— Долго я тебя стеснять не буду, — дядька как-то мгновенно переменился, подобрался, убрав веселость из голоса. — Баженов уже ищет варианты меблированных особняков. Как только оформим сделку, перееду туда и вызову семью. Твой отец дал мне четкое указание: открыть филиал банка «Ленский» в течение месяца. Будем вгрызаться в столицу.
— Неужели Мстиславские пошли на сделку? — я до конца не верил в такой вариант.
— А почему бы им отказываться, когда в пасть кладут вкусный кусок пирога? — ухмыльнулся дядька, пригубив коньяк. — Кстати, мы будем финансировать твою поездку в Венецию. Нужно только нанести на твой бронекостюм логотип кланового банка.
— Ну не знаю, — я заколебался, — как на это посмотрят устроители. Вдруг будет запрет на сторонние рекламы?
— С чего бы? Ты же в своем «скелете» выступаешь, а не чужой фирмы. Не ссы, племяш. В первую очередь думай о семье, а не о запретах. Могу подсказать, как привлечь Мстиславских. Намекни им, что готов и их прорекламировать, — князь хохотнул.
— А почему бы и нет? — я не стал возражать, признав идею весьма продуктивной и полезной. — Значит, у меня в карманах будет больше, чем двести рублей на мелкие расходы?
— Чего скромничаешь-то? Выше бери. Глава Рода приказал оформить на тебя золотую карту банка.
— «Ленский» мало известен в Европе, — охладил я энтузиазм дядьки.
— Поверь, через два месяца в нашем офисе будет очередь из крупных зарубежных банков, все захотят дружить.
— С чего бы?
— А с того, что Мстиславские крайне неохотно пускают на свою территорию не только конкурентов, но и союзников. Для нас же широко распахнули двери.
— За счет меня!
— Да, — просверлил взглядом Сергей Яковлевич и снова приложился к коньяку. — Но то было решение Главы Рода. Тяжелое, но необходимое… Слушай, племяш, я иногда не понимаю ход твоих мыслей! Согласен, поступили с тобой нехорошо, даже слишком… — он запнулся на мгновение.
— Гнусно, — подсказал я с едва уловимой мстительностью в голосе.
— Пусть будет так, — согласился родственник. — Гнусно, дерьмово. Но отец тебя не бросил, сделал все возможное, чтобы исправить ошибку. Даже пошел на сделку с императорским кланом, совсем нам не дружественным, кстати! Мы уступили им место на наших землях, и никто Главу не упрекнул, почему он так поступает. Ты слишком показательно дистанцируешься от семьи, от всех нас, и это не очень хорошо сказывается на репутации, как твоей, так и Рода. Морду-то не криви, племяш. Когда-нибудь сам поймешь, что без нее, репутации этой, тебе никто руку не подаст. Подыхать будешь, не помогут. Да еще заплюют.
Дядька опрокинул в себя остатки напитка, слегка поморщился.
— Гляжу я на Жорку, батьку твоего, и поражаюсь. Как у него хватает выдержки, чтобы твои взбрыкивания терпеть. Даже Антон живет рядом с ним, под боком, и не заикается, чтобы отделиться.
— Антон — наследник, какой ему смысл отделяться? — мрачно ответил я, сжав коленями ладони. Было неприятно слушать разглагольствования человека, сыгравшего свою маленькую, но неприятную роль в судьбе моей матери. Да, это он предупредил ее о намерениях пышущего злостью деда, после чего мама ударилась в бега. Сделал доброе дело, если смотреть с одной стороны. Ан нет, проявил слабость и трусость, хотя мог поговорить с отцом, привести его в чувство. Вон как славно сейчас поет, заслушаешься.
— Я привел его как пример, не более, — вздохнул дядька. — Ты не подумай, что я собрался тебя поучать. Мне, наоборот, интересно смотреть за тобой. Вот исполнится моим деткам по пятнадцать-шестнадцать, начнут иголки топорщить против родителей, а я возьму их за холку, встряхну и скажу: вот ваш брат двоюродный Андрюха никогда не ныл, а теперь глядите: личный особняк Ушатых себе забрал в качестве приза, свой Источник имеет, у Мстиславских в любимчиках, да еще на племяннице императора женился!
— Я еще не женился и своего окончательного слова не давал! — торопливо проговорил я. — В договоренностях была оговорка, что мы не обязаны жениться друг на друге!
Сергей Яковлевич рассмеялся, и поднявшись на ноги, потрепал меня по голове.
— Как тебе удается быть одновременно наивным мальчишкой и умудренным жизнью мужиком? — задумчиво спросил он. — Или дух шамана иногда вселяется в твое сознание? Кстати, — оживился дядька. — Князец Чакыр недавно в гости приезжал! Ведь не поленился половину Якутии пересечь, чтобы с Главой поговорить.
— О чем? — заподозрил я неладное.
— О тебе вспоминал, чуть не трясся от уважения. Говорит, дух Великого шамана Геванчи помогает княжичу избегать ошибок и ловушек злых людей.
«Возможно, в чем-то Чакыр и прав, — подумалось мне. — Но не настолько, чтобы полностью переложить на шамана мои успехи в ориентальном боевом искусстве. Я сам достиг возможности усиливать свое ядро — ярло. Если и помогает, то в тех случаях, когда нужно продемонстрировать силу моего воздействия на природу вещей, как было со Священным костром».
— Он же не ради этого приехал?
— Ну да, — усмехнулся дядька. — Хитрец решил выяснить, не изменил ли своего решения золотой тойон насчет младшей дочери Дайааны взять ее в Род Мамоновых.
— Вряд ли отец давал слово, не продумав последствия такого шага.
— Правильно, — Сергей Яковлевич кивнул, глядя на меня с уважением. — Так и есть. Летом состоится обряд перехода Дайааны в наш Род. Будет символическая свадьба, роль жениха отвели Витьке…
— А-ха-ха! — не удержался я. — Надеюсь, его по-настоящему не заставят жениться на Диане?
— Нет, — улыбнулся дядька. — Батька твой подстраховался от всех возможных коллизий. У старейшин союзных родов консультировался, с шаманами беседовал… Ты же понимаешь, что аборигены не признают письменные договоры. Им важнее слово богов и духов. Да сам увидишь, если успеешь приехать… Кстати, насчет Аляски не забыл?
— Да помню я, помню, — не хватало мне сейчас нравоучений, как я должен себя вести в экспедиции и что с собой брать.
— Как продвигаются дела по сборке прототипа? — неожиданно спросил родственник. — Отец дал указание проследить. Сам понимаешь, с какими трудностями он доставал двигатели, пришлось перед Меллонами ужом крутиться. Очень уж интересовались, кто из русских решил натянуть нос Арабелле из «Мехтроникса».
— Хм, — я озадаченно почесал затылок. — Видимо, для Меллонов никакой тайны в назначении линейных движков нет.
— Да их только в экзоскелеты и пихают, — хмыкнул князь. — Главное, что американцы не знают, что получатель — ты.
— Здорово, — немного подумав, согласился я.
— Раз твое имя ни разу не всплыло в общении между твоим отцом и Энтони, то огласка и не нужна. Пусть будет сюрприз. Это, кстати, спасет тебя от гнева Арабеллы Стингрей.
— Что, злая тетка?
— Так у нее прозвище «Фурия»! — рассмеялся дядька Сергей. — Она местные кланы кошмарит со своим боевым крылом без страха и упрека. Недавно разнесла штаб-квартиру чьего-то клана за то, что его представители захотели захапать ее разработки. Ладно, пойду к себе, отдохну с дороги. Приедет Баженов, меня не буди. Пусть подождет, вместе с ним поеду смотреть особняк.
Он широко зевнул и отправился спать. В гостиную заглянул Куан, и увидев меня одного, сидящего в задумчивости, сказал:
— Мы давно не тренировались. Переодевайся и выходи в парк. Отработаем перенос на сто метров.
— Да я едва двадцать преодолеваю! — я возмущенно уставился на непреклонного наставника. — И вообще после обеда полагается на массу подавить!
— Тренировка сожжет лишние калории, а будешь валяться, ожиреешь с такой скоростью, что через месяц в бронекостюм не влезешь, — невозмутимо парировал Куан. — Живо встал, переоделся и вышел в парк!
И не поспоришь с таким аргументом. Пришлось оторвать зад от дивана и идти переодеваться. Натянул на себя шерстяной спортивный костюм, кроссовки, шапочку на голову — и вперед! До сумерек еще пара часов, так что предстоит серьезно поработать. Телепортация — не шутка. Приходилось напрягаться так, что внутреннее ядро раскалялось добела, накачивая энергоканалы Силой для прыжка. Моим лучшим результатом до сегодняшнего дня было перемещение на двадцать метров. А тут все сто заявлено! Да меня вывернет наружу или сплющит от клокочущей внутри энергии!
Пришлось распылять ее часть в пространство, чтобы не разорвало, и прыгать, прыгать! Наставник вначале жалел меня и не требовал мгновенного результата. Я набирал потенциал, плющил пространство ладонями и входил в густой кисель сопротивляющейся природной материи. Всего лишь один шажок переносил меня на определенное расстояние, но как же неимоверно тяжело он давался! Я вываливался из пространственного «кармана» весь потный, с бешено вращающимися зрачками, и выжатый как лимон. Двадцать метров, тридцать, сорок пять — чем длиннее становилась дистанция, тем я, как ни странно, чувствовал себя гораздо лучше. Ну, как лучше… Меня, хотя бы, перестало плющить и корежить во время скачка, а к концу занятий прыгал как молодой кузнечик. Но разозлившись на неугомонного Куана, я все же преодолел отметку в сто метров, оказавшись за его спиной и перехватив сгибом локтя горло, сдавил со злостью.
Куан врезал по моим ребрам локтем, вывернулся ужом из ослабевшего захвата и нанес еще пару ударов: ногой в предплечье и раскрытой ладонью в подбородок. Ах, так? Избыток энергии выплеснулся наружу и отбросил наставника назад. Пропахав несколько метров тающего снега и грязной земли, он замер на земле, раскинув руки.
— Кажется, на сегодня хватит, — я стянул с головы шапочку и вытер мокрое лицо. Свежий ветерок с запахом свежести и влаги приятно обволок меня, высушивая волосы. — Эй, Куан, ты живой?
Наставник-кумихо без усилий приподнялся, не упираясь руками в землю. Гибкости его тела можно было позавидовать. Он пристально поглядел на меня, не узнавая, и только когда поволока от нокдауна ушла из глаз, сказал нетвердым голосом:
— Нехорошо против своего учителя применять «щит отражения», заранее не предупредив об этом.
— Ничего я такого не применял, — бурчу в ответ и протягиваю руку, чтобы Куан схватился за нее и встал. — Сам начал атаковать, как будто прыжков для меня было недостаточно.