«Только бы на засаду не напороться», — подумал он и обратился к товарищам:
— Ребята, пока немцы разбираются, что у них и как, обыщем это место.
Партизаны, крадучись, разошлись во все стороны. Командир с Анатолием поползли к подозрительному месту. Впереди — куст, оттуда слышатся чьи-то вздохи. Микола толкнул Анатолия и рукой показал, чтобы тот не полз рядом. Двигались очень медленно, наконец добрались до куста, но там никого не оказалось. Что за наваждение? Не зверь ли какой прячется поблизости? Осторожно двинулись дальше, и вдруг перед самым носом появилось что-то черное. Яма!
— Кто там? — спросил Микола.
Ответа не было.
— Павел, ты? — окликнул он снова.
— Я, я! — донесся голос из глубины.
— Тише! Молчи!..
Микола велел Толику собрать хлопцев. Скоро все подошли. Связали ремни, опустили конец в яму и вытащили Пылилу.
— Это же нужно, а? И чего тебя черт сюда загнал? — высказал общее недоумение командир. — Вон где мы отходили, а ты свернул и, будто нарочно, — в яму!
— Какая там яма, это же колодец, — начал оправдываться Павел. — Счастье мое, что заброшенный, а то бы… Показалось, будто за нами погоня. Хотел залечь, чтобы сбоку стрелять.
— Ладно, потом разберемся. Пошли.
Группа направилась к Залесью. Как и всегда, отправляясь на диверсии, командир шел первым, а возвращаясь — последним. Случается и на войне, что человек на какое-то время забывает о напряженной обстановке, окружающей его, вспоминает о прежних, мирных днях. Так и Микола сейчас забыл, что за плечами у него автомат, а впереди шагают вооруженные хлопцы. Представилось вдруг, будто идет по тропинке после выпускного вечера, и впереди — Лида. Вдвоем они, только вдвоем посреди ржаного поля. Все вокруг чистое: и голубое небо, под которым висят звоночки-жаворонки, и волны, пробегающие от ветерка по ржи, и тропинка, являвшаяся в ту пору как бы стартовой площадкой для полета их чудесной мечты. Идут вдвоем, ощущая неуловимое сплетение молодых душ, и хочется им, чтобы эта тропинка и этот день тянулись бесконечно.
Показалась деревня. Через огород партизаны вошли во двор. Зазвенели удилами под поветью кони и перестали жевать сочную траву. Будто прислушивались, кто это пришел.
— Свои, Вороной, свои, — подошел Микола к своему скакуну, которого любил за быстрый бег и послушание.
К повети нерешительно подошел Анатолий.
— Чего тебе?
— В Нивки съездить хотим. Дал бы ты мне, Микола, Вороного.
— На своем почему не хочешь?
— Спотыкается. Да и ход у него не тот…
— К пролетарочке собрался? Она же тебя не любит, — засмеялся Микола. — Я бы и шага к такой девчонке не сделал. Надо мужскую гордость иметь, хотя она и красавица.
— Пускай не любит… Посидим, она споет нам что-нибудь под гитару…
— Споет… «На заводе у нас была парочка, а она была пролетарочка…» Верно, голос у нее хороший. А почему ты решил, что я с вами не поеду?
— По настроению вижу.
— Ну, черти, смотрите, под самый нос к немцам едете. Эх, любовь, любовь… С кем же я останусь?
— С Пылилой. Наблюдать за железной дорогой будет он. А к вечеру мы вернемся.
В другое время Микола не дал бы коня, но теперь он был взволнован своими воспоминаниями и подумал, что молодые чувства нужно поддерживать, чтобы не становилось горько на душе в это и без того горькое время.
— Бери, — сказал он. — Пойду отдохну. Возьми и мой автомат, я с десятизарядкой останусь.
Вместе с Павлом Пылилой командир забрался на чердак. Улеглись на сене. Вскоре затих топот копыт Вороного. В деревне не слышно было ни звука, только где-то возле церкви протарахтели колеса телеги. Павел сразу засопел, а Микола подсознательно старался определить по звуку, в какую сторону удаляется телега. Пожалуй, кто-то поехал в Жлобин… Он откинулся на спину и закрыл глаза. Приятно пахло свежим сеном. Сладко слипались веки. И парень уснул.
Спал бы, наверное, долго, если бы не услышал, что по двору ходит хозяин, кашляет, чем-то бренчит. Микола спустился на землю и увидел, что хозяин принес от соседей плужок-обгонялку, — видно, хочет попросить коня, потому что его гнедого забрали немцы.
— Хотите картошку окучивать? — спросил партизан.
— Да, сынок, хотелось бы под дождик.
— Берите любую лошадь. Только не знаю, которая лучше ходит в борозде.
— Ничего, вон дочка идет, она поводит.
Женщина лет тридцати быстро шла против ветра по улице, придерживая рукой концы головного платка. Микола никогда не видел ее, поэтому посмотрел с любопытством. Поздоровавшись, сказал:
— В самую пору пришли. Отцу поможете.
— Меня послали не к отцу, а к вам.
— Вот как? И кому же я понадобился?
— В деревню пришли девять немцев… — начала женщина и неожиданно улыбнулась. — Да вы не бойтесь, не бойтесь. Они пришли сдаваться в плен. Там уже наших людей полно. Офицер просит привести партизан.
Микола взглянул на хозяина: в уме ли его дочь сказать такое?! Старик пожал плечами:
— Не обман ли?
— Сначала и мы так подумали, поэтому отказались: не знаем, мол, где партизаны. А офицер, он немного говорит по-русски, все равно просит отвести их в лес.
— Пожалуй, они не рискнули бы идти в глубь леса, — задумчиво сказал Микола. — А какое у них оружие?
— У офицера автомат, у пятерых солдат винтовки, у трех остальных ничего нет.
Женщина рассказала, что у немцев с собой чемоданы, свернутые палатки, связанные в узлы одеяла. После этого Микола поверил, что они пришли сдаваться в плен. Но его заинтересовало другое: откуда женщина знает, что партизаны — у ее отца?
Неожиданный вопрос явно смутил ее, даже глаза к земле опустила. Хлопец глянул на старика.
— Нет, я никому не говорил, — отрицательно покачал тот головой.
— Кто-то вчера вас видел, — робко сказала его дочь.
— Лейтенант Красной Армии, о котором вы говорили, ее муж? — спросил Микола у хозяина. — Он на войне?
— Да…
— Хорошо. Скажите немцам, пускай идут к болотцу. Мы будем их на мостике ожидать.
Женщина повернулась и торопливо ушла, а Микола отправился будить Павла.
Осмотрев винтовку Анатолия, он пощелкал затвором, вставил магазинную коробку с патронами и двинулся со двора. Следом молча плелся Павел.
Деревня казалась хмурой. Не слышалось людских голосов, Ветер раскачивал ветви деревьев. Низко, над самым куполом церкви, плыли серые облака. Павел сел на мостик, свесив ноги с настила, Микола топтался рядом.
Вдруг на улице показались немцы.
— Вставай, — сказал Микола, не сводя с них глаз.
Немцы шли друг за другом по обочине дороги, прижимаясь к заборам. В руках они несли чемоданы, узлы. Шагавший впереди высокий офицер был больше похож на бандита, чем на человека, считающего себя побежденным. В правой руке, стволом вниз, он держал автомат, а левой размахивал, как в строю. Миновав последний двор, офицер сбавил шаг, повернулся к своим и что-то громко сказал по-немецки. Солдаты начали отставать, затем остановились, опустив на землю свои ноши, но винтовок с плеч не сняли. Офицер еще раз оглянулся. Микола быстро расстегнул кобуру пистолета, дослал патрон в канал винтовки. Офицер скорее почувствовал, чем увидел это, и тоже остановился. Микола жестами показал, чтобы немцы положили оружие и подняли руки. Офицер поднял одну руку, но из другой автомат не выпустил. Подняли руки и солдаты, однако винтовки так и остались висеть у них на плечах.
Микола забеспокоился, опять повторил те же жесты, но немцы, как вкопанные, продолжали стоять с поднятыми руками. Видя это, Микола немного отступил к кустам. Сошел с мостика и Павел. Тогда офицер положил перед собой автомат, поднял обе руки и крикнул:
— Ком гер!
— Ком зи гер! — ответил Микола.
Офицер, а за ним солдаты начали приближаться, стараясь рассыпаться по всей дороге.
Микола еще чуть-чуть подался к кустам. Офицер взял автомат, поднял его над головой, демонстрируя, что держит руки вверх, и пошел прямо на партизан.
Партизаны начали не спеша отходить в кусты, немцы послушно следовали за ними.
— Как будет по-ихнему «клади оружие»? — спросил Микола.
— Черт его знает, — проворчал Павел. — Понимают, сволочи, чего мы от них требуем, а подчиняться не хотят.
Немцы по-прежнему шли за ними с поднятыми руками. Офицер впереди. Хлопцы прибавили шагу. Быстрее пошли и немцы. Вот уж и поле близко. Партизаны бросились бежать по редкому кустарнику, чтобы немного оторваться от гитлеровцев и спрятаться во ржи. Но офицер вдруг опустил автомат и выпустил очередь. Миколе показалось, будто кто-то хватил его колом по колену. Прыгнув несколько раз на одной ноге, он упал.
Обеими руками схватившись за ногу, хлопец разорвал мокрую от крови штанину и глянул на белую чашечку, вылупившуюся из-под кожи. Рядом послышались выстрелы. Микола не помнил, в какую сторону он упал головой, не знал, кто стреляет. Казалось, только теперь он почувствовал, с какой неимоверной быстротой вертится земля, а с нею летит и время. Во дворе стоит мать, по тропинке среди ржи идет Лида… Топот чьих-то ног… Микола выхватил пистолет из кобуры… Земной шар щелкнул и остановился…
3
Партизанская рота разместилась на сухой поляне, в центре которой высился огромный ветвистый дуб. На вершине его, наверное, издавна, находилось большое гнездо. Видно, не одно поколение аистов ремонтировало его, достраивало, и не одна пара длинноклювых великанов взлетала с этой площадки и парила в небесной голубизне.
Вот и теперь четверо молодых аистят пробуют силу своих крыльев, по очереди подпрыгивая над гнездом, готовятся к самостоятельному полету. Родители осторожно, несколько раз пролетают над детьми, внимательно присматриваются и только после этого вытягивают вперед длинные ноги, тормозят крыльями и опускаются на гнездо.
Когда-то Володя Бойкач бывал возле этого дерева и теперь пришел к нему, как по компасу. Товарищи бросились к нему, а те, что пришли в отряд позднее, стояли в стороне и смотрели на парня с удивлением. Многие молодые ребята откровенно завидовали хлопцу, и это понятно: каждому