На спине у Шарон висела табличка — «Мик Джаггер».
«Трудно сказать…» — хмыкнул Таппер.
Тиб была Кинг-Конгом и отгадывать ей пришлось целую вечность.
«Я высокая?» «По сравнению с чем?» — уточнила Элизабет. «Ну, не знаю… — Тиб подбоченилась. — По сравнению с Эмпайр-стейт-билдингом!» «Да», — кивнул Таппер.
Ему пришлось немало попотеть, чтобы всех утихомирить и продемонстрировать наконец свои масленки, контейнеры для торта и стаканчики для приготовления фруктового мороженого.
Пока они заполняли бланки заказов, Шарон Оберхаузен спросила Тиб: «Ну что, ты нашла, с кем пойти на бал?» «Да». «Счастливая… — вздохнула Шарон. — Представляешь, Элизабет, в этом летном классе каждая девушка должна иметь парня — иначе на тебя повесят воскресное дежурство! Так кто твой кавалер, Тиб?»
«Эй, народ! — закричала Тиб. — Чем больше вы закажете, тем больше у нас шансов получить эту штуку для попкорна, которую — имейте в виду! — мы собираемся одалживать всем желающим!»
Они купили для вечеринки торт и мороженое с шоколадной крошкой. Элизабет резала торт на крошечной кухоньке, а Тиб раскладывала его на тарелки.
«Так с кем ты идешь на бал по случаю праздника урожая? — спросила Элизабет. — С тем парнем с психологического?» «Нет». — Тиб воткнула в мороженое пластиковую ложечку. «А с кем?»
В кухню ввалился Таппер с каталогом в руках.
«Слушайте, вам не хватает всего двадцать баллов, чтобы получить аппарат для попкорна. Знаете, что я думаю? Вам совершенно необходим лоток для мороженого! — Он ткнул пальцем в картинку с изображением белой коробки. — В него помещается полгаллона! Как только захотите полакомиться, сдвигаете эту штуку… — Таппер постучал по пластиковому бортику. — И режьте, сколько надо! Никаких ложек, никаких грязных рук!»
Он взял руку Элизабет и слизнул мороженое с ее пальцев: «М-м, вкусно!» «Проваливай отсюда, Таппер! — замахнулась на него Элизабет. — Тиб собирается открыть секрет, кто ведет ее на бал». «Я», — сказал Таппер, захлопывая каталог.
В дверь просунулась голова Шарон. «Эй, Таппер, а платить когда? И когда мы наконец будем есть?» «Сначала деньги, потом еда!» — Таппер вышел в холл.
Элизабет нарисовала ножом на глазури идеально ровные линии, разделив торт на аккуратные квадратики. Потом подцепила крайний кусок и положила его на бумажную тарелку рядом с тающим пломбиром. «У тебя есть что надеть? — спокойно спросила она Тиб. — Если хочешь, возьми мое оранжевое платье».
Толстая записная книжка Сэнди была открыта на одной из последних страниц.
— Вы Таппера хорошо знали?
Кофе Элизабет почти заледенел, но она все равно держала руку над чашкой, словно пыталась поймать теплый пар.
— Нет, не очень… Он одно время встречался с Тиб.
— Он в списке умерших, Элизабет. Покончил собой пять лет назад.
Пол пришел домой в начале одиннадцатого. Элизабет сидела на кушетке, закутавшись в одеяло.
Прямо от двери Пол направился к термостату — убавить температуру.
— Сколько ты поставила сегодня? — Он прищурился. — Ого, тридцать градусов! Что ж, по крайней мере можно не бояться, что ты околеешь! Ты что, просидела так целый день?
— Червяк умер, — сообщила Элизабет. — Нужно было положить его на траву…
— Рон Брубейкер говорит, что в деканате освободилось место секретарши. Я сказал, что ты указала эту квалификацию в анкете. Так ведь?
— Да.
После ухода Сэнди Элизабет достала анкету из сумочки и начала заполнять ее на кухонном столе. Она дошла почти до конца, прежде чем сообразила, что это не анкета, а форма для отчислений в пенсионный фонд.
— Сегодня приходила Сэнди Конкел, — продолжала Элизабет. — Они с мужем познакомились на дороге, представляешь? Оба оказались там случайно — абсолютно случайно, это не был его обычный маршрут. С червяком произошло то же самое… Тиб просто шла мимо — она даже и не поняла, что натворила. Червяк лежал слишком близко к обочине, поэтому свалился в воду и утонул… — Элизабет заплакала, слезы холодными ручьями потекли по щекам. — Он утонул…
— Чем вы тут с Сэнди Конкел занимались? Добили все запасы шерри в доме, вспоминая старые времена?
— Да, — кивнула Элизабет. — Вспоминали старые времена…
Утром Элизабет пошла менять бланк. Всю ночь шел дождь, потом подморозило, и дорожка покрылась тонкой корочкой льда.
— Я заполнила почти две страницы, прежде чем поняла, что это не тот бланк, — сказала Элизабет девушке.
Рядом со стойкой стоял юноша в застегнутой до самого верха рубашке и брюках цвета хаки, а девушка сидела, отвернувшись в сторону, и что-то писала.
— Не знаю, чего ты так бесишься, — проворчал паренек, но, увидев Элизабет, остановился на полуслове. — Эй, к тебе посетитель.
— Все эти идиотские формы на одно лицо! — Девушка протянула Элизабет новый бланк и сгребла в охапку учебники. — У меня урок. Хотели еще что-нибудь? — взглянула она на Элизабет.
Та покачала головой и поспешно отошла в сторону, чтобы не мешать юноше закончить разговор, но девушка на него даже не смотрела. Она запихала книжки в рюкзак, закинула его на плечо и вышла из кабинета.
— Эй, погоди! — закричал парень и бросился вдогонку. К тому времени, как Элизабет вышла из корпуса, парочка уже спускалась по ступенькам. Послышался голос юноши:
— Ну, встречались мы раз-другой… Что ужасного?
В ответ на его слова девушка тряхнула плечом, выдернув краешек рюкзака у парня из рук, и зашагала в направлении бывшего общежития Элизабет. У крыльца здания стояли и о чем-то беседовали еще две студентки, одна — в желтом плаще, другая — с короткими, зачесанными назад волосами. Внезапно девушка в желтом дождевике резко развернулась и пошла прочь.
Мимо Элизабет проехал велосипедист и на ходу легонько ударил ее по локтю. Анкета вылетела из рук Элизабет; она едва успела поймать листок у самой земли.
— Извините, — не оглядываясь, буркнул велосипедист. Из рукавов его джинсовой куртки торчали тощие голые запястья. Одной рукой юноша рулил, а во второй держал большую пластиковую сумку, полную белых и розовых пластиковых мисок — этой сумкой он и задел Элизабет.
— Таппер! — вскрикнула Элизабет и помчалась за ним. Через пару секунд она растянулась на асфальте — даже не поняла, что упала. Одна нога неловко подогнулась и оказалась придавлена всем телом к земле.
— Вы в порядке, мэм? — встревожено спросил юноша в наглухо застегнутой рубашке. Он присел перед Элизабет на колени, закрыв от нее исчезающего вдалеке велосипедиста.
«Таппер тоже сказал бы „мэм“, — подумала Элизабет. — А может, и вовсе не узнал бы…»
— Не стоило вам бежать, тут настоящий каток!
— Мне показалось, я увидела старого знакомого…
Парень повернулся, опершись рукой о землю и, с трудом сохраняя равновесие, всмотрелся вдаль, но на дорожке никого не было.
— Как он выглядел, этот ваш знакомый? Хотите, я его догоню?
— Нет-нет, — покачала головой Элизабет. — Он уже ушел. Давно.
К ним подошла девушка.
— Может, позвонить в «Скорую» или еще куда? — спросила она с тревогой в голосе.
— Не знаю. — Юноша пожал плечами, повернулся к Элизабет и взял ее под руку. — Попробуйте встать.
Элизабет попыталась разогнуть ногу, но у нее ничего не вышло. Паренек взял ее под мышки и, с усилием оторвав от земли, попробовал поставить на ноги. Элизабет без стеснения прислонилась к юноше; ее пробирала холодная дрожь.
— Послушай, возьми мои книги и сумку этой леди, а я доведу ее до поликлиники, — сказал паренек девушке и повернулся к Элизабет. — Вы идти сможете?
— Да. — Элизабет обняла парня рукой за шею. Девушка подняла с земли сумочку Элизабет и анкету.
— Я училась в этом колледже, — сказала Элизабет. — Тогда эта дорожка была с подогревом. — Попытка перенести вес на больную ногу вызвала дикую боль. — Знаете, здесь все выглядит точно так же, как в те дни… Даже студенты. Девочки носят такие же юбки и свитера, и те же туфли на плоской подошве, которые вечно сваливаются с ног, а мальчики — рубашки, что застегиваются до самого воротничка, и джинсовые куртки. Молодые люди ничем не отличаются от ребят моей юности, потому мне и мерещатся старые друзья!
— Конечно, — вежливо поддакнул юноша. Он согнулся пониже, чтобы ей было удобнее опираться о его плечо.
— Может, поискать инвалидное кресло? Я бы попросила у кого-нибудь ненадолго… — предложила девушка.
— Конечно, я не сумасшедшая и понимаю, что это совсем другие люди, но они выглядят абсолютно так же! Вот только друзей не вернешь…
Элизабет казалось, что ее голос звучит истерически, однако внезапно она поняла, что с каждой секундой говорит все тише и тише; последние слова она сама едва расслышала. Произнесла ли она их вслух?
Паренек втащил Элизабет по ступенькам в здание поликлиники.
— Друзей нельзя терять, — сказала Элизабет.
— Конечно. — Юноша посадил ее на кушетку. — Я тоже так думаю.
Девушка меж тем беседовала с регистратором:
— Женщина поскользнулась на дороге — возможно, сломала лодыжку. В любом случае, ей, должно быть, ужасно больно!
— Я могу остаться здесь, — сказал парень. — У тебя ведь сейчас урок.
Девушка взглянула на часы.
— Ага, психология. Вы уверены, что справитесь без нашей помощи? — посмотрела она на Элизабет.
— Да-да, все будет в порядке! Спасибо вам обоим.
— А как вы доберетесь до дома? — спросил паренек.
— Позвоню мужу, он меня заберет. Вам ни к чему тут оставаться, спасибо!
— Хорошо. — Паренек встал. — Пошли! — кивнул он девушке. — Я провожу тебя в аудиторию и скажу старику Харригану, что ты была ангелом милосердия.
Он взял девушку за руку, и та улыбнулась, глядя ему в глаза. Счастливая парочка удалилась, а регистраторша подошла к Элизабет и вручила ей планшет с бланками.
— Они недавно ссорились, — сообщила ей Элизабет.
— Ну… — улыбнулась та. — Похоже, гроза миновала.
— Да, — кивнула Элизабет.
«Благодаря мне. Потому что я поскользнулась на льду…» — подумала она.