— Возьмите вот это. И быстро одевайтесь. Но не здесь, а в палате! — И повела меня в палату.
— Но ведь это гражданская одежда! — удивился я, развернув узелок. — Почему вы хотите нарядить меня в гражданское?
— Ради бога, скорее, а то вас заметят!
Я не стал спорить и быстро облачился в предложенную одежду. Попросил сестру показать мне выход. Она подвела меня к открытому окну и сказала:
— Вот сюда.
Я вылез в окно, дошел до забора и оказался во дворе какого-то дома, ворота которого оказались на запоре. Взобравшись на крышу сарая, перелез во двор другого дома Отыскал в заборе слабо прибитую доску и, оторвав ее, вылез в переулок. Миновав его, вышел на широкую улицу. И нужно сказать, вовремя, так как собаки вокруг начали громко лаять.
Шел я наугад. Вскоре я подошел к какому-то увеселительному заведению, из которого доносились голоса и звуки музыки. Из осторожности я перешел на другую сторону улицы. Туда же перешли трое только что вышедших из ресторанчика.
— А хорошо было обтяпано дельце, а? Уж теперь-то мы справимся с большевиками! — произнес один.
Я понял, что он обращается ко мне. Мне сразу же стало ясно, что за время моего пребывания в госпитале власть в городе перешла в руки белых.
— Ну конечно, — ответили.
Только теперь я понял, почему главврач меня так долго усыплял: он, видимо, счел меня за важную птицу и решил передать в руки белого командования. К счастью, я вовремя нарушил его планы.
«Как же мне теперь попасть на фронт, в свой полк?» — думал я.
Утром я долго бродил вокруг комендатуры белых, ломая голову над тем, как пробраться на фронт. Надо было попасть в какую-нибудь часть, а оттуда перебежать к красным. Беда была в том, что я еще недостаточно хорошо говорил по-русски, чтобы обмануть белых.
Когда я вышел из переулка на площадь, где находилась комендатура, то увидел, как к зданию подскакали два всадника. Один из них, офицер, спешился и, бросив поводья своему денщику, быстро направился в здание. Часовой, стоявший у ворот, над которыми развевался флаг украинских националистов, отдал офицеру честь.
Денщик, накинув поводья от обеих лошадей себе на руку, достал из кармана кисет с махоркой и стал крутить цигарку. Меня осенило. Я обошел здание комендатуры с тыла, где тоже были ворота. Вошел во двор, по которому взад-вперед сновали коноводы, денщики и бог знает кто. Шел не спеша, стараясь сохранить осанку важного господина (благо, костюм на мне был приличный). Меня никто не остановил, приняв, по-видимому, за важную персону. Я вошел в здание и прошелся по длинному коридору. Вскоре я заблудился в коридорном лабиринте и, не найдя выхода, спросил у попавшегося мне навстречу чиновника, как пройти к выходу.
Чиновник почтительно проводил меня до ворот. Однако я сразу не вышел на площадь, так как в этот момент навстречу шли два петлюровских офицера. Они даже отдали мне честь, а мне пришлось вежливо раскланяться с ними.
У ворот по стойке «смирно» застыл часовой. Слава богу, денщик с двумя лошадьми все еще стоял на месте. Решительной походкой я подошел к нему и голосом, не терпящим возражения, сказал:
— Возьми чересседельную сумку — и бегом к начальнику: он забыл какие-то бумаги.
— В чересседельной сумке?
— Да. Чего глаза лупишь? Беги, а то он тебе надает по шее, если запоздаешь…
— А как же лошади?..
— Беги, беги, я их пока подержу.
Передав мне поводья, денщик сломя голову побежал к воротам, где его тут же остановил часовой.
— Пропусти его! — крикнул я часовому. — Его там срочно ждут!
Как только денщик скрылся в воротах, я небрежным тоном, но так, чтобы меня мог слышать часовой, произнес:
— Что я тут буду сторожить этих коней! Отведу-ка я их на конюшню.
Я завел лошадей за угол, вскочил в седло офицерской лошади и рысью поскакал к окраине, держа другую лошадь на поводу.
В тот же день мне удалось перейти линию фронта, которой, как таковой, собственно говоря, и не было вовсе, так как и красные и белые занимали лишь отдельные населенные пункты.
На добром офицерском коне я догнал колонну войск, которая отходила в заданном направлении. Услышав стук копыт моего иноходца, кто-то крикнул:
— Подождите! Кто это там? Эй, кто ты такой?
Я подъехал ближе. Увидев на лошади всадника в гражданском костюме, красноармейцы забеспокоились.
— Это что еще за барин? — воскликнул кто-то.
— Никакой я не барин, — ответил я и попросил проводить меня к командиру интернационального полка.
На следующий день я предстал перед Белой Костой и доложил о своем прибытии.
— А где ты достал таких ладных лошадок? — с удивлением спросил Бела.
Лошадки на самом деле были чудо как хороши.
— От Петлюры получил в подарок. Одну лично для себя, вторую атаман просил передать вам с просьбой, чтобы в следующий раз при оставлении очередного города вы не забывали меня в нем. Петлюра и сам бы не прочь привлечь меня к себе на службу, да уж больно плохо я говорю по-украински.
— Хорошо, дружище, передай ему, если встретишься, спасибо от меня за такой подарок.
В последние дни августа части Красной Армии оставили Киев. А на следующий день в город с двух сторон вошел противник: с юго-запада — Петлюра, а с юго-востока — части Деникина. Наш полк отходил в северо-восточном направлении.
Войдя в город, петлюровцы вывесили свои флаги. Когда вслед за ними явились деникинцы, они стали срывать эти флаги, вывешивая вместо них свои. Начались перестрелки, деникинцев с петлюровцами. Вскоре части Деникина выбили из Киева петлюровцев.
Из Киева наш интернациональный полк был направлен в Чернигов. Меня назначили начальником военно-контрольного пункта номер один.
Сначала мы получили задание оборонять город Остер, в котором находились до начала октября, а затем отошли за Чернигов. Я верхом ездил по частям, проверяя степень готовности войск к приближавшейся зиме. Штаб дивизии находился в Остере, и однажды, отправляясь туда, я столкнулся с колонной красноармейцев.
— Ребята, куда вы идете? — спросил я их.
— Товарищ начальник, не вздумайте ехать в Остер, там уже и мосты-то все сожгли!
— Как так сожгли? Что, опять отходим?
— Как видите!
Вернувшись в Карпиловку, я по телефону позвонил оттуда в Остер. Сначала я попросил соединить меня со своим кабинетом.
— Номер не отвечает, — сообщили мне.
— Тогда соедините меня со штабом дивизии!
— Штаб тоже не отвечает.
— Как так не отвечает?
— Товарищ начальник, в город вот-вот войдут белые.
В трубке послышался какой-то шум, затем все стихло. Что могло произойти на другом конце провода? Ко мне подошел начальник тыла.
— Быстро укладывайте свои вещи на повозку… Мы уходим отсюда! — сказал я ему.
По Десне вверх по течению уже плыли суда и лодки. С одного суденышка, на котором находились венгры-интернационалисты, мне кто-то крикнул:
— Товарищ начальник, поехали с нами!
Погрузившись на суденышко, мы по реке доплыли до Чернигова. Был слышен гул артиллерийской канонады, но, сколько я ни прислушивался, не мог определить, откуда стреляют. Лишь у самого города понял, что артиллерия противника обстреливала Чернигов. Значит, противник успел зайти нам в тыл! Теперь мне стало ясно, почему красные оставили Остер.
Причалив к пристани, мы быстро выгрузили свое имущество, и я пошел разыскивать штаб дивизии.
В штабе как раз находились товарищи, приехавшие из Москвы.
— Ну, товарищ начальник контрольного пункта, как идет отход? — поинтересовались они.
— Идет, — уклончиво ответил я. — Чему-чему, а этому искусству мы за последнее время здорово научились.
— Что, надоело уже?
— Разумеется, надоело! Солдаты любят наступать. А когда они отступают, то думают о том, что им рано или поздно придется проделывать этот путь обратно.
— Ничего, скоро остановимся. Сейчас идет сосредоточение сил, потом нанесем удар по противнику, а в обратном направлении идти будет значительно легче, — отвечали мне.
— Вперед?
— Да, вперед.
В ноябре части Красной Армии, находившиеся в западных районах Советской республики, снова перешли в наступление. И нужно отдать должное, это наступление было хорошо подготовлено: войска получили оружие, боеприпасы и зимнее обмундирование.
Нас, военных инспекторов, разослали по частями и соединениям, принимавшим участие в наступлении. Я был прикомандирован к штабу одной из дивизий Красной Армии.
В первую очередь наступающим частям нужно было переправиться через Десну, мосты через которую белые удерживали крупными силами. Командование Красной Армии приняло решение форсировать Десну на подручных средствах. Собрали все лодки и боты, какие имелись в том районе. Однако оказалось, что на них можно переправить на другой берег не так уж много бойцов, которым будет не под силу захватить и удержать на противоположном берегу необходимые плацдармы.
— Нужно немедленно приступить к изготовлению плотов! — предложили нам.
— Что ж, раз нужно, будем строить плоты! — ответили мы.
— Плоты эти нужно незаметно собирать на воде, чтобы противник не заметил.
В частях началась горячая работа по подготовке к предстоящему наступлению.
В это время я много разъезжал по частям, часто беседовал с красноармейцами и воочию убедился, что ни кровопролитные бои, ни долгий отход не подорвали боевого духа красноармейцев, которые так и рвались в бой.
Через Десну переправлялись под покровом темноты с соблюдением всех мер предосторожности. Однако, несмотря на все это, белые вое же заметили нас и начали обстреливать место переправы из пушек. Вскоре заговорили и их пулеметы. Между тем переправочные средства первого эшелона уже достигли противоположного берега. Бойцы с криком «ура» бросились на позиции белых и смяли их.
К Чернигову красные части подошли с той стороны, откуда белые не ждали их. Город удалось освободить довольно быстро. Часть, в которой находился я, получила задачу очистить город от мелких групп противника. Промокшие до костей при переправе, мы проч