны вслед за Румынией.
После долгого раздумья было решено: венгерские войска вступают в Южную Трансильванию; объяснялось это не как территориальный захват, а всего лишь как шаг, продиктованный интересами обеспечения подходов к нашим границам. Одновременно продолжались поиски неофициального контакта с Советским Союзом, сопровождавшиеся, однако, усилением лживой антисоветской пропаганды.
В день выхода Румынии из войны Венгерский фронт через командира охраны регента направил Хорти следующий меморандум.
«…Следует немедленно перейти на сторону союзных держав. Взаимодействуя в военном отношении с Красной Армией, отбросить или разоружить дислоцированные у нас или отступающие сюда из Румынии германские войска.
Дискуссии о необходимости и неотложности этой задачи совершенно излишни. Подобным же образом не следует углубляться в военный и политический анализ обстановки. Ясно, что дальнейшее военное сотрудничество с немцами или выжидание стало невозможным. Вопрос, который необходимо решать немедленно, заключается в следующем: может ли венгерский правящий класс пойти на сотрудничество с Советским Союзом, войну с которым он начал с беспричинной злобой и по требованию Германии? Может ли этот класс сотрудничать с венгерским народом, придавленным режимом?
Поведение Советского Союза предельно ясно. Советские условия, предъявленные Румынии, вновь со всей очевидностью подтвердили, что Советский Союз не стремится ни к каким территориальным захватам, он не собирается изменять с помощью силы или без оной общественного строя других стран и готов сотрудничать и поддерживать также и капиталистические правительства, если они своим демократическим устройством и антифашистскими военными выступлениями доказали свои мирные и добрые намерения по отношению к Советскому Союзу и собственному народу. Если руководители реакционных правящих классов Румынии и Болгарии сумели перейти на сторону союзников, то и руководители Венгрии смогут найти способ сотрудничества с Советским Союзом даже в том случае, если это будет связано с отказом от некоторых привилегий. Ваши колебания уже привели к тому, что Трансильвания принесена в жертву. Дальнейшее промедление повлечет за собой в первую очередь вашу собственную гибель и, помимо этого, ужасные испытания для всей страны.
Позиция венгерского рабочего класса является не менее ясной. Для венгерского народа становится все более понятной срочная необходимость перехода на сторону союзников. Но народ, связанный по рукам и ногам, с посаженными ему на шею немцами, придавленный двадцатипятилетним реакционным строем, до сих пор мог отстаивать свои интересы только путем пассивного сопротивления, саботажа и отдельных изолированных боевых акций. Всего этого слишком мало в решающую для нашей родины историческую минуту. Ключи на сегодня еще находятся в руках правящего класса, прежде всего его военных руководителей.
Таким образом, рабочий класс, исходя из своих собственных интересов и интересов всей страны, заявляет о своем желании сражаться вместе с руководителями страны, с власть имущими против немцев. Рабочий класс надеется, что правящий класс также понимает свои жизненные интересы и примет участие в этой борьбе. Соглашение возможно только на основе учета взаимных интересов и полной искренности. Именно поэтому помимо немедленного разрыва с немцами мы хотим определить наши дальнейшие цели. Отношение рабочих к нынешнему правящему классу будет определяться не горьким опытом последних 25 лет, а тем, как придется вести борьбу против фашизма: вместе или же врозь.
Венгерский народ, в первую очередь венгерский рабочий класс, полон решимости, уничтожив фашистский террор, после 25 лет контрреволюционного правления создать и у себя на родине, как и во всей Европе, демократический строй. Только такой строй может послужить гарантией против возможного фашизма и политики военных авантюр.
На основании вышеизложенного становится ясным, что сотрудничество как с Советским Союзом, так и с рабочим классом вполне возможно и необходимо. Более того, необходимо именно это. Однако если венгерский правящий класс пожелает, чтобы сегедский режим остался у власти, тогда всякое сотрудничество будет невозможным. В этом случае приближающаяся к границам Венгрии Красная Армия и венгерский народ будут считать правителей страны такими же врагами, как и германских военных преступников.