клятия я потерял дар магии! А моя мама была вынуждена убежать из семьи, опасаясь гнева деда!
Шаман стукнул в бубен, а его дробный смех был похож на звон встревоженных колокольчиков.
— Я же говорил тебе, что вижу будущее? Не вредил я твоей матери, а спасал тебя, уол! Так повелели духи. Человек всю свою жизнь петляет по запутанным тропинкам, и зачастую теряет смысл существования, зачем он вообще появился на белый свет. Живет как вот эти угли, которые еще долго будут тлеть, когда костер погаснет… Я вывел тебя из лабиринта перепутанных тропок, и теперь тебе придется самому выбрать нужный путь.
— Даже не подскажешь, чем закончится поездка к Чакыру? — прищурился я.
— Ой, хитрый какой уол! — снова ожил Геванча. — Боишься своей судьбы?
— Жениться не хочу так рано, — буркнул я.
— В твоих силах повернуть на другую тропинку, — голос шамана окреп. — Как захочешь, так и будет. И жену себе сможешь выбрать по душе, а не по воле других людей. Но свободный выбор не всегда правилен, иногда нужно быть гибким как ветка ивы. Запомни это, когда будешь сомневаться…
Образ Геванчи стал расплываться, как ночная темень перед наступающим рассветом. Я торопливо спросил — не имел права не спросить, чтобы получить в свои руки хоть какую-то информацию:
— Кем станет Дайаана? В кого будет перевоплощаться?
— А для чего тебе знать судьбу девушки, если уже отвергаешь ее, не пройдя с ней вокруг священного костра? — теперь и голос шамана стал ломаться, плавать, то удаляясь, то приближаясь ко мне.
— Если я откажусь, как буду в глаза ее смотреть?
— От таких друзей не отказываются, уол! Все узнаешь со временем!
Ну вот, Геванчу поглотили предрассветные сумерки, а я рывком сел на постели, еще толком не проснувшись. В дверь настойчиво тарабанили.
— Да заходите уже! — крикнул я раздосадовано. Наверное, отец или кто-то из дядек.
Дверь тут же распахнулась, на пороге стоял отец в толстом вязаном свитере и обутый в унты.
— Горазд спать! — недовольно сказал он. — Живо одевайся и топай вниз, в столовую. Сейчас позавтракаем — и вылетаем. Вертолеты уже прогреты, опаздывать не желательно.
— Ты же планировал на завтра! — сонно проворчал я.
— Планы иногда приходится корректировать. Священный костер ждать не будет. Собираемся!
— А Источник?
— После возвращения сходим, — отрезал князь и вышел, даже не закрыв дверь.
Примечания:
[1] Хомус (он же варган) — древний музыкальный инструмент народов Якутии. Его отличает характерный «космический» звук, сам он имеет сакральное значение и используется в различных ритуалах. Издревле считается инструментом шаманов.
[2] Уол (якут) — мальчик, парень
Глава 2
1
— Ты в самом деле в Москве один живешь, без родителей? — с любопытством спросила Дайаана, ожидая момента, когда нас поведут к священному костру. — И никто из родственников не следит за каждым твоим шагом?
— Честное слово, — кивнул я, отчего малахай сполз на переносицу, закрыв мне обзор. — Отец мне доверяет.
— С трудом верится, — задумчиво произнесла княжна, похлопывая варежками и притоптывая ногами под звучные удары бубнов шамана и его подручных, часть из которых слаженно играла на хомусах. Изредка Дайаана подпрыгивала на месте и крутилась в такт своеобразной музыке взметывая подол нарядной дохи — шубы из соболиного меха, обшитой бисером. Даже интересно, как она выдерживает груз большого количества серебряных бляшек, подвесок и пластин, навешанных на верхнюю одежду и малахай. Нарядные камусы с разноцветными бисеринками поскрипывают по снегу. — А меня вот в Якутске тетки контролируют, лишнего шагу ступить не дают. Вот и приходится иногда убегать от них.
Последние слова она сказала полушепотом, стреляя глазами в сторону многочисленных родственниц, стоящих неподалеку. О нас пока не вспоминают. Мы прячемся за спинами людей, окруживших поляну со священным огнем, только-только набирающим силу, и ждем сигнала к своему выходу. За правильностью ритуала следит матушка Дианы Саяра и раздает теткам какие-то указания. Хорошо, что сегодня у нас не свадебный обряд, а то бы не дали так свободно общаться с «нареченной».
Хотелось вскочить на нарты и оттуда взглянуть на то, как родовой шаман Сургэн пляшет вокруг костра, гибко извиваясь как угорь, и заодно успевая бить в бубен, задавая ритм музыке и движению. Несколько молодых парней, взмахивая рукавами меховых курточек, изображали каких-то мифических зверей, слаженно двигаясь посолонь постепенно разгорающегося костра, то приседая, то подпрыгивая вверх и что-то вскрикивая. Огонь лизал дрова почти прозрачными языками пламени, давая минимум дыма, что отбрасывало все подозрения насчет подтасовок. Химией или магией здесь не пахло. Отец бы сразу учуял.
Князь Мамонов вместе с Антоном — моим старшим братом — находились на противоположной стороне поляны рядом с Чакыром и десятком уважаемых старейшин. Все они неотрывно следили за танцем и даже не переговаривались.
— А я видела твои бои в бронекостюме, — отвлекла меня он размышлений Дайаана. Вот же егоза, ни минуты не может помолчать! — У тебя здорово получается. Говорят, ты не владеешь Стихиями, тогда как удавалось победить?
— И кто же об этом говорит? — я удивился и пристально взглянул в лицо девчонки. Ее матово-белая кожа слегка раскраснелась на морозе, а удивительные черные глаза, похожие на ночное небо, заморгали. Ресницы Дайааны смущенно запорхали.
— В Сетях много чего интересного можно найти, — все-таки ответила она. — Может, это всего лишь слухи, но они довольно устойчивые.
— А ты, говорят, оборотень? — решил я уколоть любознательную княжну.
— Я еще не оборачивалась, — обижаться девчонка и не думала, даже улыбнулась. — Шаман Сургэн говорит, что следующей весной проведет обряд. Моя старшая сестренка Амаана принимает облик рыси, а я хочу стать орлицей.
На какое-то мгновение она мечтательно закрыла глаза, и мне почему-то стало жалко ее. А вдруг какая-нибудь мышка или белка-огневка на выходе получится? Я интересовался у Антона, что влияет на выбор животного? Брат ответил, что от силы крови и количества оборотней по женской линии. Чем эти факторы сильнее, тем больше шанс стать очень сильным оборотнем, вроде медведя или крылатого коня. Или вовсе стать огнедышащим Оленем.
— Я думаю, у тебя получится стать тем, кем ты хочешь, — подбодрил я Диану, на что она благодарно кивнула, зазвенев монистами.
В этот момент толпа ахнула и подалась назад. Загудевшее пламя взметнулось на несколько метров вверх, а шаманская музыка стала громче. И я увидел, как Сургэн входит в транс. Он изгибался еще сильнее, монотонно колотя по бубну, и двигался вокруг костра, заставляя его набирать силу и пожирать поставленные «шалашиком» жерди. Парни оживленно замахали «крыльями», а тетя Саяра что-то сказала Дайаане, потом обратилась ко мне:
— Возьми ее за руку.
Девчонка стянула варежки и отдала их матери, а сама вцепилась горячей ладошкой в мою руку. Я почувствовал, как ее затрясло, хотя сам оставался спокойным. После очередной встречи с Геванчой (я перестал воспринимать их как сны), пока летели в улус Чакыра, я многое обдумал и решил, что не буду предпринимать никаких попыток испугать Сургэна или уличить его в обмане. Пусть все идет своим чередом, а моя Сила сама проявится. А то, что так и будет — был уверен, как никогда.
— Ты вообще не боишься, — восхищенно прошептала Диана.
— И ты не бойся, — успокоил я княжну. — И ничему не удивляйся, если что-то пойдет не так.
— А что может пойти не так? — шмыгнула носом любопытная княжна. — Шаман не позволит злым духам испортить праздник.
Мы одновременно замолчали, подойдя к костру настолько близко, насколько позволял жар, исходящий от него. Сургэн, завершив круг, остановился возле нас. Крупные капли пота на продубленном темном лице скатывались со лба на переносицу, лихорадочный блеск глаз показывал, что шаман до сих пор находится в трансе и общается с духами.
Потряхивая бубном, он стал медленно наворачивать круги, обходя меня и Диану звериной походкой, словно скрадывал добычу. Колокольчики беспрерывно звенели в наступившей тишине. Внезапно прекратили свой танец горячие парни, хомусы замолчали, и только гулкий треск пожираемых огнем дров разносился над поляной.
Вперед выступил Чакыр. В отличие от женщин, празднично разодетых, его доха была образцом скромности. Разве что красивая отделка из соболиного меха на рукавах и воротнике могла сойти за модный аксессуар. На голове князца надета шапка, по форме напоминавшая шлем. Она закрывала уши, скулы и немного подбородок. На кончике шапки красовалось солнце, олицетворявшее продолжение рода. Чакыр был перепоясан широким ремнем с вышитыми орнаментами, а на боку висели кожаные ножны с торчащей оттуда костяной рукоятью ритуального ножа.
Прежде всего он «подкормил» огонь кусочками мяса, и только потом, воздев руки, начал говорить. Причем, по-русски, как бы уважая находящихся здесь знатных гостей: самого Главу рода «золотого» тойона Мамона, его наследника и младшего сына. Причем, мои родичи прекрасно понимали язык инородцев и говорили на нем, так что вся вступительная часть предназначалась мне, я думаю.
Чакыр разглагольствовал о старинном договоре между родом Мамоновых и князцами многочисленных местных родов, большая часть из которых уже отдали своих достойных дочерей замуж за русских княжичей. Обрисовал перед своими «подданными», насколько это важно для укрепления дружбы и хороших взаимоотношений. Теперь пришла очередь и рода Чакыра. Пусть младшая княжна и младший княжич пройдут вокруг священного костра, подтверждая договор. А боги решат, достойны ли они друг друга.
То и дело в речи Чакыра проскакивали якутские слова, видать от волнения или от того, что не было аналогов в русском, но я все прекрасно понимал и внимательно следил за реакцией отца. Тот был спокоен, и даже иногда на его губах проскальзывала улыбка. Антон, увидев мой взгляд, подмигнул. Сдается, ему было любопытно, что я придумал. Видимо, отец уже предупредил его о возможном срыве ритуала.