Значит, остаётся только один путь.
Заметив, что Зося и Кондор не спят, мило воркуя друг с другом в самом конце салона, я поднялся и перебрался к ним.
— Чего тебе, кадет? — напрягая голос из-за гула моторов, спросил майор Лещёв, нахально обнимая девушку за плечи.
— Вопрос один можно? — я присел с другой стороны, не мешая Зосе. Зато ближе к уху командира группы.
— Валяй.
— Вы же знаете генерала Бирюкова? — гаркнул я.
Лещёв вытаращился на меня, как на заговорившее насекомое. Потом приложил ладонь к моему лбу, словно хотел проверить, не перегрелся ли я.
— Допустим, знаю, — ответил он. — Только не пойму, чего в тебе больше: наглости или дурости. Ты хоть понимаешь, что такое Особая, она же Тайная, Канцелярия?
— Почему не понимаю? Вполне себе представляю. Генерал Бирюков — Глава организации. И мне нужно с ним встретиться. Если можно, подскажите, где он живёт.
Зося приникла к уху Кондора, что-то прошептала ему. Майор кивнул, как будто соглашаясь с девушкой, и в свою очередь, наклонился ко мне.
— Информация сугубо служебная, — сказал он с мрачной торжественностью. — За её разглашение могут серьёзно наказать. Я даже не хочу спрашивать, на кой чёрт тебе понадобился Бирюков. Дядька он своеобразный и не самый приятный в общении. Но ты входишь в структуру ГСБ, а теперь ещё и героизм проявил… без шуток. Завтра я тебе сброшу адрес генерала. Надеюсь, понимаешь, что языком болтать не следует?
— Хорошо понимаю, — ответил я, радуясь, что Кондор не стал отфутболивать меня к Иртеньеву или Брюсу. Они сразу начнут задавать очень неудобные вопросы. А оно мне надо? Идея, которая возникла не вчера, начала обретать зримые очертания. Лишь бы генерал не заартачился.
Я заранее поблагодарил Лещёва, но тот лишь отмахнулся, стараясь поскорее отвязаться от меня. Неужели у Синицы и Кондора роман случился? Девушка вся цветёт, улыбается, губами мужской щеки касается, будто никто не видит. Ладно, я всё равно за неё рад. Не женское это дело — воевать. У нас для этого адреналиновых «маньяков» хватает.
Приземлились мы там же, откуда и улетали — в Остафьево. Здесь уже властвовала зима. Снег и лёгкий морозец бодрили после утомительного перелёта. Все выгрузились на бетонную полосу и стали ждать, когда нас отвезут в Москву. Арбуз, Вареник и Гусь сошли с самолёта ещё в Усть-Луге, тепло попрощались со мной и пообещали замолвить словечко перед командованием, если я надумаю стать бойцом «Стилета».
Цесаревич с дядькой Сергеем, Брюсом и Иртеньевым уехали сразу же, полагаю, для доклада императору. Кортеж из дюжины внедорожников и представительских авто в сопровождении полиции вылетел с территории аэродрома и помчался в сторону столицы. Потом подогнали автобус с армейскими номерами, куда загрузились бойцы «Арбалета». Каждый из них почёл своим долгом пожать мою руку и похлопать по плечу на прощание.
— Я позвонил Эду, — присев на ящик с одним из бронекостюмов, сказал Куан. — Он пришлёт «Зубра». Ну и внедорожник с «Фаэтоном». Влезем, надеюсь.
— Влезем, — махнул я рукой, оглядываясь по сторонам. — Надо бы найти коменданта, чтобы организовал охрану груза и нас на пару часов разместил в каком-нибудь помещении.
— Петрович уже убежал, — сказал Рахимбек и справедливо заметил, глядя на пустую лётную полосу, засыпаемую снегом: — Начальство могло заранее распорядиться с транспортом. Зато самые первые свалили.
Я ничего не сказал. Меня тоже неприятно царапнуло, что после нашего героического (без преувеличения) задания никто пальцем не пошевелил, чтобы обеспечить доставку «Бастионов» до моего дома. Дескать, сам справляйся, нам некогда. Ну и ладно, сделаем зарубку для памяти.
Самолёт уже зарулил в стояночный карман; ещё дальше, уныло опустив лопасти, чернели туши трёх вертолётов. Снег стал сыпать густо, накрывая мягкой пелериной землю, диспетчерскую вышку и технические строения. Откуда-то вынырнул армейский внедорожник, лихо подлетел к нам, фыркая густыми выхлопами отработанных газов. Следом подкатил грузовик. Из первой машины выпрыгнул Петрович с широкой улыбкой на лице, а за ним показался тучный офицер, затянутый в шинель.
— Полковник Шадрин, комендант аэродрома, — козырнул он, обращаясь ко мне. Уже знает, кто здесь по статусу старший. — Мне приказано обеспечить охрану груза и предоставить тёплое помещение. Прошу прощения, что задержался с транспортом. Накладка небольшая вышла. Сейчас ваши ящики погрузят и отвезут в ангар, а вам — милости просим в комнату отдыха при диспетчерской. Горячий чай, баранки, конфеты…
Я вздохнул с облегчением. Всё-таки позаботились о героях, а то уже не знал, что и думать.
— Господин полковник, мой транспорт прибудет через полтора-два часа, — ответил я. — Искренне благодарю за помощь и заботу. Прошу только грузить ящики с осторожностью.
— Сделаем, — комендант махнул рукой, и на бетонку стали спрыгивать солдаты в бушлатах. Выслушав приказ, они лихо взялись за дело. Через несколько минут весь наш ценный груз оказался в кузове.
— Я с ними поеду, — заволновался Гена. — Прослежу, а то знаю я их…
— Грищук, Болдин, давайте с инженером, — Петрович даже не сомневался, что «Бастионы» лучше никому из чужаков не доверять. Солдаты могут оказаться раздолбаями, побросают ящики на землю и побьют аппаратуру. — Дождётесь наших, погрузите всё на «Зубр».
— Есть, — кивнул Ваня Грищук.
До диспетчерской меня, Куана и Петровича добросили на внедорожнике, а остальные притопали следом на своих двоих. Было недалеко, поэтому бодрая рысь под снежком нисколько никого не утомила. Зато в тепле после чая сразу разморило. Я отбил короткое сообщение Арине и Лиде, что вернулся, вечером позвоню, когда закончу со всеми делами. Надо, кстати, создать форум-группу с ограниченным количеством пользователей. Я же не знаю, насколько тесным станет общение, а непосвящённых в наши отношения лучше туда не допускать. Ладно, поговорю с ними, обсудим идею.
Блим!
«Наконец-то! Я так волновалась за тебя! Всё в порядке?» — прислала ответ Арина.
Блим!
«Мамонов, я тебя хотела сначала убить, потом очень переживала, но сейчас снова готова убить»! — кровожадно ответила Лида.
За что? Я едва не заржал от такой экспрессии Мстиславской. Вот же огненная девица! Как мне приручить дракона? Вопрос крайне животрепещущий. Если княжна будет вспыхивать по каждому поводу, как порох, я просто перестану обращать на неё внимание. Какой же контраст между Астрид и Лидией!
Покачав головой, ответил Голицыной, что у меня всё в порядке, подробности попозже. Я ведь ещё не доехал до дома. Арина снова показала свою сообразительность и мудрость. Она прислала улыбающийся смайлик, и на этом наше общение закончилось. А вот на Великую княжну пришлось «прикрикнуть», чтобы прекратила пыхтеть огнём.
«Лучше бы сказала, что любишь и ждёшь», — отбил я шутливый ответ. И знаете, помогло. Эмоциональный накат прекратился. Значит, озадачил. Это хорошо, пусть остынет и осмыслит своё поведение.
Наши подъехали с небольшим опозданием. Эд пояснил, что снег парализовал движение в городе, и пока ехали в Остафьево, насчитали с десяток аварий. Прорывались даже по объездным дорогам.
— Парни помогают грузить ящики в машину, — сказал старший личник. — Влад сказал, что отзвонится, когда закончит.
Через полчаса я с облегчением развалился на мягком диване «Фаэтона», слушая тихое бормотание какой-то радиостанции. Умиротворяющий шорох «дворников» навевал дрёму. Ещё немного — и я навалюсь на плечо Куана, молчащего, как степной кумир. Мой бессменный водитель Никанор вёл машину, а рядом с ним занял место Василий.
— Тяжело было, Андрей Георгиевич? — не выдержав, спросил Никанор.
— Для непрофессионала — тяжело, — признался я, глядя в окно, за которым так и продолжал сыпать снег. Видимость ухудшилась, и казалось, конца и краю не видно свинцовому небу, опустившемуся чуть ли не на крыши маячивших вдали высоток. — И я понял, что ни хрена не супергерой. Кишка тонка против магов такого уровня, с которыми столкнулся.
— Москва-то гудит, дескать, наши спецназовцы — красавцы, натянули пиратов на кукан, — хмыкнул Никанор. — Так что вы герой, без всяких «но». А правда, что медаль от самого короля получили?
— Угомонись уже, трещотка, — недовольно буркнул Василий.
— Правда-правда, — усмехнулся я. — Потом расскажу, когда отдохну. Как дела у Якима?
— Поправляется, — обрадовал меня сахаляр. — Врачи сказали, что через неделю можно выписывать.
— Отлично! — моя радость была искренней. Оказывается, не всё так плохо!
Дома меня встречали чуть ли не с почётным караулом. Всё боевое крыло вместе с управляющим и работниками выстроилось по обе стороны дорожки, ведущей к особняку, и троекратным «ура» огласили окрестности. Рявкнули так, что дремавшие в вольере щенки разом затявкали-заскулили.
Оксана с Маринкой стояли на крыльце. Молодая помощница держала на руках поднос с испечённым караваем, а кухарка преподнесла мне чарку, полную медовухи. Я бы и от водки не отказался. Шучу-шучу!
— С возвращением, Андрей Георгиевич! — поклонилась она, сдерживая слезы радости. — Как же мы вас ждали!
— Да брось, всего-то несколько дней, — я оглянулся и заметил, что Петрович мне подмигивает. Дескать, давай, не нарушай традицию. Вздохнув, взял чарку и опрокинул в себя. Неплохо. Сразу приятное тепло разлилось по телу. Отломил кусок от каравая, чуть-чуть макнул в солонку, закусил божественной по вкусу выпечкой.
Маринка обхватила меня за шею и нахально расцеловала в щёки согласно традиции. Потом зарделась и спряталась за спину тётки.
— Добро пожаловать домой, господин! — не удержавшись, шмыгнула Оксана.
Я улыбнулся. Наконец-то, вернулся!
2
Император слушал отчёт наследника молча, ни разу не прерывая его, но в его голове уже формировались вопросы, на которые он хотел получить точные ответы, без всяких обтекаемых фраз и смысловых кульбитов. Иван Андреевич принимал делегацию, вернувшуюся сегодня из Стокгольма, в своём