Вечерняя столица Скандии была залита ярким электрическим светом, светящейся на огромных экранах рекламой — наверное, в честь спасения заложников король приказал использовать всевозможную иллюминацию. Мы с любопытством поглядывали на мелькающие витрины магазинов, лавок, на толпы людей, идущих по своим делам. Для большинства из них случившийся кризис уже канул в прошлое, наступила привычная обыденность.
Прежде чем въехать на огромную площадь, где находился дворец, наша кавалькада миновала оцепление, составленное из королевской гвардии, усиленное десятком бронетранспортёров. И только потом попала на площадь, окружённую со всех сторон высотными зданиями государственных учреждений. Все они были построены в том же стиле, что и сам дворец, который неоднократно перестраивали несколько раз после большого пожара в 1697 году, пока не остановились на варианте так называемого «северного необарокко с элементами высоких технологий». И в самом деле, монументальные фасады были сохранены, но к ним добавили стеклянные и стальные конструкции, сделавшие здание более лёгким и ажурным. Особенно шикарно выглядели три символические короны (герб Скандии), воплощённые в виде светящихся стеклянных шпилей, сейчас подсвеченных красными и белыми цветами герба Мстиславских (Харальд умел быть благодарным за помощь). Скульптуры богов из северного пантеона на фасаде и позолоченная лепнина удивительным образом сочетались с панорамными окнами первого и второго этажей, а с динамичной подсветкой и вовсе очаровывали взгляд. Центральный купол имел прозрачную крышу. Говорят, внутри он выглядит особенно завораживающе. На него проецируют карту звёздного неба северного полушария, и если повезёт, я могу сегодня увидеть это чудо.
Но самое интересное решение, которое придумали местные архитекторы — это солнечные панели, которые сочетались с полированным металлом и тёмным камнем верхних этажей. Причём, сами панели оказались ловко встроены в фасадную часть и орнаментированы под культурную стилистику народов, проживающих в Скандии.
Скажу так: дворец потряс не только меня, но и всех находившихся в автобусе «туристов». Зося так и вовсе прилипла к окну и старательно фотографировала телефоном это благолепие. Я не отставал от неё. Будет что потом показать девчонкам.
Тем временем наша кавалькада миновала большую часть площади и въехала на широкий мост, перекинутый через канал. Он тоже охранялся усиленным нарядом гвардии. За мостом вправо и влево простирался высоченный кованый забор с распахнутыми сейчас широкими двустворчатыми воротами, сделанными из многочисленных завитушек. Кругом свет, иллюминация, суета, которую одной фразой припечатал майор Лещёв, сидящий рядом с Зосей:
— Цирк с конями.
А сам незаметно обнимает девушку за талию, пока в полумраке салона никто не увидит.
Автобус, наконец, подъехал к парадной лестнице, пшикнул тормозами и остановился. Почётный караул, растянувшийся от нижних ступенек до дверей, сразу же подтянулся, какие-то офицеры забегали, замахали руками. Куча камер, тележурналисты, вспышки блицев, отсветы иллюминации на длинных и широкоугольных объективах встретили нас, стоило только Дрозду и Грифу, показавшимся на выходе из салона, первыми попозировать перед местной публикой.
— Держись за моей спиной, — майору Лещёву подобная шумиха очень не нравилась, но кто он такой, чтобы перечить цесаревичу? — Особо не светись перед камерами.
Я понял и занял такую позицию, которая позволяла мне почти незаметно прошмыгнуть во дворец в окружении старших товарищей. Хитрость оказалась ненужной. Как оказалось, это было излишней предосторожностью. Военных специалистов из России снимали в огромном холле, и потом, на церемонии награждения, которая проходила в Зале Героев (как нам пояснили приставленные для помощи чиновники из королевского окружения).
Помимо нашей группы на другой стороне Зала выстроились бойцы «Рагнара», «Барракуды» и ещё каких-то подразделений, участвовавших в освобождении заложников. Все они нарядились в парадную форму и блестели многочисленными медалями и орденами. Аристократическая знать расположилась возле дальней стены. Многие из высокородных были в военных мундирах, но хватало и гражданских, с церемониальными лентами наперевес.
Мы же скромно, но с достоинством ждали своего часа. К чести Харальда, именно с нас и начали награждение, что наводило на интересные мысли. Король Скандии что-то хочет от русского императора и всячески показывает своё расположение. Ведь мог позвать на помощь датчан, у которых зуб на «Корсаров», или британцев — у тех хватает спецподразделений, действующих на морских коммуникациях. А, ладно, не моя печаль. Главное, все наши бойцы живы, в чём и моя заслуга есть!
Харальд вышел на середину Зала в горностаевой мантии, в сверкающей на макушке короне, а вместе с ним обе супруги. Королева Ранди была в шикарном тёмно-голубом платье в пол. Тёмно-русые волосы убраны в высокую причёску, и как на ней удерживалась золотая корона — оставалось загадкой. Первая женщина Скандии оказалась в меру скромной на публике, демонстрируя всего лишь пару колец с драгоценными камнями и бриллиантовое колье в небольшом декольте.
Сиггрид, занявшая место по левую сторону, тоже блистала своей красотой. Она предпочла роскошное алое платье с открытыми плечами, волосы собраны в замысловатую причёску, но менее вычурную. На голове — малая королевская корона. Дротскона Сиггрид, которую я видел в кают-компании, ничем не отличалась от этой: такая же безмятежно-спокойная, с застывшей в крови Силой. Жаль, мне она больше импонировала в качестве старшей жены, чем Ранди. Может, оттого, что у Сиггрид — дочка-милашка?
Разговоры в Зале мгновенно стихли, как по взмаху волшебной палочки, коей являлся сам король Харальд. Он оглядел собравшихся, словно пытался найти среди сонма гостей кого-то одного, но потом сильным голосом, разнёсшимся под сводами высоченного помещения, начал свою речь. Причём, по-русски, не обращая внимания на кислые рожи некоторых аристо. Но почти все, кто не знал русского, пользовались лингво-амулетами, поэтому никто не роптал.
Харальд начал с того, что описал ситуацию с захватом «Северной Звезды», накидал красок, обрисовал, какие ужасы довелось испытать заложникам, прошёлся калёным словом по «Корсарам», которых обещал обязательно извести под корень (что я горячо поддерживаю), потом перешёл на хвалебную речь, начиная с «брата-императора» Ивана, отозвавшегося на беду соседа, и плавно продолжив описанием героической атаки русских пилотов. Он счёл нас достойными славы и силы древних богов Тора, Тира и Видара, описал, как мы первыми ворвались на яхту и помогли остальным группам бойцов закрепиться на позициях.
Короля слушали с благоговением. Он и в самом деле пользовался популярностью у своего народа; непохоже, чтобы собравшиеся здесь люди демонстрировали показуху перед нами.
Я с облегчением понял, что рассказывать подробности спасения своей младшей жены Харальд не собирается. Он перешёл на родной язык, чуть повернувшись в сторону своей гвардии. После этого короткую речь произнесла Сиггрид, что было логично. Дротскона поблагодарила русскую сторону за огромную помощь — и началось награждение. Король с жёнами шли вдоль строя, за ними вышагивали несколько надутых от важности чиновников, каждый из которых нёс в руках серебряные подносы с сафьяновыми коробочками. Цесаревич Юрий в цивильном строгом костюме, составивший компанию Харальду, подсказывал фамилию офицера. Король кивал, и не глядя, протягивал руку, в которую тут же расторопные сопровождающие вкладывали коробочку, но уже открытую. Скорее всего, списки награждаемых составлены заранее, поэтому никаких проволочек не было. Я так понял, что Харальд расщедрился только на медали. Вручать ордена иностранцам он вряд ли станет, разве что воеводе Иртеньеву и высокопоставленным офицерам. Цесаревичу точно перепадёт вкусняшка.
Я оказался прав. Когда Харальд добрался до меня, то сначала выслушал краткую речь цесаревича о моих заслугах. Улыбнувшись, нацепил на грудь серебряную медаль «За боевые заслуги перед королевством» на жёлтой муаровой ленте с серебряными же перекрещенными мечами, пожал мне руку.
— От себя лично, от своей семьи и от благодарных жителей Скандии хочу поблагодарить вас, княжич Мамонов, за мужество и храбрость, — сказал он негромко, зная, что чуткая аппаратура всё равно запишет его речь. — Россия может гордиться своими сынами, и я немного завидую императору Ивану, что у него есть такое мощное оружие в виде молодых и дерзких воинов.
Последние слова явно предназначались цесаревичу, и тому оставалось только учтиво ответить:
— Я уверен, что и в Скандии найдутся десятки, если не сотни юношей, готовых стать искусными воинами.
Вдруг я заметил взгляд Сиггрид, устремлённый на меня. По её едва шевелящимся губам можно было догадаться, что младшая королева благодарит за спасение. Ладно, чего там. Пестуя Дар, которого нет ни у кого в мире, и не принести пользу людям — считаю преступлением. А если честно, мне понравилась Астрид, её невероятные по красоте голубые глаза, затягивающие в свои глубины. Никому никогда не скажу, что столь безумно рисковал жизнью только ради девушки с обречённым взглядом. Пусть все думают о моей гениальной находчивости, которая не имела под собой никакого логического расчёта. Моя ошибка могла привести к гибели десятков людей, но тем и хороша интуиция, что позволяет принимать безумные решения, оказавшиеся в итоге верными.
Награждение длилось ещё целый час, пока все участники операции не получили заслуженные почести и награды. После этого Харальд пригласил всех в соседний зал, где были накрыты столы для фуршета. Пресловутый «шведский стол» здесь оказался как нельзя кстати. Народу было много, поэтому никаких стульев, все слушали короля стоя, держа бокалы шампанского в руках. Потом говорил цесаревич Юрий, и довольно неплохо, на шведском. Закончив речь, он предложил выпить за храбрых воинов двух великих держав. Все дружно рявкнули, каждый что-то своё — и пошло веселье. Люди расходились по залу, разбивались на кучки, беседовали, смеялись, и по мере выпитого, горячо спорили. Кроме шампанского было вино и водка, которая оказалась куда популярнее других напитков.